Плоть - Портия Коста

Мир вокруг нее двигался, растягивался, сжимался, стонал, подбираясь к пику наслаждения, дарованному ей драгоценным телом Ритчи и его фаллосом. Беатрис покрылась потом, насквозь пропитавшим ее нижнее белье и собирающимся между грудями, а также в непосредственной близости от влагалища, еще пронзаемого членом Ритчи. Она сильнее прильнула к нему в попытке слиться с ним воедино, а он продолжал двигаться толчками внутри ее. Когда Ритчи прижался лицом к ее щеке, она почувствовала, что он тоже вспотел.

Но действительно ли то был пот? Или лицо его было мокро от другой жидкости?

Беатрис пыталась смотреть на него, а он толкал все сильнее, проникая глубже, глубже, чем прежде. Его атлетические бедра при этом совершали круговые движения.

А потом случилось это. Он кончил. Беатрис ожидала этого, но все же неизбежная развязка явилась для нее полной неожиданностью.

Не произошло великого катаклизма, не было грубости, земля и небо не поменялись местами, а лишь сладкая легчайшая струя серебристой жидкости, истекающая из его тела, устремилась к самому центру ее существа. – Ах, Ритчи, – выдохнула она, – мой дорогой Ритчи…

Сердце ее добавило и другие слова, но губы при этом остались немы.

Ритчи скатился с Беатрис, хотя сердце его протестовало против разделения их тел. Все же ему удалось заставить его замолчать.

Ритчи испытывал воодушевление и огромное удивление, смущение и глубокое погружение в волны наслаждения. Всепоглощающая страсть, зародившаяся в нем с тех пор, как он впервые увидел изображение Беатрис Уэверли на эротических карточках, была наконец удовлетворена. Но это еще не все. Он получил большее, гораздо большее. Кончики пальцев рук и ног у него покалывало, и он ощущал себя одновременно и сильным, как лев, и слабым, как котенок. Быстрое сношение с неопытной девственницей измотало его больше, чем многочисленные продолжительные изощренные любовные акты с самыми сладострастными светскими красавицами.

Чувство, которое Ритчи поклялся никогда больше не впускать в свое сердце, возникло словно из ниоткуда, огнем прожигая себе путь. Однако ради Беатрис и ради себя самого он должен был искоренить его.

«Что со мной будет? – размышлял он. – Я не хочу ранить тебя, Беатрис. Просто не могу».

По окончании месяца им не останется ничего иного, кроме как остаться добрыми друзьями, которые некоторое время делили ложе. Нельзя заходить дальше.

Потому что он не мог просить большего. Не мог ожидать большего. И конечно же ничего большего и не заслуживал.

А заставить Беатрис Уэверли поверить, что между ними может быть что-то еще, кроме временной связи, было бы бессердечно и жестко.

Он не мог предложить ей того, что очень бы хотел предложить… потому что печальная правда жизни заключалась в том, что он уже был женат.

С трудом нащупывая путь из полубессознательного состояния, в котором она пребывала, Беатрис пошевелилась на постели, потягиваясь и морща нос.

Неужели этот странный резкий запах исходит от нее? Смесь пота и мускуса? Она подозревала, что ощущает его так отчетливо потому, что ноги ее все еще были широко раздвинуты и гигиеническая прореха в панталонах раскрыта. К счастью, в комнате было тепло, в противном случае она могла бы подхватить совершенно неуместную сейчас простуду.

Осознание произошедшего обрушилось на Беатрис, точно проливной дождь во время летней грозы, и она широко раскрыла глаза и сдвинула ноги вместе. Это резкое движение тут же напомнило ей, почему она лежит в такой позе.

Ритчи!

Сев на постели, она увидела его, освещенного светом лампы и маленького пламени в камине. Он сам его разжег? Беатрис искренне надеялась, что так оно и было, принимая во внимание ее собственный непрезентабельный вид.

Что бы ни случилось, сейчас Ритчи тоже дремал, устроившись на стуле, стоящем в противоположном углу комнаты. Ноги его были вытянуты. Он зашевелился под ее пристальным взглядом, будто бы почувствовал его, и открыл глаза. В следующее мгновение он уже полностью стряхнул с себя остатки сна и грациозно, почти по-звериному вскочив на ноги, быстро направился к постели. Взгляд его выражал озабоченность.

– Как ты себя чувствуешь, Беа? Ты поспала? – Протянув руку, Ритчи коснулся ее лица, и она вдруг испытала странное желание отпрянуть от него. Не потому, что не хотела, чтобы он касался ее, а потому, что он не лежал рядом с ней, крепко сжимая в объятиях и ожидая ее пробуждения.

– Со мной все хорошо… благодарю. Да, должно быть, я задремала. – Стараясь не поддаваться инстинктивному побуждению, Беатрис растянула губы в улыбке и на мгновение прижалась к его ладони. Возможно, она отвратила его от себя храпом? Или Ритчи почувствовал судороги и был вынужден встать? Она готова была принять любое объяснение его странного поведения. – Я думала, ты будешь лежать рядом со мной, – помимо воли прошептали ее губы, отказываясь подчиняться доводам рассудка.

Ритчи наградил ее странной печальной улыбкой:

– Я не сплю с женщинами. – Он пожал плечами, продолжая водить большим пальцем по ее щеке, затем погладил губы. – Я занимаюсь с ними любовью. Совокупляюсь. Наслаждаюсь их обществом. Но я не провожу ночь в их постели.

Беатрис нахмурилась:

– Никогда?

– Никогда.

– Но почему?

Теперь нахмурился Ритчи, скорее каким-то своим мыслям, чем Беатрис.

– Просто у меня такая фобия, Беа. Всего лишь фобия. Это не оттого, что в женщинах чего-то не хватает… Бог свидетель, с тобой это точно никак не связано, моя сладкая. Просто таков… мой обычай.

Очень странный обычай. Когда пальцы Ритчи заскользили сначала по ее подбородку, потом по шее, вниз по плечу, Беатрис ощутила пустоту в сердце, мучительное томление по тому, чего получить ей было не по силам, невзирая на то, сколько еще наслаждения Ритчи мог подарить ей.

«Не будь такой упрямицей, Беатрис», – мысленно пожурила она себя.

– Что ж, верно, у всех нас есть маленькие причуды, не так ли? – сказала она, притворяясь веселой, когда Ритчи сжал ее руку и тут же отпустил.

– Да, верно. – Он стоял возле кровати. – Беа, уже довольно поздно, и мне следует отвезти тебя домой. Если, конечно, ты не планируешь пробыть здесь до утра? – Он пожирал ее глазами, и тут Беатрис осознала, что груди ее с розовыми сосками все еще выставлены на обозрение поверх корсета и стянутой вниз нижней сорочки. – В таком случае я договорюсь о том, чтобы к тебе прислали горничную, которая поможет привести тебя в порядок, а утром экипаж доставит тебя домой. Завтраки здесь, полагаю, великолепны.

– Ах, ты всего лишь полагаешь? Как я погляжу, ты не только ни с кем не спишь в одной постели, но и ничего не знаешь о гостиничных завтраках?