Польское Наследство - Владимир Романовский

– Признай себя побежденным, – прохрипел Гостемил и ударил противника затылком в пол. – Признай, хорла! Признай!

Противник начал ослабевать. Гостемил, не ослабляя хватку, крикнул —

– Эй, вы там! Бросайте сверды! Сдавайтесь! Я не убью его, если вы сдадитесь!

И услышал через паузу голос помощника, переводящий требование.

Гости сомневались, и сомневались бы дальше, но в этот момент распахнулась широко главная дверь, и в гридницу ввалились две дюжины ратников и еще дюжина простых горожан. Пристыженные, они пришли на помощь своим – почти победителям. Среди них было несколько лучников.

И замерли.

– Сдавайтесь! – повторил Гостемил, продолжая душить главного.

Один из гостей, обезумев, поднял сверд и кинулся к Гостемилу, чтобы ударить его в спину. И ударил бы, если бы помощник главного не встал бы у него на пути и не всадил бы ему в грудь кинжал. Обезумевший рухнул на пол и остался недвижим. Остальные гости бросили сверды на пол. Трое или четверо ратников стали их поднимать. Помощник с чуть приподнятыми в знак перемирия руками подошел к Гостемилу и остановился в трех шагах.

– Не убивай его, – сказал помощник.

– Если я его выпущу, он меня прикончит, – прохрипел Гостемил.

– Нет. Шахин, не сопротивляйся. Ты слышишь, Шахин? – спросил помощник по-славянски.

Шахин мигнул обоими глазами. Гостемил осторожно ослабил хватку.

– Шахин, даже не думай, – добавил помощник по-славянски.

Гостемил с трудом поднялся и огляделся. Гости стояли смирно, лучники направили на них луки.

– Что с этими делать, болярин? – спросил воевода.

– Что ты меня-то … спрашиваешь? – раздраженно сказал Гостемил, отдуваясь. – Я не посадник. Свяжите их, посадите в это … как его … удилище … нет, ристалище … ну, в общем, в острог. А то и отпустите, пусть едут домой. Мне-то что, мне только деньги мои нужны, незаконно гостями присвоенные. Ах, да, дознайтесь у них, куда они дели посадника, и освободите его. Впрочем, можете и не освобождать, толку от него, судя по всему, никакого. Тебе и быть, воевода, временным посадником.

– Ага, – сказал воевода. – Ну, тогда что ж … Тогда … свяжите этих двух сперва, – он показал рукой на главного и помощника.

Главный презрительно улыбнулся, будто ничего другого и не ожидал. Помощник покачал головой.

– Болярин, – сказал он. – Ты говоришь, не подумав. Нас прикончат этой ночью, и ты об этом пожалеешь.

– Почему же пожалею? – спросил Гостемил, подбирая обломок своего сверда и рассматривая его.

– Мы дети Зибы, – сказал помощник.

Гостемил замер.

– Близнецы, – добавил помощник. – Его зовут Шахин. А меня Ширин.

Гостемил бросил обломок на пол.

– Ширин – женское имя, – сказал он.

Помощник не ответил.

Глава двадцатая. Дети Зибы

Несколько ратников съездили к одному из окрестных землевладельцев и под расписку воеводы привели пятерых холопов – закапывать трупы. Гостей похоронили сразу и без церемоний, «ростовчан» тоже. Среди убитых ратников оказался один христианин. Священника в церкви не было – и вообще богослужения прекратились около двух недель назад. Татьяна, суровая среднего возраста хозяйка крога, в котором остановился Гостемил, совершила по его просьбе обряд на правах обыкновенной христианки. Пленных ввергли в узилище, включая раненых.

Детинец наполнился ратниками – оказалось, их около двух сотен, и все они только что вернулись в город из каких-то отлучек по важным делам. Сунулись под часовню, где хранилось золото, а воевода, занятый административными неувязками, не успел вовремя появиться и поуправлять – возникла драка. Выявилось еще двое убитых. Затем золото вынесли наружу в мешках и разложили перед входом в терем. Воевода выдал каждому ратнику жалованье за три месяца. То, что осталось, показалось наблюдавшему брезгливо за действом со стороны Гостемилу смехотворно малым. Даже если ратники в радости и драке умудрились украсть половину золота – все равно трудно представить, что вот она – вся черниговская казна, вместе с золотом Семяшки и других купцов. Также прошел слух, что деньги увез сбежавший священник. Вытащили из узилища одного пленного «ростовчанина» и допросили, и вскоре выяснилось, что несмотря на то, что подозрения со священника не снимаются, основная часть казны скорее всего перенаправлена Свистуну в Семидуб.

– Что такое Семидуб? – спросил воеводу Гостемил.

– Так Свистун называет свой дом.

– И где же этот дом находится?

– Боюсь, что победа над черными лешими вскружила тебе голову, болярин, – ответил воевода. – Со Свистуном не хотел связываться даже сам Мстислав.

– Ничего, я выше Мстислава ростом, – сказал Гостемил. – Так где же?

Воевода вздохнул. Двое ратников, слушавшие разговор, переглянулись и посмотрели на Гостемила с восхищением.

– Откуда ты родом, болярин? – спросил воевода. – Хочу знать, где таких людей как ты женщины рожают.

– В Муроме, – ответил Гостемил, и подмигнул. – Так где же ваш Свистун обитается? Я не драться с ним собираюсь. Я сторонник дипломатии. Драки – примитивны оне.

– Ишь, какой скорый. Ты уедешь лясы точить со Свистуном, а мы тут разбирайся – откуда и зачем к нам гости пожаловали диковинные.

– Из Каира они к вам пожаловали, – сказал Гостемил. – В целях завоевания и порабощения вас. Вот все и разъяснилось. Теперь скажешь, где Свистун живет?

– В Черной Грязи.

– Я серьезно спрашиваю.

– Так называется место. Черная Грязь.

– Это где?

Воевода показал рукой.

– Юго-запад, – определил Гостемил. – На том берегу? Между Десной и Днепром?

– Да. Аржей пятьдесят по Сизой Тропке, через Сраный Мост.

– Заключаю по названию, что Тропка – не хувудваг.

Воевода засмеялся.

– Настолько не хувудваг, болярин, что страшно делается. Особенно ночью. Дело твое, но лучше бы ты у нас остался.

– Зачем? – удивился Гостемил. – Уж не думаешь ли ты, что мне в ваших палестинах полюбилось что-то? Два крога на весь город, писцов нет, скоморохов нет, единственный священник – и тот сбежал, и я его понимаю и, будь я священником, тоже сбежал бы.

– Видишь, болярин, все это можно исправить. Будь у нас посадником.

– Посадника назначает Ярослав.

– Временным. А когда Ярослав приедет, мы его попросим, чтобы он тебя определил на постоянную должность. Слышишь, ворота трещат? Это народ в детинец ломится – лицезреть своего спасителя.

Гостемил поморщился.

– Ладно, – сказал он. – Куда вы запихали пленников, пока я мыться ходил?

– В узилище.

– Это где?

– Это там.

– Я возьму себе двух.

– Дело твое, болярин. А по мне, так в холопы эти люди не годятся.

– Посмотрим.

– Которых двух?

– Главного и его помощника.

Воевода странно посмотрел на Гостемила.

– Помощник – еще куда ни шло. Но главного? Ты отвернешься, тут он тебя и прирежет, болярин.

Гостемил подумал, что в словах воеводы в первый раз за время их знакомства звучит здравый смысл.

– Хорошо. Вот что … до суда…

– До суда.

– Возьму только помощника.

– Кто-то из ратников слышал, – интимно сказал воевода, – что они дети какой-то … Зибы, что ли… и кто-то подметил, что главный…

– Ратникам сплетничать не пристало, – наставительно сказал Гостемил. – Но нет. Ни в каком родстве ни с какой Зибой я не состою, конечно же.

– Да, я понимаю.

Вскоре Гостемилу привели безбородого помощника со связанными сзади руками. Гостемил поблагодарил ратников и воеводу и положил руку помощнику на плечо. Помощник вздрогнул и хотел вывернутся, но боль в запястьях, локтях, бицепсах очень мешала.

– Конь мне нужен.

Тут же нашелся и конь – воевода рад был услужить Гостемилу в любой прихоти. Помощник стоял рядом с Гостемилом и смотрел в одну точку.

– Слушай меня, Ширин, – сказал Гостемил тихо. – Сейчас я сяду на этого коня … вот, того, которого ратник отчитывает за то, что он ему сапоги обосрал … Сяду на него, а тебя возьму под мышки и перекину через седло. Будто ты мой личный пленник. Персональный. И мы выйдем из детинца. Там будет много восторженных криков. Я повезу тебя в крог, где я остановился. И там ты будешь в безопасности. Если я выведу тебя отсюда пешком, тебя просто разорвут на части.

– Славянское говно, – сказал безбородый помощник.

– Тебе понятно то, что я только что сказал?

– Нет у вас, свиней, больше удовольствия, чем кого-то унизить.

– Не думаю, что это чисто славянская страсть, – заметил Гостемил. – Эй, дайте сюда коня! Сколько можно его отчитывать, наставники доморощенные, аристотели!

Ему подвели коня. Гостемил вскочил в седло, наклонился, взял пленника под мышки и, легко его подняв, перекинул через луку.

– Воевода!

– Да, болярин!

– Пусть приберут тут в столовой, а завтра в честь освобождения города дадим хвест! Зови смердов с едой, а повара я даю своего – лучшего в округе!

– Здрав будь, болярин! – закричали несколько ратников, радуясь.