Избранные произведения в 2-х томах. Том 2 - Вадим Собко

Жаклин прижалась ближе к Шамраю, положила голову ему на плечо.

— Поцелуй меня, — сонно сказала она.

Атаку Террана гитлеровцы начали в пять часов утра, когда первые лучи солнца позолотили кроны высоких тополей на площади возле мэрии. Артподготовка была короткой, минут пять, не больше. Велась она с трёх направлений одновременно и сразу же раскрыла планы немецкого командования — не выпустить из Террана ни одного партизана.

Вслед за артподготовкой, прижимаясь к огненному валу, пошла в наступление пехота, пока без танков, и сразу залегла, встреченная пулемётным огнём. Первая атака немцев захлебнулась.

Капитан Колосов установил пушку около магистрального шоссе. За каменной полуразрушенной стеной старой пивной выкопал окопчик — для орудийного расчёта, организовал позицию по всем правилам военной науки. Васькин старательно помогал ему. Потом он вместе с бойцами чистил и без того уж чистую пушку. Глядя на них, Колосов лишний раз убедился, что никто из военных, пожалуй, не любит так беззаветно и преданно своё оружие, как артиллеристы.

Слева от отряда «Сталинград» занял позиции Морис Дюрвиль со своими шахтёрами, с правой стороны — группа, возглавляемая Робером Коше. На западной и южной окраине — тоже французские партизаны. У них вторая пушка. Резерв — в центре города. Всё предусмотрено, всё будто бы научно рассчитано, но если оценивать всю оборону Террана по-настоящему, то дело безнадёжное. Это тот случай, когда выигранное время становится дороже жизни сотен, даже тысяч людей…

Все эти истины не хуже других знал и лейтенант Шамрай. Ему тоже придётся сражаться и умирать за то, чтобы танки генерала Леклерка могли свободно, без задержки, прорваться к Парижу. Таков жестокий и по-своему справедливый закон войны, который он познал ещё под Киевом, — один должен умереть, чтобы дать возможность другим продвинуться на несколько шагов вперёд. Законы войны солдат обязан выполнять, именно это и делал лейтенант Шамрай. Он понимал свою роль командира резервной группы, знал, каким решающе важным мог быть его удар, знал своё место, скромное и одновременно важное в общей системе обороны города, и, однако, весь изнывая от нетерпения, волнуясь, ожидал дальнейшего развития событий. Чем дольше он со своей группой будет оставаться без дела, тем лучше для всех: видно, дела у партизан пока неплохи, раз они выдерживают натиск гитлеровцев, сохраняя резерв, не бросают его в бой. Но сидеть сложа руки в зале сберкассы, пока командование вспомнит о них, было свыше всяких сил.

Шамрай направился в штаб к Габриэлю, взглянуть на карту, чтобы ещё раз сориентироваться в обстановке.

Именно в этот миг капитан Колосов увидел первый танк. Шёл он не по шоссе, а чуть в стороне, двигался, приминая невысокие кусты и тёплую траву, прикрываясь зеленью деревьев, старался спрятаться за насыпью. Это был не старый довоенный танк с пулемётом и маленькой пушкой, а современная машина с могучей лобовой бронёй и длинным тяжёлым орудием.

У капитана Колосова тоже есть пушка и десять снарядов… Всего лишь десять и среди них ни одного бронебойного. Если ударить снарядом в броню или в башню, танк лишь едва качнётся и будет, как ни в чём не бывало, по-прежнему продвигаться вперёд, и его блестящие отшлифованные землёй гусеницы будут ползти, как серебряные злые змеи. За первой машиной появилась вторая, третья… Они шли уступом, имея возможность накрыть огнём своих пулемётов и пушек всю позицию обороняющихся.

Тут уже было не до размышлений о неполноценности своего вооружения. Бой нужно вести тем оружием, которое у тебя есть, а не тем, которое хотел бы иметь…

Обрывки мыслей пролетели, будто кадры фильма на большом экране, в центре которого, не исчезая ни на миг, все двигались и двигались на зрителей немецкие танки. Вот уже отчётливо различались чёрные кресты на броне, и хищные длинные стволы пушек казались жалами, нацеленными прямо в сердце капитана Колосова.

Неожиданно откуда-то издалека ударила немецкая артиллерия. Из ясного синего неба с шелестом и завыванием полетела на землю горячая беспощадная сталь.

Она на своём пути сметала, как игрушечные карточные домики, здания на окраинах, вырывала с корнями и корёжила деревья, уничтожала всё живое, что не успело от неё надёжно спрятаться.

А на город, будто прижавшись к этому огненному шквалу, шли и шли танки. Тихое и зловещее бряцанье их гусениц капитан Колосов отчётливо слышал сквозь адский грохот разрывов.

— Точно бьёт, зараза, — проговорил Васькин. — Где Мунтян?

— Не знаю. — Колосов, не отрываясь, смотрел в панораму пушки.

— Куда-то он исчез, никак, вперёд пошёл?

— А где его группа?

— Группа на месте.

— Вот дьявол, — выругался капитан, — отобьёмся от немцев, шкуру с него спущу за нарушение дисциплины.

Танки были уже совсем рядом, метрах в пятистах, не больше.

Васькин весь ушёл во внимание. Не заметил даже, что с головы у него свалилась шапка, когда ринулся из окопа к орудию. Глаза прикованы к танкам, пальцы лихорадочно и привычно ищут ручки на маховиках механизма наводки. Давно уже он не чувствовал этого острого ощущения близкого быстротечного артиллерийского боя.

— Ты бы спрятался, Васькин, или шапку, что ли надел. Твоя лысина — отличный ориентир для бошей, — подковырнул бойца невозмутимый Колосов.

— Нашёл тоже время для шуток…

И хотя время для шуток было и в самом деле не очень-то подходящим, а сама острота не такой уж и смешной, улыбка как-то сама собой тронула большие шершавые губы Васькина и неизвестно какими путями передалась в другой окоп. Сапёр Кикоть тоже улыбнулся и помимо воли провёл рукой по своей роскошной шевелюре.

— Силён наш капитан!

Вдруг завыл где-то совсем рядом снаряд.

Партизаны тотчас же юркнули в окоп, мгновение лежали, ожидая, пока над головой пролетит рой злых осколков, поднялись и снова привычно упали на дно окопа, спасаясь от нового разрыва.

Как загорелся первый танк, никто не понял. Ведь партизаны пока ещё не стреляли. Фашистская машина проходила под могучим вековым дубом, и вдруг позади её башни, где дышат горячим воздухом жалюзи, раздался взрыв. Танк ещё продолжал двигаться, но над моторной решёткой высоко взметнулось пламя, опалив ветви дерева. Его чёрные, обожжённые листья сквозь густой дым дождём посыпались на землю. Танки остановились. Стволы их пушек почему-то задрались вверх. Один раз, и второй, и третий ударили они в зелёно-чёрную, горящую крону дуба. И тут артиллеристы увидели, как с верхушки дерева упал человек.

— Это Мунтян. С дерева бросил гранату. А я его хотел… — не договорил Колосов, поднося к глазам бинокль. — Теперь наша очередь…

— Умирать? — спросил Васькин.

— Нет, вести бой, — резко бросил Колосов, рассматривая почерневшую землю под дубом, неподалёку от которого пылал танк. Капитану страшно хотелось увидеть Мунтяна. А вдруг ещё живой? Может, только ранили…

Два танка немного свернули от шоссе и двинулись левее, туда, где держали оборону шахтёры Мориса Дюрвиля. Полевые рации немцев работали исправно: их артиллерия перенесла туда свой огонь. Теперь было видно, как бегут за танками, стараясь остаться под их прикрытием, маленькие фигурки солдат в серо-зелёных касках с бугорками, похожими на жабьи глаза.

— Трудно придётся шахтёрам, — сказал капитан, ни к кому не обращаясь. И скомандовал: — Кикоть, продвинься немного левее. Прихвати с собой пулемёт. Поддержишь с фланга огнём папу Мориса.

— Есть! — ответил Кикоть и пополз на левый фланг между невысокими бетонными оградами.

— Неужели не заметили нашу пушку? — радовался Васькин.

— Мы пока ничем себя не обнаружили, — не отрываясь от бинокля, спокойно сказал Колосов. — Подожди, ещё придёт наш черёд.

Немцы теперь шли прямо к позиции, занятой шахтёрами Дюрвиля, открывая Колосову свой фланг, будто нарочно подставляя под пули партизан.

— Кикоть, приготовиться к контратаке.

— Есть приготовиться к контратаке.

Целясь в танк, Колосов уловил ту единственно необходимую минуту, когда машина, чуть повернувшись к нему, подставила свой бок. Пушка ударила. Снаряд, разорвавшись, будто встряхнул машину. Танк остановился, но не загорелся.

— Что с него требовать? Осколочный! Разве с такими снарядами повоюешь. Что голыми руками…

— Ничего. И это неплохо, — досылая в ствол пушки следующий снаряд, сказал Васькин. — Ну, давай ещё разок…

— Нет, подожди. Снарядов всего-навсего девять штук, — остановил его капитан и, приложив ко рту рупором руки, громко крикнул: — Кикоть, внимание!

— Вижу, — отозвалось издалека.

Освещённый чёрным, будто закопчённым солнцем танк замер мёртвой глыбой. Но другой продолжал двигаться вперёд, а немцы уже поднялись в атаку на окопы папы Мориса.