Золотой дикобраз - Мюриел Болтон

— Нет. Конечно, это будет неправильно, — Дюнуа вздохнул. — Но все же, Людовик, такие невесты на дороге не валяются.

Вернувшись домой, они знали — в Нанте у них есть друзья.

Людовик продолжал ждать. А что ему еще оставалось? Теперь заболел Папа, тяжело заболел, был при смерти. Жорж посоветовал не торопиться сейчас с аннулированием брака, пока его преемник не вступит в свои права. Но оба — и Людовик, и Дюнуа — устали от ожидания.

— Тысяча чертей, — воскликнул Дюнуа, — подождешь еще немного, и скоро тебе вообще никакая жена не будет нужна!

И все же они ждали. Гонца из Рима, стражников короля, чтобы арестовать Людовика за самовольный отъезд из Амбуаза в Бретань.

Людовик предложил матери съездить в Клеве. Там она будет, по крайней мере, в безопасности, если здесь завяжется сражение. Мария при мысли о посещении мест, где прошло ее детство, где когда-то был ее дом, неожиданно оживилась. Она была рада повидаться с родственниками и старыми друзьями, которые еще там остались. Людовика удивил ее подъем, и он упрекал себя, что эта мысль не пришла ему в голову раньше.

Де Морнак, разумеется, находился в Блуа. Ни на минуту он не оставлял свою работу. Все хозяйство герцогства держалось на нем, и у Людовика не было никакого намерения сместить его с должности мажордома, хотя ситуация в Блуа сложилась странная и принимать здесь гостей стало практически невозможно. Брак этот распался. Все, что осталось, — это неутихающий скандал вокруг него.

Прошло уже много месяцев, но гонец из Рима так и не появлялся. Зато в субботу, в последний день августа 1483 года, прибыл гонец из Тура. От гривы загнанного коня да и от него самого валил пар. Падая с коня, этот человек прохрипел новость, что Людовик XI, король Франции, скончался!

Вихрь ликования закрутил Людовика. Теперь это вопрос нескольких дней, и они с Анной смогут наконец связать свои жизни.

Новому королю, Карлу VIII, было только тринадцать лет. Мальчик полностью находился под влиянием сестры, он предан Людовику, который как предполагаемый наследник будет регентом Франции до достижения королем совершеннолетия.

— Регент! — выдохнул Людовик. — Регент, облеченный королевской властью!

Теперь это был вопрос всего лишь нескольких дней.

Глава 11

Дворец в Туре напоминал пчелиный улей. Тело короля, желтое и сморщенное, покоилось между высоких канделябров в ожидании, когда соберутся для Похорон герцоги и бароны. А они спешно прибывали со всех уголков страны. Им предстояло провозгласить нового короля.

Карл, теперь уже Карл VIII Французский, гордо стоял рядом с сестрой, а вассалы представлялись ему по очереди и заверяли в своей преданности. Как себя вести в таких случаях, он, конечно, не знал и каждый раз поворачивал к Анне свою большую, круглую, пустую голову. А та, донельзя раздраженная его тупостью и полным несоответствием такому торжественному моменту, отвечала за него, стараясь, чтобы это выглядело по возможности тактично.

Отец не зря потрудился, готовя ее к этому событию. Сейчас она была на высоте и, пробуя на вкус первые глотки напитка, именуемого властью, уже понимала — Карл никакой не король и никогда им не будет. Этот трон — ее, и она вполне способна и готова быть королем Франции. Понимали это и окружающие.

Одета она была соответственно обстоятельствам, в траурные цвета, белый и черный — длинное глухое платье из плотного белого атласа, отороченное вокруг шеи и внизу полосками черного бархата. Широкая бархатная полоса окружала и талию. Ее длинные густые волосы, заплетенные в косы, были обвиты вокруг головы и украшены жемчужинами так, что все это выглядело как черно-белая корона. И подходила она ей много лучше, чем драгоценная корона голове Карла.

Среди уже собравшихся баронов образовались две оппозиционные друг к другу группы по отношению к новости, что передавалась из уст в уста. Дело в том, что король оставил письменное завещание, а это было против обычаев и правил.

Согласно последней воле короля, никакого регентства назначено быть не должно, а «тело и душу» малолетнего короля Карла должны «опекать и охранять» Анна и Пьер де Боже. Это, разумеется, тоже было регентством, но под другим названием. Но, согласно законам, регентами имеют право быть только королева-мать Шарлотта Савойская и предполагаемый наследник Людовик Орлеанский. Каждому было ясно, что ни Пьер, ни королева-мать ни к какой политической деятельности не способны. Значит, в своих претензиях на регентство друг другу будут противостоять Анна и Людовик.

Сомнение и растерянность царили в переполненных кулуарах дворца. Бароны сбивались в кружки, согласные с одним, и тут же расходились прочь, не согласные с другим. Осторожное перешептывание, гневные возгласы, возмущенные жесты — бароны Франции решали, как быть. С одной стороны, покойный король завещает регентство своей дочери. Она, несомненно, способна на это, и бароны привыкли видеть ее в центре политической жизни. С другой же стороны, обычаи и закон предписывают регентство другому человеку, о способностях которого они сейчас судить не могут. Но он имеет на это право. Несомненно, Анне очень подходит опекать своего брата, но отдавать ей регентство очень опасно. Если Людовику будет отказано в его исконном праве, то это создаст опасный прецедент. Значит, в будущем и их собственные права также легко могут быть отобраны. Это серьезная проблема, ее следует внимательно обдумать и обговорить.

Людовик о завещании ничего не знал, оно еще не было оглашено. Он прибыл в Тур, счастливый, предвкушая скорую встречу с Анной. Он и направился прямо к ней, ни на секунду не задержавшись нигде и ни с кем не поговорив.

Анна была не одна, когда он вошел в тесную комнату, служившую ее отцу рабочим кабинетом. Заваленная бумагами, картами и письмами, это была та же самая промозглая комната, где Марии было объявлено о женитьбе Людовика на Жанне, где Пьер заключил столь выгодную и столь же несчастливую сделку, та же комната, в которой Анна отказалась хранить верность обещанию, данному Людовику. Эта комната, где все дела вершились ради блага Франции, без учета, что это будет значить для каждого отдельно взятого француза.

Анна была не одна. Новый король был с ней, хотя похож он был на кого угодно, только не на короля. Он стоял перед ней с виноватой физиономией, пока она пыталась, в который раз, втолковать ему, какие обязанности ему необходимо соблюдать.

Для Анны появление Людовика было подобно удару молнии. На его лице сейчас были написаны только два чувства — нетерпение и восторг. Еще бы, ведь долгим годам ожидания пришел конец, и вот он здесь, и больше не надо ни от кого таиться. Он может подойти и обнять ее, для этого нужно сделать всего несколько шагов. Сказать, как он любит ее, и повторять и повторять это много раз между поцелуями.