Быть Хокингом - Джейн Хокинг

все просто замечательно! Перелет был долгим, но не таким утомительным, как в первый раз, когда мы с маленьким Робертом летели над полюсом. Как прирожденный путешественник, повторяющий пройденный маршрут, Роберт завороженно смотрел в иллюминатор, где проплывали черные вершины на фоне снежных полей, горы, поднимающиеся из ледяного моря с островками воды, похожими на изумруды, белые точки айсбергов в Гудзонском заливе, пустыни Америки, Большое Соленое озеро и, наконец, появился прибрежный горный хребет. Люси, наоборот, ничуть не впечатлили виды: еще над Атлантикой она начала спрашивать, не пора ли нам выходить…

Мы все взбодрились после посадки, несмотря на то что по вашему времени было уже около двух часов ночи. С широко открытыми глазами мы изучали непривычный пейзаж: пальмы, огромные автомобили, наш собственный блестящий «универсал», на котором Кип приехал за нами, автомагистрали, устремляющиеся во всех направлениях, небоскребы и, наконец, наш дом с белой обшивкой, выглядящий гораздо симпатичнее, чем на фото. Когда мы приехали, уже смеркалось, и во всех окнах горел свет, как в диснеевской сказке! Внутри дом очень элегантный. А как все удобно устроено! Огромные диваны, в которые так и хочется провалиться, несколько туалетов, все в гармоничных оттенках, конечно! Все абсолютно новое, сделанное «под старину» – мебель, полотенца, фарфор, даже кастрюли! Эти люди, должно быть, полагают, что мы привыкли к астрономическим бытовым стандартам. Знали бы они, как все обстоит на самом деле! С места у кухонной раковины открывается вид на горы, а Стивен находится ближе к своему офису, чем в Кембридже, потому что университетский кампус расположен как раз напротив нашего дома. Стивен, как мальчишка, которому подарили новую игрушку, с восторгом осваивает кресло-каталку с электроприводом, такое же, как то, которым он пользуется в институте, только гораздо маневреннее. Уже много лет у него не было такой свободы передвижения, хотя кресло приходится заносить на тротуар и на ступеньки: тротуары здесь высокие – никто никогда не выходит на дорогу, а кресло очень тяжелое. Две твердогелевые батареи весят тонну каждая, что уж говорить о пассажире. В первый же день к нам прислали инженеров, которые занимались инвалидным креслом и настраивали все другие приспособления. Никаких трудностей пока не возникло.

Сад довольно пустой; приходят несколько садовников с садовыми ножницами, метлами и пылесосом, чтобы ухаживать за ним. Они подрезают, чистят и пылесосят лужайку, но не отличают сорную траву от культурной. Трава нуждается в поливке, орошение происходит через подземную ирригационную систему – никаких шлангов и леек. Это все такая экзотика! В первое утро мы вышли во дворик и увидели колибри, парящую над растением странного вида, с заостренными оранжевыми и синими цветами. Вокруг дома посажены кусты камелии величиной с дерево, а во дворе растет гигантский калифорнийский сухой дуб, на который так и хочется взобраться. На краю сада у нас апельсиновое дерево, плодоносящее и цветущее одновременно, два авокадо, ель и маленькая пальма. Пока что мы едим только во дворике – погода стоит очень солнечная, да и в столовой все такое красивое – ворсистый красный ковер и стол красного дерева, – что мы боимся даже зайти туда, не говоря уж о еде.

Мы с детьми сегодня купались в бассейне Калтеха. Люси упала в него, и это ей совсем не понравилось. Ее считают ужасно отсталой, так как в три года она еще не умеет плавать, но Роберт уже научился и сейчас плавает под водой. Мы все настолько полны приятной, здоровой усталости, что Люси уснула прямо перед телевизором (хотя нам любопытно это новшество, мы редко смотрим его из-за нескончаемой рекламы), и даже Роберт выглядит утомленным. Я думаю, что усну раньше него.

Мой отец должен был уйти в отставку из Министерства сельского хозяйства в день своего шестидесятилетия, в декабре 1974 года. После длительной преданной службы он собирался отпраздновать выход на пенсию приездом в Калифорнию вместе с мамой. Тем временем поток посетителей в нашем доме не иссякал – некоторые из них оставались на выходные, другие же поселились в нашем доме – в частности, аспирант Стивена Питер де’Ат, помогавший Бернарду ухаживать за Стивеном, пока не нашел себе отдельное жилье. Я стала более уверенно водить машину и не находила утомительной обязанность делать покупки для такого количества посетителей, потому что их паковали в коричневые бумажные – не пластиковые – пакеты и относили прямо в машину улыбающиеся сотрудники магазина. Кроме того, Роберт в свои семь лет оказался прекрасным штурманом: казалось, он хранил карту шоссе у себя в голове и, в отличие от своего отца, заранее предупреждал о повороте.

Наступил день, когда детям пора было начать ходить в школу города Пасадена. Утром я с некоторой опаской доставила их к школьным воротам, а в полдень вернулась, чтобы забрать Люси из детского отделения, присоединившись к другим мамашам в автомобильной очереди, медленно продвигающейся вдоль улицы. Подъехав к школьным воротам, я назвала ее имя учителю, дежурившему на тротуаре. Он тут же произнес ее имя в громкоговоритель. «Лу-усси-и Хоккинг, Лу-усси-и Хоккинг!» – выводил он на все лады. Никто не явился на зов, потому что никакой Лууссии Хоккинг среди малышей, терпеливо ожидающих родителей, не обнаружилось. Началась грандиозная суматоха. Могла ли Лу-усси-и Хоккинг стать жертвой похитителей – это было самое страшное предположение учителей – в первый день учебы? Школа погрузилась в хаос. Я припарковала автомобиль и зашла в ворота. Директриса выбежала из своего кабинета; группа дам среднего возраста рассеялась по территории в поисках потерянного ребенка. Найти Лу-усси-и Хоккинг оказалось несложно. Ей так понравилось в школе, что она отправилась на обед, намереваясь остаться до половины третьего. С тех пор она исправно откликалась на зов, будучи уже усталой и слегка потрепанной – все-таки для трехлетнего ребенка она достаточно много времени проводила в обществе.

Дети нашли себе нового друга – Шу, восьмилетнего сына наших соседей-японцев Кена и Хироко Нака, которые, как оказалось, некоторое время жили в Кембридже до того, как переехать в Соединенные Штаты. Кен был биологом, специалистом по глазам рыбы-зубатки, по всем признакам схожим с человеческими глазами. Нака не только предложили отвозить Роберта и Люси в школу по утрам, но и устраивали разнообразные экспедиции в парки развлечений и на пляжи для всех троих детей. Забирая их из школы днем, я выяснила, что речь Шу изобилует компьютерным жаргоном. Люси непрестанно весело лопотала, в то время как Шу излагал собственные мысли, а Роберт понимающе кивал, заинтригованный первым знакомством с информационными технологиями – сферой, которая в будущем станет его профессией. Наслаждаясь вновь обретенной независимостью, Стивен втайне гордился тем, что стал звездой кампуса, где сидел весь день в офисе с кондиционером. Кампус был в избытке оборудован пандусами для инвалидных кресел; так же удобно оказался устроен и вход в дом. У Стивена была секретарша по имени Полли Гранмонтан и собственный физиотерапевт Сильви Тешке, чей муж – швейцарец, часовых дел мастер, с беспокойством ожидал краха своего бизнеса из-за появления кварцевых часов. Студент Стивена Бернард Карр легко встроился в наш повседневный ритм и всегда был в отличном настроении, несмотря на свой странный режим дня: он помогал мне укладывать Стивена спать, затем отправлялся на вечеринки, после которых просиживал до утра перед телевизором за просмотром фильмов ужасов – он говорил, что это из-за бессонницы, – а утром засыпал и вставал только к обеду. Один раз я поднялась к нему, чтобы разбудить к завтраку, и обнаружила его сладко спящим: туловище лежало в кровати, а голова – на полу!