В час, когда взойдет луна - Хидзирико Сэймэй

— Да. Приходит Эней и говорит, что его учитель жив и землю роет, чтобы найти крысу. Ваша реакция?

Игорь подумал.

— Зависит от того, какая я крыса… Глупая побежит за защитой в СБ. Умная побежит в штаб. Совсем умная никуда бежать не будет, но, кого надо, проинформирует. Этот Винду — коллега или друг?

— И то, и другое.

— Тогда он должен встретиться со старым другом и попытаться вправить ему мозги, если он против. Или присоединиться, если он за. А вот ни бежать, ни информировать ему не положено. И если он… мы получим крысу и сможем разматывать клубок дальше. А если нет — нас станет больше и информации добавится.

Эней кивнул на это как-то самоуглубленно и рассеянно. Похоже, ему пришла в голову мысль, которая до того не приходила, и теперь он её усиленно думает, и по всему видно — мысль эта нелегка.

— А у этого… Винду… у него как, группа есть? — спросил Костя.

— Есть… конечно, — рассеянно сказал Эней. — И вообще он не Винду, это… была наша с Ростбифом шутка. Франтишек Каспер, псевдо — Пеликан. Группа из четырех человек, он — папа. Так говорят. Руководитель группы — папа, связник — мама, взрывник — сын или дочь, боец — брат или сестра. Обычно руководителю местной секции сообщают — прибыла семья, папа, мама, брат и сестра…

— То есть, Ростбиф был твой «папа», а ты — его «брат», — уточнил Игорь.

— Угу.

— Интересная степень родства. Послушай, тогда получается, что вас мог сдать руководитель местной секции…

— Не мог, — отрезал Эней. — Он мог спалить нас. Но была еще подстраховка — группа поляков. О них даже я не знал, понимаешь? Даже я. А их тоже нашли.

— Ясно. Значит, местных вычеркиваем, остается Пеликан и его… семья. Что ты можешь сказать о них?

— Пеликан — мой учитель, — неестественно спокойным голосом сказал Эней.

— В каком смысле?

— Он учил меня обращаться с оружием. И не только.

— Это плохо. — Игорь закурил наконец. Запах горелой травы ему, кажется, совершенно не мешал.

— Это плохо только если он действительно крыса. Но я не верю, что он.

— Потому что этого не может быть?

Андрей поморщился…

— Да. Но про поляков он тоже знать не мог. Если дядя Миша не сказал мне, он не сказал и ему. Каспер не мог знать, и ему нечем было их отследить. Некем. Он… часто спорил с дядей Мишей. Ростбиф считал, что в хозяйстве любая веревочка сгодится, а Пеликан, он не со всеми был готов иметь дело.

— Тактика, хлопцы, тактика, — напомнил Костя. — Куда мы двинемся? Как? Где будем искать того человека? Где, извините грубый прагматизм, гроши возьмем?

— Деньги на первое время есть. База тоже есть. Первое дело — перебраться через границу всем цирком.

— Стопом? парами? как разобьемся?

— Священник должен быть в паре со мной, — сказал Игорь.

— Нет, — возразил Эней. — В паре с тобой буду я.

— Твои похороны, — фыркнул Игорь.

— Никаких похорон, — сказал Костя. — В паре с Игорем иду я. Или ша, никто никуда не идет. Командир, ты что, спал на катехезе? Если мы будем мыслить по-старому, лучше ни с чем не затеваться вообще.

Все замерли в напряженном молчании. Эней стиснул ножны-трость так, что пальцы побелели — а потом разжал руку и сказал:

— Да. Я был не прав.

— Слушайте, — сказал Антон, — а почему парами-то? Почему не вчетвером? Муж, жена, брат, сын-подросток… — он улыбнулся. — Семья…

— И кто у нас будет женой? — покосился Костя. — Спичку потянем или посчитаемся «эники-беники»?

— Не в этом дело, — отмахнулся Эней. — А в том, что на всех точках есть наши с Игорем данные, все, что они могли собрать. Включая генматериал — на меня. Я там в мотеле его много оставил. Накроют одного — накроют всех. А парами легче смываться.

Вот, значит, почему он не стал настаивать на том, чтобы идти в паре с Игорем.

— Я тут карту одолжил, — Эней достал из сумки и развернул старую, проклеенную во многих местах для сохранности скотчем бумажную карту. — Долгих бросков делать не будем. Красное — Жовква — Рава-Русская — Томашув-Любельский. В каждом городе — встречаемся и обсуждаем лучший маршрут на завтра. До Красного я уже просчитал. Можно трассой — сначала 16-1, потом — М-12. Можно автобусом до Зборова, а там до Красного электричкой.

— Значит, транспортом идёт ваша пара. Потому что… Потому что вот, — он показал на Игоря, незаметно сникшего в траву. Только что полулежал, опираясь на локоть и, подтянув свои длинные ноги, принимал оживленное участие в обсуждении — и как-то внезапно, словно подстрелили, заснул, спрятав лицо в лопухи и закрыв руками голову.

— Все, готов, — вздохнул Костя. — Боролся, сколько мог. Раньше его в восемь отрубало. И так весь день, только в семь растолкать сможем, и то будет вареный. Так что — да, только транспортом.

— И, — сделал вывод Антон, — встречу можно назначать только между нашей ночевкой и вашей дневкой. Щель — между семью и одиннадцатью вечера и пятью и десятью утра?

— Вечером лучше, — сказал Костя. — Вечером он бодрее.

— Я подключусь и посмотрю расписание, — Антон поднялся.

— Давай, — одобрил Андрей. — А мы с Костей сейчас отнесем его к гвардиану. А то он и не заметит, как его муравьи съедят.

Костя взял данпила под мышки, Андрей — под коленки. Он был не столько тяжелым, сколько громоздким — безвольные руки и ноги мешали, голова болталась. В «бункере» Игоря уложили на отведенный ему топчан, застеленный одеялом и спальным мешком.

— После непродолжительной гражданской панихиды тело было предано земле, — не удержался Антон.

— Тоха, — выдохнул Костя. — Нашему кумпаньству и одного данпила с извращенным чувством юмора хватит с головой.

— Ещё неизвестно, — Андрей вытер лоб. — Ему нужно пережить ещё одно полнолуние. Ты забыл?

Началось с запахов. Воздух в подвале — в келье? — был очень свежим и Игорь, если бы захотел, мог бы по аромату цветов, по вкусу травы описать сад вокруг сторожки. Три года назад он просто опьянел бы от одной этой рвущейся в голову весны. Сейчас — только регистрировал. Бензин был бы не лучше и не хуже. Потом…

Психотерапия брата Михаила оказалась проста: благодари. Каждое утро, каждый вечер, за каждого человека и за каждый цветок, за все, что ты имел и за все, что потерял и за все, что ещё будешь иметь и потеряешь. Через «не хочу», через «не могу», через «тошнит уже».

Он прошел через «не хочу», «не могу» и «тошнит» — и где-то на четвертый день что-то начало пробиваться. Вертя в пальцах кленовый листок, он поймал себя на том, что наслаждается его свежестью, сладковатым запахом и лапчатой формой.

…Из благодарности родилась радость — Игорь понимал психологический механизм, который тут заработал, это все равно что американский «keep smiling» — натяни на морду улыбку, заработает обратная связь и поднимется настроение. Благодари за простые вещи — и рано или поздно найдешь их стоящими благодарности. «Всего лишь самовнушение, дружок. Не обольщайся. Ты просто подключаешься к весёлому массовому психозу, которым здесь живут люди. Сознательно. Браво. Хороший ход. Ещё немножко — и будешь совсем как этот монах, который начал с профессорской кафедры, а кончил должностью сторожа при свинарнике».