Феминиум (сборник) - Далия Трускиновская

«Что ты задумала, Инкрс? Это слишком лестное предложение. Слишком большая честь для меня. Я для тебя лишь выскочка, которую ты хочешь использовать в своих интригах. Но вопрос в том, насколько выгодно мне будет участвовать в них».

– Это честь для меня.

– Хочу предложить тебе одно довольно спокойное местечко при дворе. Верховная подыскивает наместницу для Срединной провинции. Думаю, ты справишься.

«Святые, мир перевернулся. Так много? Так много и все мне? Этого не может быть. Я сплю или умерла?»

– Светлейшая, это так неожиданно.

– Ты отказываешься?

– Нет, – слишком поспешно сказала. Зло прикусила губу. – Нет, я согласна.

Инкрс улыбалась. Отечески нежно, заботливо, олицетворение добродетели. Только дымок сигареты ядовито змеится вверх.

– Вот и хорошо.

«Мышеловка. Она приготовила мне золотую мышеловку. Святые, но какова цена? Уж не хочет ли она…»

– Я не подведу, светлейшая Инкрс.

– Дорогая, я нисколько не сомневаюсь в этом. – Медленно выпустила дым из ноздрей. – Ах да, совсем забыла. Я хочу, чтобы ты доставила избранника Лакл в столицу.

От удивления у Рут отвисла челюсть.

– Но Лакл…

– Девочка, Лакл здесь ни при чем, – в прекрасной безмятежности появился намек на грозовые облака. – Для такого пустяка знать ее мнение нам не обязательно. Верно?

– Да.

Почему-то ярко вспомнилась домашняя мельничка, неторопливое движение жерновов и шорох перетираемых в порошок зерен.

– Вот адрес. Это пустой дом на окраине столицы. Оставишь избранника там, о нем позаботятся.

– Ты хочешь, чтобы я его выкрала?

Ядовитые молнии заплясали в зрачках. Инкрс погасила улыбку.

– Деточка, я что, говорю на птичьем языке?

– У Лакл самые лучшие на этом побережье воительницы.

– Это проблема?

«Святые, когда же у тебя кончатся эти поганые сигареты?»

– Для меня – нет.

– И? – многозначительно приподняла изящную бровь.

«Лакл меня убьет. Если узнает. А кто ей скажет? Вот эта змея первая в списке. Самый простой способ освободить тепленькое местечко, когда я стану ненужной. И лапки не замарает».

– Я все сделаю, – улыбка примерзла к холодным губам.

– Замечательно. – Инкрс выдохнула в лицо дым, усмехнулась. – Иди, ты свободна.

Рут вскочила и чуть не рухнула перед ней на колени, так затекли от неловкой позы ноги. Пришлось изобразить нечто среднее между реверансом и поклоном.

– Рада служить, светлейшая Инкрс, – прошептала она, давясь кашлем.

13

День угасал. Тени от оконных решеток, ажурные, розовые, тонули в матовых стеклах книжных шкафов. Она окунула в светотень босую ступню, красный блик омыл кожу, одел в сияющий сапожок. Глупо. Подобрала ноги и прижалась к теплой кожаной спинке кресла. Высокое, с огромными мягкими подлокотниками и круглой спинкой, наполненное множеством тайных щелочек, неприступное детское убежище, где никто не смел ее потревожить.

За что святые так наказали меня? За что? Кричащий сверток все еще стоял перед глазами. Красное сморщенное личико. Мальчик. Святые, как это несправедливо! Вместо долгожданной дочки это бесполезное существо. Святые, почему не вняли мольбам, почему опять обошли с благословением?

Ла прятала брезгливую гримаску, щадя. Куда его, родная, двумя пальчиками тянула за уголок тряпки, рассматривая влажное тельце, скажи, что ты решила? Не хочу его видеть, шептала сквозь прижатые к лицу ладони, пусть унесут, знать про него ничего не хочу. Не хочу! Успокойся, родная, гладила по руке и не могла укрыть сожаления в голосе, успокойся, я обо всем позабочусь, забудь о нем…

Разочарование. Она все время ловила его отблески. Слезы закипали на глазах от скорбных масок на лицах, от намеренно приглушенных оттенков платьев. Тихие, соболезнующие голоса за спиной, шорох острожных шагов, чтобы не побеспокоить, словно ее девочка, ее солнышко, ее доченька умерла.

Блик от открывающейся двери пугливой бабочкой метнулся по комнате. Сенги, вцепившись в ручку двери, испуганно застыл на пороге, не смея ни войти, ни уйти без приказа.

– Чего тебе здесь нужно?

Шелк. Черный шелк. Не слишком ли расточительно для избранника? Разглядывала его, жег зрачки алый герб, и все отвратительнее становилось на душе.

– Простите, госпожа. Я не знал, что вы здесь.

– Отвечай на вопрос.

– Госпожа Лакл позволила мне брать книги, госпожа, – спохватившись, опустил глаза.

– И что же ты с ними делаешь? Картинки смотришь?

– Читаю, госпожа.

– Ты умеешь читать?

– Да, госпожа, меня обучили в Убежище.

– Ах да, я совсем забыла.

Обида огненной лапкой вдруг оцарапала сердце. Ничего у меня не получается, даже избранника не могу себе выбрать. Святые, почему его нашла не я? Девочка, какая от него была бы красивая девочка. С глазами цвета неба. Девочка, дочка, моя дочка…

– Можно мне уйти, госпожа?

– Что? Нет. Подойди. Святые, какой ты высокий. – Она швырнула подушку на пол. – Сядь.

Он сел у ее ног, не смея поднять взгляд, обеспокоенно теребя книгу.

– Почему судьба ко мне несправедлива, избранник? – Она потянулась к нему, взяла его голову в ладони, приблизила к себе, заглянула в глаза. – Почему?

– Вам плохо, госпожа?

– Хочу понять, что я сделала не так? Почему святые покарали меня? Ты можешь мне ответить?

– Святые не карают, госпожа.

– У меня родился мальчик! Разве это не кара? Снова мальчик!

– Вы подарили этому миру новую жизнь, госпожа. Чудо рождения…

– Мне не нужен мальчик! Пойми ты! Мне нужна наследница, продолжательница рода, девочка, дочь. – Слезы быстрыми росчерками скользнули по щекам. – Понимаешь?

– Да, госпожа.

– Сенги, разве это много? Скажи! Почему твои святые отказывают мне в такой малости? Почему?

– Я не знаю, госпожа.

Она оттолкнула его и, зябко спрятав руки в рукава, забилась в угол кресла.

– Мне казалось, что если ты был учеником жреца, то… С чего я взяла, что ты можешь ответить на мои вопросы?

– Простите, госпожа. Я не умею говорить красиво. Мне бы так хотелось утешить вас.

– Тебе? – Она засмеялась, зло, коротко. – Ты задумываешься о смысле слов, которые произносишь?

– Я опять сказал что-то не то, госпожа?

– Избранник утешает только на ложе, да будет тебе известно.

Он растеряно глянул на нее, небо с болезненной, мертвой звездой в глубине распахнулось на миг перед ней, обожгло.

– Простите, госпожа. Я только хотел поговорить.

– Поговорить, – горько скривила она дрожащие губы, замолчала, уставясь в колкий отблеск, радужно бивший в глаза.

Солнце растворилось в кровавом зареве. Померкли тени. Сумрак задернул комнату пеплом.

– Хорошо, давай поговорим просто, без всяких… ну, на равных. Сможешь?

– Госпожа…

– Сейчас для тебя я просто Тин. Поговорим?

– Да… Тин, – он странно смотрел на нее.

– Хорошо. Мне всегда было интересно, почему ты не сбежал отсюда?

Он вздрогнул.

– Я поклялся, гос… Тин.

– Да брось. Не надо прятаться за слова. Я же вижу, что тебя просто мутит от замков Оанды.

– Я не могу получить свободу ценой горя других людей.

– Да плевать на все! Что тебе другие? Не понимаю.

– Вы бы хотели, чтобы разрушили ваш дом?

– Мой дом? Никогда. Я бы лично перерезала глотку каждому, кто осмелился бы только задумать это.

– Я тоже пытаюсь сохранить свой дом, Тин.

– Дом? – Она недоуменно нахмурилась. – Ты говоришь об Убежище?

– Да.

– Это разные вещи. Убежища часто разрушают. Почему тебя это волнует?

– Это все, что у меня есть.

– С десяток келий да кучка скопцов, невелико достояние.

– Большего мне не надо.

– А хочешь, я помогу тебе? Дам денег, расскажу как добраться до ближайшего Убежища. Какая тебе разница, где стать жрецом? Никто не узнает.

– И это говорите вы?

Она вдруг засмотрелась на его изменившееся, горящее лихорадочным внутренним светом лицо. Теперь я ее понимаю. Как бабочка к огню. Разве можно устоять?

– Хочешь?

– Вы искушаете…

– Нет, клянусь святыми, если ты согласишься, я помогу.

– Я…

– Да соглашайся же!

– Не могу.

– Ты мне не веришь? В этом все дело?

– Нет, я верю. Только я не смогу так. Не смогу предать. Это будет преследовать меня всю жизнь, поймите.

– Слова, – она передернула плечами, словно сбрасывая мерзкую букашку. – Ты просто боишься что-нибудь сделать, вот и все.

– Я боюсь не за себя.

– Да что ты все о других и о других! О себе подумай. Когда ты ей надоешь, ты уже никому не будешь нужен, даже своим жрецам. Эти праведники тебя даже на порог не пустят.

– Двери Убежища открыты для всех.

– Но не для избранников.

– Вы что-то путаете, – он встревоженно поднял на нее взгляд.

– Ты не знаешь? Не могу поверить, – она удивленно вздернула бровь. – Жреческие уставы нужно было до конца читать. Есть там особый пунктик про избранников. Могу даже процитировать: «…и бивать избранника камнями, и гнать нещадно от стен Убежища, дабы не поганила святой земли даже тень его».