Карьера - Александр Николаевич Мишарин

— И вообще… Папа! Ты далеко не всегда так приятен и талантлив… Как тебе кажется?!

— И не так умен! — крикнул ему вдогонку Бен, когда дверь за его сыном уже закрылась.

— Ближе к делу, — попытался привлечь его внимание Кирилл. Бен, все еще хохоча, уминал свой пышный овощной «коктейль» из серебряного «ведерка». — Я и так потратил немало времени, приводя тебя в чувство!

— Положим, не ты! А Джереми!

Бен кивнул, со счастливой улыбкой, в сторону двери.

— Но в любом случае… Я был бы сегодня в форме! У меня встреча…

— Не с тем ли… С кем ты хотел меня вчера познакомить?

Только мгновение… И Тернер вспомнил, что говорил вчера.

— Тем более, что он может тебе пригодиться!

Бен отодвинул «ведерко». Вытер салфеткой рот, усы. Некоторое время сидел молча, машинально помахивая салфеткой.

— Не скрывай, у тебя были неприятности! — начал он. — Моя информация могла быть для тебя губительной?

— И все-таки? Почему ты поделился ею со мной?

— Знал, что это тебя заинтересует! И потом… Ты — тот человек… Который может сказать Вашим… Верховным! Правду в глаза!

Он поднял бокал с соком.

— И все-таки? — не удовлетворился Корсаков.

— Хорошо! — После паузы почти резко и быстро заговорил Бен: — Я был тогда обижен на наших… тебя это устраивает?

Корсаков промолчал.

— Тогда, после выборов… Я бы мог рассчитывать на теплое место в Госдепе! Ведь так? Вместо этого… Они предложили мне…

Он замолчал и выразительно посмотрел на Кирилла.

— Допустим! Ты — достаточно влиятельный член своей партии… Оказался не у дел?! Допустим… Ты хотел досадить своим патронам?!

Кирилл Александрович для наглядности загибал пальцы.

— Даже допустим, что вы… Так же, как и мы, категорически против атомного расползания…

— О! — кивал головой начинавший оживать Тернер.

— Даже допускаю, что ты вычислил… Наши осложнения со здешним правительством…

— Ваш глава должен был быть с визитом здесь — через месяц, — смеялся Тернер, подыгрывая Кириллу в разборе вариантов.

— Если завод по обогащению обнаруживается? Наши отношения… Резко обостряются? Визит откладывается? И получается…

Он испытующе и недобро посмотрел на Бена.

— Получается, что, ничем не рискуя, я мог дать тебе… Подлинную информацию! — Тернер вскинул руки, как забивший гол в бейсболе игрок. — Но они почему-то не обнаружились! Это уже… Вопрос к тебе!

Он снова был серьезен.

— Ты же знал, что я пойду на крайность! Но доведу… Твою подачу до конца! — Корсаков придвинулся к столу.

— А пока ты только нажил… Подозрения в двойной игре? А у вас… К этому относятся еще подозрительнее, чем у нас! Так?

— Откуда ты-то… Знаешь?! — замер Корсаков.

— Э-э… Нет! Это не мои руки! — решительно сказал Бен. — Информация — единственная глупость, которую я натворил.

— А действительно… Она — глупость?! — снова подался вперед Кирилл. Он сейчас готов был схватить за грудки могучего американца.

— А это уж… Как ею пользоваться?! — медленно, почти по складам, произнес Тернер.

Лицо его становилось отвлеченно-задумчивым.

Корсаков встал. Прошелся вдоль балюстрады.

Он не хотел… Не мог! Не имел права делать сейчас выводы. Он должен был наступать!

Получить максимальное от этой, так нелегко доставшейся ему, поездки.

— Хорошо! Оставим…

Он снова сел за стол.

— Ты можешь заставить Госсекретаря… Дать понять нашим, что это… мол, соответствует… Ну и… Понимаешь, в общем?

— Мартина? — обыденно переспросил Бен. И Корсаков понял, что Госсекретарь гораздо более близкий доктору Тернеру человек, чем он предполагал. Тернер заметил это.

— А-а! Ты все равно ничего не понимаешь. В наших уровнях. И в наших отношениях!

— Чего? Я не понимаю?

— Мартин — мой адвокат.

— Как?

— Очень просто! Его контора, на сорок второй улице, считает меня своим клиентом… Вернее, я считаю его своим адвокатом. И как только он перестанет быть Госсекретарем… Или если со мной что-нибудь случится… Он тут же будет обязан явиться, чтобы помочь мне. Его дед был адвокатом — моего деда. Его отец — моего отца. А он — мой. А его сын — будет адвокатом Джереми…

Бен с некоторым смущением посмотрел на Кирилла. Мол, понял ли тот всю сложность наших американских условностей и связей?

— И он? Мартин? Выбросил тебя на помойку?!

— И он — тоже!

— А что это… Было для тебя? — резко развернувшись, спросил Корсаков. — Маленькая услуга? Мартину?

— В каком-то смысле… Тогда я на него еще надеялся. Вернее, на его людей.

— А как же… По отношению ко мне?

Бен сверкнул своими яркими глазками из-под седых бровей.

— Но ведь я дал… Не «дезу»! Я дал тебе — шанс! Это «стоит»! А уж как ты… Им распорядился? Или распорядишься?.. — Это дело твоей игры! Ко мне — никаких претензий!

В дверях появился Джереми с пиджаком в руках.

— Одиннадцать тридцать! — он подал отцу строгий пиджак. — Зеленая гостиная…

Вопросительно посмотрел на Корсакова, потом на отца.

— Ты спрашивал о реальной власти? Сейчас ты ее увидишь, — буркнул Бен. — Придется помогать тебе — до конца! Они должны пустить завод под мирную АЭС! И — в две недели!

Корсаков машинально осмотрел свой костюм — он был не слишком свеж.

Бенджамен усмехнулся на немой вопрос Кирилла. — «Не имеет значения. Ты вольная птица! Можешь даже заинтересовать его… Или он в упор не увидит тебя. Предсказывать — не берусь!»

— А кто их может заставить? — спросил Кирилл. — Твой Мартин?

Когда они шли по анфиладе комнат, приближаясь к «зеленой гостиной», Бен после долгого раздумья ответил на ходу:

— В отличие от меня… Для Него… Моего гостя! Нет ничего невозможного! Даже… Если это касается Госсекретаря. Или твоих маленьких затруднений. Ваши прислушиваются к нему не меньше, чем мой Мартин! Или здешние умники тоже!

Обернувшись на ходу, спросил язвительно:

— А у вас… Есть такие люди?

— Только конфиденциальность нашего разговора… Не позволяет мне выразить всю меру моего раздражения, —