Седьмое евангелие от «ЭМ» - Франц Гюгович Герман

– Вы до Москвы летите? – решился заговорить Франц.

– Нет, до Омска, а вы? – улыбнулась соседка.

– И я до Омска. Есть небольшое дело. Вы домой или в гости?

– В гости. Долго планируете пробыть в Омске?

– Да хочу в тот же день и улететь, если, конечно, такая очаровательная женщина, как вы, не пригласит в гости. Кстати, вы знаете где находится в Омске музей Достоевского?

– Кто ж его не знает. А вы только за тем и едите, чтобы музей посетить?

– Да, только за этим.

– Вы что же – достоевсковед?

– Ну, в какой-то мере – достоевсковед. Может составите мне компанию в посещении музея?

– Если вы проводите меня до дома, то потом можем и в музей сходить. Хотя, боюсь, что от подружек будет трудно вырваться.

– А вы к подружкам едите? Меня Франц зовут, – вдруг спохватился Франц.

– Галина, – кивнула головой соседка. – Сначала к подружкам, потом к родителям.

Пять часов до Омска с посадкой в Москве пролетели, как одно мгновение. Галина, как оказалось, живёт с семьёй тоже в Саксонии, в городе Гросенхайн. По образованию она была медицинским работником и до Германии работала в аптеке. Так же, как и у Франца, у неё было двое сыновей, причём, практически ровестники сыновьям Франца. В Омске её действительно встречали весёлые подружки. Франц был представлен, как старый знакомый Галины и все сразу же отправились домой к одной из подруг, где уже был накрыт стол.

Ни в какой музей Франц не попал, а на утро отправился вместе с Галиной в деревню к её родителям под Омск. Для Франца была придумана легенда, что он дальний родственник из Семипалатинска. По профессии журналист. Приехал в Омск в командировку и решил навестить дальних родственников и столкнулся с Галиной у её троюродной сестры. А теперь решил познакомиться с дальними родственниками, которых никогда в жизни не видел, поближе. Легенду о родственниках Галины в Семипалатинске Франц постарался запомнить, как молитву.

Оба Галинины брата и отчим и глазом не повели, и поверили в легенду с первого слова, а вот мать решила, что Галина привезла с собой любовника. Непонятно было только – откуда он взялся. Может быть из Германии? Имя Франц – немецкое, а фамилия правда, как у родственников – Парфёнов. Только уверена была мать, что не было в Семипалатинске никакого Франца. На второй день пребывания в деревне Галине пришлось тайно частично сознаться матери, что это действительно её друг из Германии, но для остальных Франц оставался родственником из Семипалатинска.

Неделю пили самогонку, ходили по грибы и парились в бане. Франца разместили на сеновале и Галина по ночам, когда все уже спали мёртвым сном, лазила к нему потихоньку под крышу.

Через неделю вернулись в Омск и взяли билеты до Красноярска.

Помните, как у Булгакова рассказывал Мастер: «-Любовь выскочила перед ними, как из-под земли выскакивает убийца в переулке, и поразила нас сразу обоих!». Именно так случилось и у Франца с Галиной.

– Я не знаю, как мы будем жить дальше, – говорила Галина, – но третьего сына я тебе рожу. Я хочу, чтобы память о тебе оставалась на всегда со мной, что бы не случилось.

Франц дал телеграмму Жорику, в которой сообщал дату приезда в Красноярск и сделал приписку: «буду не один».

Жорик встретил их в аэропорту и, улучив момент, шепнул другу: «Я всегда ценил твой вкус, дорогой».

Неделю в Красноярске Франц и Галина прожили в трёхкомнатной квартире, которую раздобыли для них друзья. Путешествовали по Енисею и по тайге. Навестили многих старых друзей Франца. Побывали на могиле мамы Лиды, а потом вернулись в Омск на поезде. Сутки до Омска не просыхал весь вагон. Было выпито всё шапанское в вагоне-ресторане, а потом перешли на водку. В Омске посетили музей Достоевского и, обливаясь слезами, договорились встретиться в Германии.

В Дрездене Франца ждал сюрприз. Во-первых, была напечатана в газете его статья о Достоевском, во-вторых из Лейпцига должен был приехать в «Русский Дом» представитель местного издательства, чтобы обсудить возможность издания книги Франца «Поэзия разума».

В назначенный день представитель, дествительно, прибыл и посовещавшись с Францем и руководством «Русского Дома» попросил забрать с собой одну из глав будущей книги для предварительного ознакомления.

Подготовка к «Дням Достоевского» шла полным ходом. Дали согласие на участие в симпозиуме И. Волгин и В. Кантор из Москвы, профессор Захаров из Петрозаводска и директор музея Достоевского из Снкт-Петербурга. Кроме того, обещали приехать президенты немецкого, европейского и американского обществ Достоевского.

В самом Дрездене шли хлопоты по выбору места для установки памятника Достоевскому. А известный российский скульптор А. Рукавишников дал согласие на разработку эскизной модели самого памятника.

Франц взялся доработать давно начатую статью «о вопросе представления Достоевским неевклидовой геометрии». Достоевский говорил о неевклидовой геомтрии вскользь, упоминал её в «Братьях Карамазовых». Этот вопрос был открытым для достоевсковедов всего мира и несколько версий были известны.

От Галины Франц получил письмо, в котором она сообщала, что у неё случился выкидышь, а супруг Галины заставляет её сделать операцию по стерилизации, чтобы быть уже застрахованным от всяких беременностей и предлагала встретиться в Гросенхайне.

Франц помнил, что однажды, лет пятнадцать назад на него, как водопад обрушилась однажды одна Красноярская поэтесса, которая тоже собиралась родить ему ребёнка и у которой тоже случился выкидыш. Правда, пока Франц месяц гостил у тёщи, она (поэтесса) куда-то пропала так же внезапно, как и появилась. Но сегодня Франц вовсе не хотел, чтобы Галина вдруг исчезла из его жизни.

Они придумали возможность тайных встреч в Гросенхайне, и Франц два раза в неделю ездил на поезде на эти свидания. Встречи проходили в саду местной городской больницы или дома у Галины, когда супруг отсутствовал по каким-то делам. Операцию по стерилизации Галине пришлось сделать.

* * *

Они сидели в своём офисе на «Моритцбургер штрассе» в маленьком городке Радебойль.

– Мне кажется, Иван, – говорил Бережной, крутя в руках большой полевой бинокль, – появление «левых» – Бережной показал пальцами кавычки, – женщин в жизни нашего подопечного – дело, как мне кажется, не случайное. Вспомни, лет пятнадцать назад, появилась вдруг эта поэтесса Людмила, журналист с радио. Всех ранешних я в расчёт не беру, то было всё-таки до женидьбы. В молодости у молодого человека всякое бывает. Это нормально. Её романтическое появление вполне понятно. «Скандальное прооисшествие…» – это, кеонечно, неординарный фильм. Но вот сама ли она или всё-таки кто-то к этому причастен. У меня такое складывается впечатление, что я уже больше пекусь о твоей линии, чем о своей. Как таковая угроза с её стороны – вещь маловероятная. Другое дело – уход с твоей линии. Ты ведь стараешься линию нашего подопечного