Избранные произведения в 2-х томах. Том 2 - Вадим Собко

Шамрай опустил и поднял рычажок.

И сразу подумал — машинка не сработала; не дала искры, мина не взорвалась, и вся операция провалилась. В такой миг минута делится не на секунды, а на тысячные доли секунд, и каждая частичка — огромный отрезок жизни.

Белый, ослепительный огонь вдруг вспыхнул перед электровозом и сразу что-то глухо ударило. Огромная машина поднялась на дыбы, и, как меч, разрезал тьму острый сверкающий луч прожектора и тут же потонул в непроглядной темноте. Только стоял грохот, скрежет тяжёлых вагонов, которые со страшной, всё сокрушающей и рвущей силой лезли, словно в драке, друг на друга, опрокидывались, сплющивались. И тогда ударил ещё один взрыв — это, видимо, врезался в искалеченную, горящую и страшную груду металла, досок вагон со взрывчаткой… Разорвав в клочья темноту, вспыхнуло пламя, мгновенно осветив всё: и разбитые, опрокинутые платформы, и беспомощные громадные туши искалеченных танков, и груды изломанных, горящих вагонов, и изогнутые, задранные вверх концы обрубленных рельсов. Горячая волна взрыва пронеслась над головой партизан, обожгла, как ножом срезав верхушки дубов.

— Господи, что было бы, останься я возле колеи, — прошептала Жаклин.

Шамрай хотел что-то сказать и не смог.

От железнодорожного полотна доносились крики раненых, стрельба и взрывы, может, рвались снаряды, патроны. Ночь с её мирной спасительной тишиной, ласковыми звёздами и нежными запахами исчезла. Огромное зарево пожара зло и весело заплясало над опасливо замершим лесом.

ГЛАВА ТРИДЦАТАЯ

Страстное желание партизан поймать и повесить майора Лаузе, осталось неосуществлённым — комендант города скрылся. И разведку, кажется, провели основательную, и операцию организовали искусно, но когда партизаны ворвались в комендатуру Террана, кабинет коменданта оказался пустым. Было похоже, что пташка только что вылетела из своего гнезда. По всему видно, что майор, почувствовав горящую под его ногами землю, вовремя «отступил на заранее подготовленные позиции».

Во всяком случае, город Терран с его заброшенным лагерем, комендатурой и гестапо оказалася в полной власти партизанского отряда «Сталинград». Комендатуру и новое здание гестапо сожгли, перебили десятка два фашистов, захватили немало оружия и продовольствия. Шум подняли немаленький, и, когда собрались было отходить в лес, появился капитан Габриэль. Приехал он на мотоцикле вместе с Робером Коше. В своих роговых очках, как показалось Шамраю, он больше походил на студента, нежели на офицера. Карие глаза его радостно сияли. К мэрии, где расположился со своим штабом Колосов, он подошёл такой весёлый, будто Терран был освобождён от фашистов на веки вечные и отступать отсюда уже не было надобности.

Он был весёлый и потому, что союзники успели укрепиться и расширить свой плацдарм. Французский генерал Леклерк, командир танковой дивизии, начал свой поход на Париж.

Габриэль и Робер прошли в кабинет мэра Террана, там встретили Колосова и Шамрая. Они сидели вчетвером. Шамрай достал из буфета высокие хрустальные бокалы, Робер принёс бутылку вина.

— Давно мы не видали такого, — взглянув на яркую этикетку, с видом знатока сказал Габриэль.

Золотое вино лилось в бокалы, тонкие грани которых, будто вырезанные из прозрачного топаза, таинственно мерцали. В кабинет через распахнутые окна свободно врывались горячие лучи августовского солнца. Терран испуганно притаился, ещё не веря в свою судьбу, не ведая, как сложится завтрашний день, будет ли он мирным или на голову города снова обрушится бой. Жители, чтобы не напороться на шальные пули, предусмотрительно попрятались в своих домах.

— Ну, поздравляю с первой настоящей победой, — сказал Габриэль, поднимая свой бокал. — За здоровье бойцов отряда «Сталинград-четыре», за его успехи.

Колосов и Шамрай чокнулись бокалами. Стекло пропело мелодично и звонко.

— У нас это не принято, — сказал Робер, — но мне нравится. Красиво.

Теперь они чокнулись вчетвером: в кабинете мэра словно провели по нежным струнам хорошо настроенных цимбал.

— Волшебное вино, — сказал Габриэль, — просто чудо, спасибо, Робер.

Он отодвинул бутылку и бокалы, вынул из сумки карту, развернул на столе. Одна дорога на карте была обозначена глубоко врезавшейся в бумагу красной полосой — видно, кто-то, сильно нажимая, решительно провёл по карте тонко отточенным карандашом. От побережья до Парижа. Другая — севернее, через Терран, в обход столицы. Красные фигурные скобки виднелись уже не на берегу Ла-Манша, а в глубине зелёного массива карты. Колосов впился глазами в хорошо понятные и знакомые обозначения.

— Немало уже прошли, — сказал он.

— Однако до Парижа ещё далеко, а до Берлина ещё дальше, — в тон ему заметил Габриэль.

— Пройдём потихоньку, — проговорил Шамрай.

— Нельзя потихоньку! — воскликнул капитан. — Париж не может ждать. Боши уничтожат его! Мы обесславим себя на весь мир, если допустим это. Нам будет стыдно посмотреть в глаза женщинам и детям, если не спасём столицы! Она — сердце Франции, её душа, её гордость.

— Хорошо. — сказал Колосов. — Я с тобой согласен. Командование хочет, чтобы отряд «Сталинград» немедленно двинулся на Париж? Пожалуйста. Мы охотно сделаем это вместе с другими вашими отрядами. Освободить столицу нам не по силам, но панику поднимем на всю Европу! Как пить дать. Можешь в этом не сомневаться…

Габриэль посмотрел на Колосова, изучая его сквозь толстые стёкла очков, заметив тень усмешки, мелькнувшей в зрачках русского капитана, сказал:

— Я высоко ценю твоё хорошее настроение и твой юмор, но от отряда «Сталинград» командование хочет другого. Терран — узел шоссейных и железнодорожных путей и через него должны пройти на Париж союзники и части армии де Голля. По данным разведки, гитлеровцы намерены превратить город в крепкий оборонительный пункт. Если Леклерку придётся брать укреплённый Терран, он задержится здесь долго: И боши тогда успеют уничтожить Париж. Если же танки Леклерка пройдут Терран, не останавливаясь, столица будет почти окружена, путь к сердцу Франции станет свободным для французов.

— На Терран наступает дивизия Леклерка? — спросил Колосов.

— Нет, Леклерк идёт прямо на Париж, но всё равно в нашем представлении всеми танками союзников командует он, и когда продвигаются союзники, мы, французы, говорим: «Идёт Леклерк!»

— Разумно, — проговорил Колосов, не отрывая взгляда от карты. — Разумно, но нереально. В нашем отряде меньше сотни бойцов, нет тяжёлого оружия. Если мы займём оборону в Терране, один гитлеровский полк сомнёт нас за два-три часа.

— Прямо скажем, неважное у тебя мнение о нашем командовании. В том-то и дело, что ни одного свободного полка у бошей нет. Вечером сюда прибудут два отряда французов. Немного тяжёлого оружия тоже достанем… Даже две полковые пушки…

— И снаряды к ним?

— По десять штук. Вместе с вашим отрядом Терран будут оборонять около пятисот бойцов. Это уже кое-что…

— Да, это уже что-то значит, — задумчиво сказал Колосов, по-прежнему не отрывая взгляда от карты. — Итак, нам нужно продержаться до вечера?

— Да.

— Кто командует соединением?

— За всю операцию отвечаю я, — ответил Габриэль.

— Хорошо, — согласился Колосов. — Откровенно говоря, малыми силами, какими располагаем мы, легче и удобнее маневрировать, а не держать оборону. Но здесь, видно, выбора нет.

— Да, здесь выбора нет.

— Джапаридзе! — громко крикнул Колосов, и сразу в приоткрытую дверь просунулась чернявая голова грузина, сверкнули его яркие глаза. — Знакомьтесь, начальник штаба отряда «Сталинград»… Командир объединённого партизанского отряда капитан Габриэль.

— Очень приятно, — поклонился капитан.

— Я в восторге, — ответил по-французски Джапаридзе.

— Посмотри-ка, начальник штаба, — Колосов улыбнулся, показывая на карте обстановку. — Вот здесь, здесь и здесь нужно выставить заставы и укрепиться…

— Мы остаёмся в Терране? — удивился Джапаридзе.

— Да, остаёмся в Терране. К вечеру подойдут французские товарищи. Немцы хотят превратить Терран в свой укреплённый узел, наша задача — этого не допустить.

— Всё ясно, — сказал начальник штаба. — Сейчас отдам приказ.

Шамрай вышел на балкон мэрии. Со второго этажа дома, который стоял на равнине между отлогими возвышенностями, был виден почти весь город. Тихий Терран, будто ласковый котёнок, нежился в лучах горячего солнца. Замерли листья на деревьях садов. Безлюдны улицы. Прикрыты ставни домов, как прищуренные глаза: глубоко спрятались, а все хорошо видят.

Необыкновенно торжественное, приподнятое чувство овладело лейтенантом. Терран был первым городом, который он освобождал от фашистов. И даже очень хорошо, просто отлично, что отдан приказ держаться здесь, потому что уйти отсюда — это труднее, нежели собственными руками вырвать из груди сердце.