Новые праздники - Макс Гурин

И ведь сидели же в самом начале нашей половой жизни с Имярек в Рахманиновском зале, слушали вполуха, ибо профессионалы, индийскую музычку; и ведь зачем она, как она позволила себе говорить, что жалеет, что у нее был не только я один. Как можно говорить это? Зачем? Зачем это было говорить?

Конечно, было бы здорово, если бы мы с ней прожили всю жизнь вместе, и еблись только друг с другом, но куда ей с ее темпераментом. Да еби я ее хоть целыми сутками, ей все равно всегда нужны будут новые ощущения, она все равно останется при своих инфантильных идеях грехов, покаяния и прочей хуйни, выливающейся в новых мужчин, вливающихся в нее неукратимым потоком. А если даже и не в новых мужчин, то в какую-нибудь другую хуйню. Какая же ты дура! Как же я это все ненавижу. Как же я ненавижу весь этот ебаный мир, породивший тебя, меня и позволяющий тебе до сих безнаказанно разгуливать с моей крышей хуй знает где, делать с моей крышей все, что твоей инфантильной душе угодно: ебаться с другими, ставя мою крышу на самое видное место, и в оргазмических своих стонах смотреть моей крыше в глаза и испытывать этот свой ебаный перверсивный кайф от того, что в голове у тебя полный пиздец (метущаяся душа, ёбтыть), а в пизде у тебя хуй, принадлежащий не мне, что доставляет тебе чувство болезненной-болезненной радости; а потом этот не-мой хуй оказывается у тебя во рту (это у тебя всегда получается «на ура»), и ты здорово, почти на автомате, управляешься с ним, опять же глядя моей крыше в глаза, вспоминаешь мой хуй, мой язык, мои руки; при этом твой непосредственный партнер — он тоже, блядь, тебя вполне занимает; ты сосешь ему хуй и в какой-то момент находишь для себя, что уздечка, или ещё какая-нибудь там хуйня похожа на какой-то там третий хуй, бывавший в тебе ещё до меня или где-то между мной и хуем непосредственным, каковой непосредственно у тебя во рту; и ты начинаешь рефлексировать на темы третьего хуя, и рефлексируешь долго, продолжая сосать; а потом твой сегодняшний партнер, каковому ты сосешь хуй, что-то такое проделывает с тобой, чтобы стимулировать тебя к продолжению минета, а то что-то ты по его мнению потеряла темп (слишком задумалась о двух других хуях), и эта его стимуляция напоминает вдруг тебе уже четвертого твоего ебаря, например, твоего бывшего мужа, и ты немедленно начинаешь думать о нем, вспоминать уже его хуй, и его манеры. Наконец у твоего приятеля происходит эякуляция, и степень ее интенсивности напоминает тебе что-то там ещё. И так до бесконечности.

Через пару-тройку часов ты остаешься одна и время от времени думаешь обо мне. Про мою бороду, форма которой претерпела неузнаваемые изменения, про мой хуй, который, блядь, до самого сегодняшнего дня так и не был ни в одной пизде, кроме твоей. Почему я такой мудак? Почему я не человек совсем? Может, блядь, я все-таки боженька, нет? Вам так не кажется? Мне вот решительно кажется, что я боженька, потому что совершенно не умею ебаться с женщинами, из рук которых я отказался бы принять смерть. Я не умею этого.

Ты знаешь, Имярек, возможно, я погорячился. Возможно ты девочка-аскет, но я в это не верю. Так не бывает. Я знаю все. Знаешь, если бы не то-то и то-то, я бы, конечно, так не относился к этому. Ну ебешься ты там себе и ебись на здоровье. Твое дело. Но мы чудовищно неравны. Вопиюще. Я не могу так. У меня хуй встает лишь на тех барышень, которые с самого начала испытывают ко мне аналогичные чувства. Я не могу ни с кем ебаться, пока точно не пойму, что ты не нужна мне на хуй. А то я же знаю, как будет. Я полюблю девочку, буду с ней взаимно счастлив — тут приедешь ты и все сломаешь. Сломаешь, сломаешь, можешь не сомневаться. Что ты, себя не знаешь? И вот, стало быть, сломаешь ты все, как нельзя основательней, опустишь меня до того эмоционального уровня, когда мне в моменты сладостной ебли с тобой тоже будет о чем вспоминать и чем казниться, уравняешь нас таким образом, а потом опять уебешь в свой Дойчланд. Меня это заебало. Я не могу так и не хочу. Но с другой стороны, я этого хочу. Но с третьей, которая одновременно и первая, я хочу не тебя, а С, но тебя я тоже хочу, но С хочу по другому. О, блядь, по другому! Вот корень всех зол. Я ненавижу другое. Я хочу доброе и хорошее. Иначе я не хочу. Я Любовь люблю. А Любовь — это МОНОГАМИЯ. Я ненавижу тебя за то, что ты трепешь мне нервы, а спишь не со мной. Это жлобство. Это жлобство. Так не поступают с людьми, кем бы они ни были. Никто не смеет так ни с кем обходиться. Это говно все и «Альтернатива». А добро — это всегда попс. Это, блядь, изощренному сверхинтеллекту, видите ли, блядь, скучно. Да еб вашу мать!!! Как же я вас всех ненавижу, нормальных мужчин и женщин! Да чтоб у вас пизда заросла и хуй отсох! Вы охуели, блядь, ебаться! Я ненавижу вас!!!

Ебать меня во всю мою тысячу жоп! Я, блядь, Аргус тысячежопый! У меня компьютер даже покраснел от вбиваемого в него текста, и стал выебываться на меня доступными ему средствами. Да, блядь, только я ему Хозяин, а не он мне, блядь! Я переждал, дал ему, слабонервному, отдохнуть. Перекурил. Приостановил на пять минут метатекст.

Я курил и молил об одном: господи, только бы С не дала мне. Только бы моя девочка нашла в себе силы мне отказать. Только бы она не раздвинула предо мной ноги, ибо я сделаю все возможное, чтобы взять ее. Но, господи, наставь ее на путь истиный, объясни ей, что мне не надо давать, как бы я ни просил. Это гибель для нас обоих, ибо если она мне даст, то мы оба будем слишком счастливы. Господи, вразуми девочку С. Не дай ей мне дать, ибо я слишком люблю ее, чтобы стать для нее тем же, кем для меня является Имярек. Ведь я же знаю, как это пожизненно больно. Я не хочу, чтобы она испытала ту боль, которую никогда уже не перестану испытывать я. Господи, только бы она не дала мне, ибо я сделаю все, чтобы ее получить.

Проклятая сука, Мир! Я тебя ненавижу! Ты, мир, мне слишком много должен, чтоб позволять себе так со мной вести. Ты, блядь, будешь передо мной на коленях стоять, кровавыми слезами плакать и хуй у меня сосать! Ты, блядь, во всём, как милый, раскаешься, сука ёбаная! Не бывать тому, чтоб слуги на господах верхом ездили!..

Папа, пожалуйста, забери меня отсюда! Умоляю тебя, забери меня отсюда, пока не случилось беды! Умоляю тебя, Папа! Пожалуйста, забери меня отсюда, пока не поздно! Забери, забери же меня к себе на небо! Увези меня отсюда! Забери на небо! Забери на небо меня! Забери к себе, ну что тебе стоит?..

Ну, пожалуйста…

LXXXII

В июле С и я стали репетировать мои песни. До добра это не довело. Никакого секса между нами не было. Не было, по-моему и намеков. Хуй знает. Вроде бы не было. Кроме, разве, того, что я позволил себе в одну из наших с ней встреч сказать что-то такое о том, что она, мол, замечательный человек, вследствие чего при всем желании не сможет спеть мои песни плохо. Услыхав такой текст, она тут же спросила меня, глядя прямо в глаза: «Так тебе певица нужна или замечательный человек?» Ну хули, в глаза, блядь, я надрочился смотреть оченно хорошо и говорить при этом все, что мне вздумается (работа такая. Поэту-песеннику без такой хуйни невозможно), поэтому так же глядя в глаза С, я сказал ей, что одно другому не мешает. Таким же тоном я мог сказать: «Я хочу тебя!»

Короче говоря, вроде бы и ничего ещё не было, но многострадальная крыша свернулась в один момент. И началась самая хуйня, каковую я так ненавижу, но на которую, видимо, осознанно напоролся. Иначе, на хуй бы мне было так упорствовать с записью своих девичьих песен. Ведь, блядь, совпадение ли это, что единственную подходящую мне вокалистку (прежде всего с профессиональной точки зрения) я сразу же захотел как женщину. Что, блядь, делается на свете? Как только Отец допускает, охуевшая морда!

Началась, началась, блядь, хуйня. Ну что я мог сделать с тем, что мне было охуительно здорово рядом с С? Что я мог сделать с тем, что я готов был пить с ней чай и курить сигареты до тех пор, пока не уезжал последний поезд метро? Что я могу с этим поделать? И что, блядь, могу я поделать с тем, что приезжая от удивительной девушки С, как только я удалялся от нее хотя бы метров на сто, в голову мою стремительным смерчем врывалась все ещё плохо забытая Имярек? Что я могу с этим поделать, если это так до сих пор? Что я могу сделать, если сегодня мы собрались с С в ночной клуб, и у меня прыгает моё глупое сердце весь день в предвкушении встречи с ней, но одновременно с этими сердечными прыжками я вижу перед собой лицо моей дурацкой Имярек, и нет сил, как хочется прижать ее к себе и никогда больше не отпускать ни в какой Дойчлэнд? Что я могу с этим сделать?

И ведь с другой стороны, видимо, я просто очень хороший мальчик, потому что так, как я охуеваю, и то, от чего я охуеваю — это все просто нормальная обычная жизнь всех остальных мужчин. Блядь, как же я ненавижу мужчин! Как же я ненавижу женщин! Был бы на свете только я один и только одна девочка! И, если быть честным, я вынужден буду сказать совершенно ужасную и циничную вещь: мне все равно, кто это будет: Имярек или С, или Катя Живова, или Ира Добридень, или кто-нибудь ещё, кого я не знаю. Мне все равно. Я ненавижу проблему выбора! Я не хочу выбирать. Я хочу, чтобы со мной была лишь одна всю мою жизнь. Для меня это принципиально, и ни что иное. Простите уж, но я материалист. Не бывает и не будет никаких чудес: всем все по хую и до пизды. Любая баба будет ебстись абсолютно с любым, если у нее не будет выбора, ибо не ебстись она не может. И то же самое — мужики. Енто-то и говно величайшее, и в том-то, блядь, и Достоевский весь и отвратительный Толстый. Еб нашу мать!