На всю жизнь (повести) - В. Подзимек

Только сейчас Гинеку пришло в голову, что его поездка в СССР оказалась под угрозой. Тот, кто лично не знал инженера, мог сделать из этой писанины далеко идущие выводы.

— Разумеется, мы не допустим того, чтобы кто-то ставил под сомнение твои служебные качества, — проговорил Сойка. — Однако не исключена проверка, которая может тянуться…

Гинек с минуту смотрел на Сойку, потом на командира. Казалось, капитан вот-вот взорвется. Но он вдруг иронически усмехнулся:

— Понимаю… Однажды я попросил у отца пять крон на кино. Было это давно. Жили мы очень скромно… И тут отец вдруг обнаружил, что у него в кошельке не хватает мелочи. Подозрение пало на меня. Когда отец нашел пропавшие монеты в кармане своего пиджака, ребята уже делились впечатлениями от фильма. Я же довольствовался прекрасным ощущением того, что я не вор…

— Преувеличиваешь, — резко перебил его Сойка.

Гинек собрался возразить, но Менгарт остановил его жестом:

— Можете идти, товарищ капитан.

Гинек неохотно поднялся:

— Я бы хотел знать, каковы мои шансы на поездку, чтобы кто-нибудь не пожаловался, что я слишком долго держу одолженную специальную литературу.

— Я сказал, что вы можете идти! — Менгарт побагровел.

— Есть, — выдавил Гинек.

Когда капитан закрыл за собой дверь, Сойка спросил:

— Что будем с ним делать, Ярослав?

Менгарт встал, обошел стол, с минуту смотрел в окно, потом повернулся к замполиту:

— Мне известно одно — здесь мы с тобой ничего не решим. Давай обмозгуем, что делать дальше, после собрания.

Сосредоточиться на прерванной работе командир так и не смог. Мысли его были заняты другим: он дотошно анализировал ситуацию, в которую попал Ридл. Подполковник ясно сознавал, что вышестоящие начальники поспешным решением могут повредить Гинеку, а это посеет в его душе обиду. Вместе с тем их тоже можно понять. Задание, которое они собирались дать Ридлу, далеко не легкое. Как их убедить, что инженер дивизиона справится со столь трудной миссией?

Менгарт раздумывал над этим все послеобеденное время. Перед ним отчетливо возникало лицо капитана. Никогда еще он не видел Ридла таким взволнованным, сдерживающим себя большим напряжением воли. Когда подошло время идти на партсобрание, Менгарт вдруг понял, что чувствует себя беспомощным и уставшим.

16

Среди первых, кто занял место в помещении, где проводились партийные и комсомольские собрания, активы и совещания командиров, был и капитан Душан Главка. Он мимоходом поздоровался с членами комитета, разговаривавшими у стола президиума, открыл толстую тетрадь в твердом переплете и углубился в чтение своих заметок.

Три недели назад Главку посетил секретарь партийной организации Мареш и сразу предложил:

— По плану партийной работы мы готовим собрание об эффективности боевой учебы, специальной и политической подготовки и о работе дивизиона в целом. Тебе есть что сказать по этому вопросу…

По тону, каким это было сказано, Душан понял, что его выступление уже запланировано. Заинтересованность комитета в его мнении обрадовала капитана, но давать согласие он не спешил. В прошлом при разных обстоятельствах он несколько раз высказывался по проблемам эффективности, особенно в процессе обучения, принимал участие и в разработке конкретных предложений. Однако внедрять новшества было нелегко. По командирской линии они с Гинеком Ридлом не раз применяли на практике передовой опыт. Однако Душану казалось, что этого явно недостаточно, ведь требуется учитывать темпы развития техники и повышения уровня знаний о современной технике.

— Хочешь посмотреть на нашу работу без розовых очков или провести собрание, потому что об эффективности сейчас повсюду говорят и пишут? — откровенно спросил Душан.

Секретарь партийной организации пододвинул стул, сел на него верхом и таким же тоном ответил:

— Ты думаешь, что в то время, когда американцы буквально нашпиговывают всю Европу своими смертоносными игрушками, мы можем делать что-то лишь для проформы?

Душан с минуту глядел куда-то мимо надпоручика, потом взглянул ему прямо в глаза.

— Следовательно, можно сказать о том, что мы порой вместо ухода за техникой красим и чистим дорожки, что не используем максимально, дорогостоящую электроаппаратуру и тому подобное?..

— А почему бы нет? — согласился Мареш. — Если окажется, что такие вещи действительно существуют, и если мы найдем выход из положения, то комитет не будет возражать против отражения этих проблем в основном докладе.

Помолчав, Душан согласился:

— Хорошо, я подготовлю материалы для комитета, но освещу проблемы так, как их вижу я…

Надпоручик поддакнул, многозначительно улыбаясь, потом встал, задумчиво склонил голову и направился к выходу. Прежде чем взяться за ручку двери, он обернулся:

— Я бы хотел, Душан, чтобы ты правильно понял… — проговорил он медленно. — Мы намерены продолжать все то хорошее, что уже сделано в дивизионе.

Некоторое время Душан рассеянно смотрел перед собой. «Значит, они, скорее всего, принимают меня за радикала», — подумал он со смешанным чувством. На мгновение ему стало жаль, что он обещал секретарю подготовить материалы для доклада. Капитан встал, сложил руки за спиной, несколько раз прошелся по комнате и остановился у сейфа. Громкого спора техников в соседней комнате он совсем не слышал. «Значит, я для них слишком радикальный! Только потому, что меня бесят затасканные и устаревшие методы, нерациональное использование времени, выделенного для учебы, некачественный уход за техникой. Думайте что хотите… В конце концов я согласился это сделать только ради того, чтобы высказать личную точку зрения, пусть и радикальную. По крайней мере станет ясно, готов ли комитет радикально решать проблемы».

Главка приступил к выполнению поручения с характерной для него последовательностью. В следующие дни он обошел все решающие участки, разговаривал с людьми и сравнивал их взгляды со своими.

Каждый вывод в сообщении для комитета он проверял дважды, а то и трижды, он не мог поступить опрометчиво. Когда Главка отдавал несколько отпечатанных на машинке страниц Марешу, он уже твердо знал, что если комитет не включит его предложения в основной доклад, то он выступит с ними в прениях.

— Спасибо тебе, — сказал Мареш, как только прочитал плоды многодневных усилий Главки.

Капитан смутился:

— Я думал… Тебе не нужно что-нибудь объяснить, дополнить?

— Почему мне? — удивленно спросил Мареш. — Мне все ясно, а вот если комитету будет что-нибудь непонятно, мы тебя пригласим.

Главка уходил от Мареша со смешанным чувством. Он был убежден, что с поставленной задачей справится, во всяком случае, он заслужил того, чтобы кто-то хотя бы упомянул об этом. А может, они просто не хотят?

Он узнал, когда состоится заседание комитета парторганизации, и в это время не отходил от телефона. И Мареша он дважды случайно встречал, но секретарь даже словом не обмолвился. Никто не пригласил Главку, не позвонил. Когда же он узнал, что с Гинеком члены комитета беседовали, его волнение еще более возросло. Поэтому к партийному собранию он подготовился особенно тщательно.

Комната заполнилась членами партии, и Мареш открыл собрание. Коммунисты одобрили повестку дня, заслушали информацию о работе комитета. В ней прозвучало и имя Главки. Его благодарили за помощь в подготовке доклада. Он невыразительно улыбнулся и заметил, как внимательно посмотрел на него заместитель командира по политчасти. Душан не знал, как это расценить. Подполковник Менгарт безучастно глядел в свой блокнот и не поднял головы даже после того, как Мареш поднялся на трибуну, несколько раз откашлялся и заговорил.

Уже после первых предложений, произнесенных оратором, помещение будто превратилось в зеленую зону спокойствия. Однако так только казалось. В действительности тишина помогала людям сосредоточиться и с неподдельным интересом следить за выступлением докладчика. Капитана Главку некоторые места доклада просто поразили, так как они в значительной степени повторяли его формулировки. Просмотрев свои заметки, Душан установил, что все, о чем он собирался говорить, уже сказано Марешем. Душан спрятал авторучку и удовлетворенно выпрямился. Только сейчас он заметил, что справа от него сидит внимательно слушающий докладчика поручик Майерчик, а не капитан Ридл, как обычно. Душан с удовольствием толкнул бы Гинека локтем, заметил бы, мол, мои конструктивные мысли в докладе, но тот, скорее всего, прибежал в последнюю минуту и сел где-нибудь возле двери.

Объявили перерыв.

Еще несколько секунд никто не двигался с места, потом помещение сразу наполнилось шумом. Большинство офицеров и прапорщиков устремились в коридор. Переходя от одной группы дискутирующих к другой, Душан искал Гинека. Он увидел его рядом с командиром и майором Сойкой. В этот треугольник он вступить не решился и наблюдал на расстоянии, как Гинек что-то объясняет, размахивая при этом руками. Надо было быть слепым, чтобы не заметить, что Менгарт и Сойка не прерывают инженера дивизиона, а только согласно кивают. «Опять он на коне», — подумал Главка. Его стала разбирать досада, когда курильщики начали понемногу расходиться и исчезать в зале, а возможность поговорить с Гинеком так и не представилась.