Седьмое евангелие от «ЭМ» - Франц Гюгович Герман
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
* * *
В живописи Франц понимал мало, вернее сказать – не понимал ничего, но картины Вилли ему понравились. Было в них что-то романтическое, что-то фантастическое. Чувствовалось что картины просто живут какой-то любовью. Рядом с такими картинами было тепло. Лилли показала картину, которую Вилли ей подарил, и после выставки эта картина должна была переехать в её квартиру. Жила Лилли недалеко от железнодорожного вокзала. Франц специально оставил свою машину в этом районе, чтобы было удобнее провожать Лилли после посещения выставки. Уже стемнело и редкие фонари плохо освещали переходы в тихих переулочках привокзального района.
– Смотри, что это? – вдруг сказала Лилли.
– Лежит вроде кто-то или пытается встать.
Они подошли поближе. На земле лежал человек, рядом валялись костыли. Человек лежал на спине и потихоньку стонал, пытаясь перевернуться на бок. Лилли и Франц наклонились над ним и попробовали заговорить. Человек никак на них не реагировал и продолжал стонать. Франц попытался помочь ему встать и человек вдруг издал протяжный крик-стон и снова завалился на спину, что-то односложно повторяя тихим голосом. Лилли присела и положила голову человека к себе на колени. Приоткрытый рот вдруг начал пузыриться кровавой пеной. Глаза молодого человека были закрыты и он тихо повторял: «Штихвунде».
– Что он говорит? – спросил Франц.
– Кажется, он произносит: «колотая рана», – страшным голосом проговорила Лилли, – делай что-нибудь!
– Помогите раненному, – Франц бросился к одинокому прохожему, появившемуся в конце переулка, – врач нужен.
Прохожий не стал спрашивать в чём дело, а быстро добежал до одинокой телефонной будки, стоявшей на углу улицы, и стал куда-то звонить. Буквально через несколько минут приехала машина медицинской помощи и полиция. Оказалось, парня ударили сзади в область поясницы чем-то острым: шилом или стилетом и выбили из рук костыли. Раненого увезли на скорой и записали имена и место жительства Лилли и Франца.
Тихий, малолюдный вечерний Дрезден оказывается иногда становился опасным.
* * *
Моделирование характеристик элементарных частиц так захватило Франца, что он практически всё своё время отдавал этой задаче. Все возможные модели уже были построены и возник соблазн – построить модели и для кварков. Известных Францу кварков, соответственно, и антикварков было всего три. И модели их легко были построены. Возникала следующая проблема – надо было совместить модели элементарных частиц и кварков. В противном случае всё это моделирование было бы неинтересно, так как и для элементарных частиц, и для кварков формула Гелл-Манна – Нишиджимы была справедлива одинакого. Франц взял характеристики девятнадцати элементарных частиц, для которых была справедлива формула Гелл-Манна, и все они хорошо укладывались в его моделирование. Характиристики получались очень наглядными и понятными. Первая частица, полную модель которой стал строить Франц, состояла из трёх одинаковых кварков. Построение такой модели оказалось делом не сложным. Сложнее было с другими частицами, которые состояли из двух и трёх различных кварков, но и здесь моделирование не дало ни сбоя, ни даже малейшей какой-то натяжки.
Оформив всю работу начисто, Франц решил показать её в «Русском Доме». Никто из постоянных посетителей института не знал физику элементарных частиц, но муж одной женщины когда-то преподавал в местном университете – он был профессором химии – и обещал свести Франца с одним физиком-теоретиком.
И в один из дней Франц отправился в Дрезденский университет. Кабинет профессора Йоппе найти оказалось не сложно.
– Добрый день, – сказал Франц, когда на стук в дверь он услышал приглашение войти, – я от профессора Гроссманна.
– Входите, он мне звонил. Так что там у вас?
Франц постарался покороче, но в то же время стараясь не упустить какую-нибудь важную деталь, изложить суть своего моделирования.
– Любопытно, любопытно… Вы ведь – математик? – задумчиво произнёс профессор Йоппе, – вот так с разгона очень трудно оценить вашу работу. Я ведь не специалист по физике элементарных частиц. Если бы самому Гелл-Манну её показать, – профессор похлопал по исписанным листам, разложенным на столе, – к сожалению, у меня нет выхода на него, и в нашем университете такими вещами никто не занимается. Получилась красивая математическая игрушка – это точно. Я буду думать, как с этим со всем быть. Если что – дам знать профессору Гроссманну.
На этом и расстались. Франц тоже не знал, что с этим делать и отложил свои исследования до лучших времён.
* * *
С некоторых пор Франц начал замечать у себя на животе какое-то вздутие в районе пупка и рассказал об этом в «Русском Доме» Валерии – она увлекалась домашней медициной.
– Ты знаешь, – говорила сердобольная Валерия, – у нас с Вольфом есть хороший приятель-хирург, профессор Лаушке. У него своя клиника, надо ему показать твой живот.
Симпатичный профессор Лаушке быстро пришёл к выводу, что это пупочная грыжа.
– Зашьём, делов-то.
Операция была назначена через неделю.
Франц уже лежал на операционном столе, когда с ним вдруг заговорил профессор Лаушке.
– Сейчас кровь из вены возьмём на контрольный анализ и всё. Операция быстрая, через полчаса будешь, как новенький. Кстати, пупок тебе очень нужен? Тут такое дело. Если пупок сохранять, то хлопот больше… Шов получится сложнее, надо будет вокруг пупка обходить. А если без пупка, то останется прямая ниточка, ровненькая… Через месяц вообще ничего заметно не будет.
– Давайте без пупка, – согласился Франц.
Открыв глаза, Франц понял, что лежит он по-прежнему на операционном столе. Более того, он оказался уже забинтованным вокруг пояса. Когда его могли забинтовать он не слышал. Пришедшая медсестра сказала, что операция закончилась полчаса назад, а Франц поспал пока не закончился наркоз. Оказывается профессор Лаушке уже позвонил в «Русский Дом» и внизу его ждут на машине Валерия и Вольфганг.
Через день Франц явился на перевязку, а через неделю и вовсе швы сняли. Действительно, теперь у Франца пупка не было, а вместо пупка была белая полоска длиной в пять сантиметров, которую ни швом, ни шрамом даже и назвать-то было невозможно. Франц таким образом превратился в инопланетянина. У всх людей были пупки, а у Франца пупка не было. Вместо пупка была небольшая пологая впадинка перечёркнутая белой полосой в горизонтальном направлении. Полгода Францу было запрещено поднимать тяжести, а потом все и вовсе забыли, что была сделана операция. Только отсутствие пупка ещё напоминало об этом. Больше пути Франца никогда в жизни не пересекались с добрым профессором Лаушке. Сам Франц иногда в интимных компаниях напускал на себя таинственный вид и под секретом говорил собравшимся, что он – инопланетянин и заброшен на Землю другой цивилизацией с секретной миссией. А в подтверждение демонстрировал отсутствие пупка. Случались люди, в основном женщины, которые искренне верили в это и, перейдя на шёпот,
