Рабыня Гора - Джон Норман

– Выходи, Турнус! – кричал Брен Лурт. – Смотри, что я тебе принес!

Словно подчеркивая свои слова, он дернул привязанную к моей шее веревку. Голова моя качнулась и вновь опустилась. Плечи бессильно подрагивали.

– Выходи, Турнус!

И вот я уже лежу в пыли перед хижиной Турнуса.

Уже стемнело. Вокруг стояли мужчины с факелами: восемь приятелей Брена Лурта, кое-кто из сельчан. Свободные мужчины, женщины, даже рабыни, которых еще не загнали на ночь в клетки. И Ремешок здесь, и Турнепс, и Верров Хвост, и Редис. Медине хотелось, чтобы они видели, что происходит Из детей – никого. Впереди, левой рукой опираясь на палку, правой держа привязанную к моей шее веревку, стоит Брен Лурт. Рядом – восемь его прихлебателей, тоже с палками. Вокруг – селяне и рабыни. Взгляды прикованы к входу в хижину Турнуса. Вот появилась Медина, начала спускаться по лесенке. Хижина Турнуса – почти в центре поселка, у пятачка. В прохладном ночном воздухе плыл запах слинов. Зябко.

Моя спина и ноги сплошь покрыты рубцами от ударов веревкой. Ноет низ живота.

Стоя у подножия лестницы, Мелина тоже повернулась к двери.

Брен Лурт, гордый, сильный, с видом триумфатора сжимает в руке привязанную к шее распростертой у его ног женщины веревку. В другой руке – палка футов шесть длиной, два-три дюйма толщиной. «Я буду первым в Табучьем Броде», – сказал он мне однажды. И еще: «Когда я стану первым, Мелина отдаст мне тебя».

– Выходи, Турнус, – позвала, стоя у лестницы, Мелина. Дверной проем темен и пуст.

Толпа не сводила с него глаз.

Турнус не появлялся.

Тишина. Лишь факелы чуть потрескивают. Я лежу на земле. Руки за спиной схвачены веревкой.

Откуда-то из-за хижин, со стороны клеток, доносится визг слинов.

И вот толпа затаила дыхание. В дверях хижины стоял Турнус.

– Здравствуй, Турнус! – приветствовал его Брен Лурт.

– Здравствуй, Брен Лурт, – отозвался Турнус.

Обутая в тяжелую сандалию нога Брена Лурта ткнулась мне в живот. Я вскрикнула от боли.

– На колени, рабыня! – приказал Брен Лурт.

Кое-как поднявшись, я встала на колени. Намотав на руку провисшую веревку, он подтянул мою голову к своему бедру. В глазах у меня помутилось и просветлело опять. Стоя на верхней ^ступени, на меня внимательно смотрел Турнус.

Молодежь Табучьего Брода на славу позабавилась с земной девушкой, что некогда звалась Джуди Торнтон, – ныне бесправной рабыней Гора по имени Дина.

Под взглядом хозяина я понурилась. Но быть столь почтительной мне не позволили. Зажатая в кулаке Брена Лурта веревка натянулась, слева впился в подбородок узел, я подняла голову.

Я должна предстать перед Турнусом во всей красе.

– У меня есть кое-что для тебя, – сообщил Турнусу Брен Лурт.

– Вижу, – проронил Турнус.

– Горячая бабенка, – продолжал Брен Лурт, – очень аппетитная.

– Это мне известно, – проговорил Турнус.

– Теперь она на коленях у моих ног.

– Вижу, Брен Лурт, – сказал Турнус.

Мгновенно отбросив веревку, Брен Лурт ударом ноги отшвырнул меня в сторону. Я растянулась в пыли, повернулась на бок, чтобы ничего не пропустить.

Брен Лурт стоял, сжимая палку обеими руками: правой посередине, левой – дюймов на восемнадцать ниже. Но Турнус не двигался.

В толпе никто не шелохнулся. Чуть слышно потрескивали факелы.

На какое-то мгновение Брен Лурт, казалось, растерялся. Замешкался, переводя взгляд с одного своего приятеля на другого.

Потом снова повернулся к Турнусу – а тот, не говоря ни слова, стоял на верхней ступеньке лестницы, у входа в хижину, футов на шесть-семь возвышаясь над толпой.

– Я надругался над твоей рабыней, – сказал Брен Лурт.

– Рабыни для того и предназначены, – ответил Турнус.

– Мы с ней хорошо позабавились! – Брен Лурт начинал злиться.

– Получили удовольствие? – осведомился Турнус.

– Да! – Готовый к схватке, Брен Лурт все тверже сжимал тяжелую палку.

– Значит, – заключил Турнус, – пороть или убивать ее не придется.

Брен Лурт выглядел озадаченным.

– Тебе, Брен Лурт, безусловно, известно, – заговорил Турнус, – что долг рабыни – всеми силами угождать мужчинам. В противном случае ее ждет суровое наказание, вплоть до пыток и смерти, если хозяину так угодно.

– Мы взяли ее без твоего разрешения, – напомнил Брен Лурт.

– Вот в этом, – проговорил Турнус, – ты нарушил закон.

– Для меня это не имеет значения! – заявил Брен Лурт.

– Ни плуг, ни боек, ни рабыня, – процитировал Турнус, – не могут быть взяты без соизволения хозяина.

– Мне нет до этого дела!

– Скажи, Брен Лурт, что отличает человека от слина или ларла?

– Не знаю!

– Закон! – отчеканил Турнус.

– Все эти законы – всего лишь пустой звук, мальчишкам головы забивать!

– Закон – это стена.

– Не понимаю, – смешался Брен Лурт.

– Человека от слина и ларла отличает закон. Вот что их разделяет. Закон – это стена между ними.

– Не понимаю, – повторил Брен Лурт.

– И эта стена больше не защищает тебя, Брен Лурт!

– Турнус из Табучьего Брода, ты угрожаешь мне?

– Ты поставил себя вне закона.

– Я не боюсь тебя! – вскричал Брен Лурт.

– Спроси ты моего разрешения, Брен Лурт, – Турнус кивком указал на меня, – я бы с радостью, без лишних раздумий на время наделил бы тебя над ней полной властью.

С веревкой на шее, со связанными за спиной руками я лежала в пыли и смотрела во все глаза. Турнус не лукавил. Без сомнения, он отдал бы меня взаймы Брену Лурту, и мне пришлось бы служить ему, как хозяину.

– Но ты не спросил моего разрешения.

– Нет! – в бешенстве ответил Брен Лурт. – Не спросил!

– И ты, и другие поступали так и прежде, но никогда не злоупотребляли и дурных намерений не вынашивали.

Все верно. Время от времени деревенские парни ловят нас, рабынь Турнуса или чьих-то еще, связывают и насилуют прямо в поле – ну, побуянят юные лоботрясы, покуражатся над рабынями. Они же не со зла! Горячие головы, молодая кровь играет, силы хоть отбавляй – ну, побалуются с облаченными в коротенькие туники клеймеными девками с веревками на шее – только и всего. А чего же еще ждать рабыне? Некоторым хозяевам даже нравится, что их рабынь время от времени насилуют – пусть не забывают, кто они. Ничего в этом необычного нет. В деревнях все воспринимают это как нечто само собой разумеющееся и просто не обращают внимания – все, кроме рабынь.. Но это же рабыни! В общем-то это даже на пользу: умиротворяет молодежь, а то ведь иначе их естественная агрессивность может направиться в другое русло, обернуться разрушением. К тому же это помогает юноше почувствовать себя настоящим мужчиной. «Если она тебе нравится, догони и возьми ее, сынок», – такой отеческий совет нередко можно услышать от селян. При мне такое произносилось дважды, хотя меня лично и не касалось. Один нетерпеливый юнец однажды поймал Верров Хвост в ручье и, опрокинув на спину, изнасиловал, как она ни сопротивлялась. Другой молодой сластолюбец как-то зажал Редис у клеток слинов и заставил ублажать себя. Каждый из них добивался своего по-разному. При их приближении я испуганно пряталась. Я знала: теперь они мужчины, а я всего лишь рабыня. Но эти двое в когорту Брена Лурта не входили. То, что сделали сегодня со мной, – совсем другое дело. Это проступок серьезный, преднамеренный. Не какое-нибудь там привычное, заурядное проявление юношеской агрессии, которым нас, рабынь, не удивишь.