Воскрешение Лазаря - Владимир Шаров

Дальше, Аня, под одной датой идут три, между собой тесно связанных объемистых письма. В каждом новые Колины комментарии к Священному Писанию. Начинает он для себя традиционно - с Каина и Авеля. Ходынка давно в прошлом, однако страх, что она могла закончиться братоубийством, не оставляет его. И это не страх убить Феогноста, тот ему безразличен, а именно страх убить брата. Похоже, и вся Колина идея убедить народ вычеркнуть из памяти, забыть, замазать Гражданскую войну - тоже отсюда.

Итак, Каин и Авель. Согласно еврейским комментаторам, пишет Коля, Господь не принял жертву Каина - начатки урожая с его полей и садов, потому что, в отличие от Авеля, принесшего Господу лучшего из своих тельцов, тот возложил на алтарь далеко не отборное. Но я думаю, что были и другие причины. Во-первых, Господь знал, что Каин приносит жертву не из любви к Нему, а лишь ревнуя брата. То есть и не к Богу вовсе она обращена. Знал Господь, и что бескровна она лишь по виду. В Каине нет ни милости, ни доброты, он безжалостен, не остановится и перед убийством. Душа его переполнена злом, а с этим даром не идут к Господу, а бегут от Него прочь.

Убийство брата - не просто месть. Много позже, когда Иаков построит алтарь и принесет жертву Богу, в Бытии будет сказано, что Господь с удовольствием обонял запахи всесожжений. Сейчас же Каин, глумясь над Богом, которому его прежняя жертва показалась недостаточно хороша, сделал из земли алтарь и заклал Господу лучшее из лучшего, что было в Божьем мире - беспорочного Авеля. Он принес его в жертву, как хотел Господь, отдал Ему отборное, и когда Бог, к которому кровь Авеля вопияла из земли, стал его вопрошать: "Где брат твой Авель?", отвечал: "Я не сторож брату своему".

Я тебе уже писал, Ната, что бунт против Господа начинается с земледельца Каина. Здесь добавлю. Вот смотри, в Ветхом Завете два гнезда поливного земледелия, откуда оно вообще пошло: Междуречье Тигра и Евфрата и долина Нила. Междуречье - поднявшиеся на Бога строители Вавилонской башни; Аврааму, чтобы узнать и уверовать в Единого Бога, раньше надо было уйти из Междуречья, уйти из своего народа, из своей семьи, бросить, оставить прежнюю жизнь, опять, подобно Авелю, сделаться пастухом. Туда же, в рабство, будет возвращено племя Авраамово после завоевания Иерусалима Навуходоносором. А Египет, куда народ израильский пришел добровольно, пришел сам, когда не стало хлеба? Два века сытой жизни, кончившиеся тем же рабством, главное же, тем, что народ забыл Бога. И потом, когда Господь, спасая свой народ от фараона, поведет его в текущую молоком и медом Палестину, как Он будет медлить в Синайской пустыне, как кружить по ней и кружить. Прямо пальцами чувствуешь Его страх: ведь Палестина - те же соблазны.

Именно в пустыне Господь заключит с Авраамовым племенем Завет, даст ему Заповеди и там же, в пустыне, настоит, что никто из вышедших из Египта не войдет в Землю Обетованную. Даже возлюбленный им Моисей. На каждом, кто жил той жизнью, лежит проклятье. В их опыте немногое, что стоило бы сохранить. Почему так? Возможно, земледельческий мир по тесноте своей для человека как бы спекает его в народы. Человек там больше зависит от другого человека, чем от Бога, человек там закрывает собой Бога, и о Нем забывают. В пустыне наоборот. Ты живешь семьей, родом, больше племенем и никогда - народом. Пастбища изреживают человека, поливное земледелие трамбует его.

Народ рождает и чисто человеческое - без Бога - бессмертие. Кажется, вот я умру и ничего не изменится. Был народ и останется - никто и не заметит, что меня нет. Как же должен быть мал и ничтожен человек, чтобы, жив он или умер, разницы не было. Так спасаются рыбы, живущие многочисленными косяками. Пусть вокруг тьма хищников, всех не съешь. Получается, что и вправду смерть обманута. Наверное, суть рабства - в зависимости человека от другого человека, от равного себе. Человек же, добровольно пошедший в кабалу, вряд ли достойное творение Бога.

Второе письмо, Анечка, до крайности сумбурное. Коля тогда и впрямь две недели пролежал в Спасоналивковском в сильном жару - может быть, причина в этом. Сюжетов в письме множество, связь есть, но пунктиром, лишь в конце Коля выруливает на главную дорогу. Переписывать его целиком не буду, но основные мысли изложу. Первая тема: как и у Строева, Дина и убийство сыновьями Иакова жителей Сихема. Он пишет, что Бог был потрясен жестокостью и безжалостностью человека, его неумением прощать. В Египте, продолжает Коля, был большой смысл, он не только в наказании сыновей Иакова за убийство. В Авраамовом племени накопилось чересчур много злой силы, и рабство должно было ее усмирить. И еще оно было необходимо, чтобы потом, много позже, напоминать сынам Авраамовым: будьте милостивы, ведь и вы были рабами в земле Египетской. Кончает он следующим довеском: Иосиф некогда накормил египтян, спас их от голодной смерти. Но не даром: взял немалую плату - сделал рабами фараона. Не ведая, он ту же судьбу уготовил и своему племени. Спасенные им от голода, они через два века обнаружили себя рабами - ничто не остается без ответа.

Следующий кусок довольно подробен. Коля пишет, что все Пятикнижье Моисеево - история пути в Землю Обетованную и одновременно история сотворения избранного народа Божия, которая тоже есть путь, дорога, медленная, тяжелая дорога, то и дело круто сворачивающая. И на каждом из поворотов пять шестых народа уходила, отсеивалась. Они уставали, уже не могли нести веры, но решиться расстаться с ней тоже не могли, и бедствия, гонения облегчали выбор. Казалось, давали им право отойти в сторону.

Пять шестых народа перестало быть евреями и осталось в Египте. Пять шестых осталось в Вавилонии и не вернулось в Землю Обетованную. И дальше каждый, кто ослабевал, уходил. Следом Коля говорит о требовании Иезекииля развестись с женами-язычницами. Эти слова, пишет Коля, в уста пророка вложил не Бог, а слабость евреев, и продолжает: слабость евреев для соседних народов - зло, из-за их слабости язычество вокруг все время приходилось выпалывать, иначе Авраамово племя сразу дичало и вырождалось. Но и языческая вера тоже есть зло, тогда при Иезекииле два зла, соединившись, породили третье - Бог здесь ни при чем.

Покончив с Иезекиилем, Коля без перехода возвращается к другому своему раннему письму. "Федоров, - пишет он, - первый сказал, что землю сначала и до конца надо переделать, превратив ее в одно огромное ровное поле. Представляешь, Ната, мир, в котором человек остался наедине с землей и зерном. Только бескрайнее ровное поле и воины-крестьяне, пашущие, как мужчина пашет женщину, эту равнину. Тут весь пафос оплодотворения, и дождь - влага, которая, умягчая почву, дает возможность войти в нее, не раня, а после, как воды в утробе беременной, помогает развиться и вызреть плоду. Но главное, конечно, что все ровно, гладко, одинаково. Неравенства нет ни в природе, ни в человеке. Нет страшного источника зависти, греха, вообще зла. И ведь и вправду ничего больше не надо. Остальная жизнь ущербна, уродлива, человеку она лишь мешает слышать Бога.

Я, Ната, верил, что сыновья, которые будут тогда жить, сумеют, по слову Христа, воскресить своих отцов, те - своих, и так до Адама. Христос говорил будьте как дети, и войдете в Царство Небесное. Я верил, что грядет время детей, которые никогда не станут отцами. В каждой семье будет собственный Христос, он и начнет дело воскрешения рода. Миллионы и миллионы Христов воскресят каждый своего отца, и дальше, шаг за шагом, до первочеловека.

Но сейчас, Ната, я думаю по-другому. С покойным Спириным мы это не раз обсуждали, и теперь я убежден: сыновей нам не надо. Достаточно чекистов. Они одни всех и спасут, и воскресят для вечной жизни".

Ната ему по поводу сыновей и чекистов немедля ответила (знаю из Нининого письма), и, наверное, то, что она написала, Коле не понравилось. Во всяком случае, через день последовало новое огромное письмо, по резкости и почти издевательскому тону для Коли беспрецедентное: "Я сам начал разговор и очень раскаиваюсь. Данной темы мне вообще не надо было касаться. Но раз хочешь, скажу как есть. Откровение Иоанна Богослова - полная чушь, вдобавок постыдная. Таким будет Апокалипсис? Да, таким. Только снова: Бог тут ни при чем. Зря он Его припутал. Бог добр и милосерд, а подобное может сотворить один человек. Мы видели и Мировую войну, и Гражданскую. Еще нужны доказательства? Могу даже тебя развлечь. Разноцветные всадники - красные и белые, казаки Шкуро, Мамонтова, Буденного; зеленые - отряды Махно и его собратьев. И у Исайи: когда палят сотни орудий, ручаюсь - ни одному льву и в голову не придет полакомиться ягненком. Артиллерийская канонада, знаешь ли, отбивает аппетит. Оба на равных будут лежать рядом, дрожа, словно осиновый лист. И когда аэропланы бомбят, кричи не кричи, сколько хочешь моли о пощаде - разве кто тебя услышит? Так что это не Бог, не возводите на Него напраслину.

И все же, Ната, Страшный Суд есть, и он еще страшнее, чем ты думаешь. И чем думал апостол Иоанн, прости ему Господи. Потому что на Страшном Суде не Бог судит человека, а человек - Бога. У нас суд над Богом начался в восемнадцатом году, еще друг дружку резали почем зря, а уже и за Господа взялись. Судим до сих пор. Больно много вменяется Ему в вину. Хотя приговор ясен и сейчас, но форма есть форма. Без закона, без правил нельзя.