Осколки тени и света - Мара Вересень

так был значительно выше, но полтора шага вверх по тропе — и я ему почти в пупок дышала.

— Лосиная шея? Серьезно?

— Ты здоровенный, — пожала плечами я, пропыхтела поближе и все же цапнула за клапан рюкзака, подтягиваясь, некромант даже не шелохнулся, потом подумала и привалилась плечом, переводя дыхание. — Лоси здоровенные. У лосей — лосиные…

— Можешь не продолжать. — И руку протянул. Лосиную. Дернул меня к себе с явным намерением водрузить выше по тропе.

— А рядышком нельзя? — засмущались мы с волосами, сообразив, что теперь Ине откроются не новые, но вполне любопытные виды, горизонты, возвышенности…

— Нужно же мне на кого-то свалить, если с пути собьемся? Или вдруг яма.

— А как же в целости и сохранности? — я потыкала пальцем в лосиную же грудь, где под одеждой пряталась метка договора.

— Сломанная нога это не смертельно, — ухмыльнулся каланча, загадочно подпуская мрака в серебро глаз.

— В целости!

— До такой степени сломанные ноги тоже не проблема. Да и смертельно — не проблема, потому что я кто? — таинственно зашептал Ине приближая свое лицо, осиянное светом волос, к моему.

— Я лучше позади пойду, — струсила я. — Молча.

— Чудно, — тут же кивнул темный.

Но молча не получилось. У меня поделка из головы не шла, я впечатлилась настолько, что даже при мысли о ней, начинало в желудке крутить. Камни были похожи на те, что мне показывал Альвине. И свет по ним так же тек, и гудели они почти так же, только в разнобой, будто оркестр перед концертом, и им не хватало дирижера, чтобы превратить хаос в гармонию. Я спросила. И оказалась права. Камни были из гранатовой жеоды в Светлом лесу. Горсть разноразмерных бусин с отверстиями для нити. Подарок, что Альвине оставил некроманту перед тем, как ко мне подняться, а я ему еще намекала на материальное… Стыдобище. Стойте. Это что выходит? Темная морда не только мое сокровище получил, но еще и мой подарок присвоил?

— Я предупреждал, что придется доплатить, — оборачиваясь, гнусно ухмыльнулся некромант в ответ на мое гневное пыхтение, хотя, по большому счету, пыхтела я в основном от ходьбы. — Из продырявленного, хоть и магически насыщенного пиропа, накопители не получатся, а на разные штуки пустить можно. А хочешь — подарю?

— Не-не-не, сам на эту невероятную тошноту любуйся. Зачем оно вообще такое?

— Захотелось, — дернул плечами темный.

— А шнурок?

— Бабка заговаривала на всякий случай.

— А говорил, что нет никого.

— Никого и нет.

— Откуда знаешь?

— Мне живые не снятся. Как приснилась впервые, так в косу и надел. Обычай такой. Она любила разные обычаи. Травница была и веда.

— Ведьма?

— Веда. Это не магия. Это… созвучие с миром. Знания, память, традиции. Она слышала землю и то, что растет, а они слышали ее.

— Отчего не съездил? Домой?

— Там, где мы жили, был не дом. И я обещал, что обратно не вернусь, — тусклым голосом ответил темный и угрюмо замолчал. Под грудью заныло чужой болью, хотелось взять его за руку своими двумя и прижаться щекой к плечу, но вряд ли он позволит мне себя утешать.

Тропа вывела на плоскогорье. Поджидавший под краем крутого склона ветер плюнул мне волосами в лицо, но я успела рассмотреть блестящее зеркало озера далеко внизу, еще дальше над ним — каменную стену, красную, будто политую кровью, с серпантином дороги, ведущей к островерхому храму-часовне. На самом склоне — языки серого, в белых и голубоватых разводах камня в волнах трав и цветов с пушистыми головками, словно присыпанными снегом, а впереди — гроздья деревянных домов на ступеньках-уступах прижатой боками гор узкой долины и резные каменные столбы, похожие на те, что были на мосту. Тропа вела прямо к ним. Но мой взгляд намертво приковал старый дом чуть в стороне от других на скалистой, выпирающей вверх подошве. Мне хотелось смотреть на него, как на солнце, сквозь ладонь, такой он был весь… Словно сотня тысяч радуг над повозкой с ловцами света.

— Вперед меня иди и дубинку достань, — темный горгульей навис справа от меня и чуть подтолкнул в спину, задавая направление.

— Что?

В голове звенело от света и ветра, и волосы мельтешили, и я никак не могла сообразить, что Ине от меня хочет, пока он не повторил, не сунул свой последний аргумент мне в руки и снова не подтолкнул к каменным столбам.

— Зачем?

— Потом поймешь. И… рот прикрой, нанимательница, распахнула так, что ворона влетит.

Глава 2

Было почти как в Светлом лесу. Сначала полное безлюдие, но стоило пересечь невидимую черту между каменными столбами как…

Нас встречали. Босой лохматый мальчишка-подросток, приплясывающий на дорожке, и стройная седая пожилая, очень пожилая, женщина в светлом платье с расшитыми бисером рукавами, синем фартуке со множеством кармашков и сумкой на длинной лямке. Одной рукой она тяжело опиралась на палку, а второй хваталась за вздымающуюся от быстрой ходьбы грудь. Глядя прямо и словно насквозь на вошедших нас, сказала мальчишке куда-то за кем-то бежать. Вроде и говорила на общем, но звуки произносила так, что с непривычки не разберешь. Лохматый подпрыгнул и умчался так, что только пятки сверкнули, подпрыгивая и помогая себе… крыльями! А я думала это у него накидка такая…

— Здра-а-а-а, — потянула впечатленная я, потому что каланча вдруг сделался изумленно неслышим и невидим, будто целиком всем своим организмом у меня за плечами спрятался, что было при его габаритах совершенно невозможно. А еще меня ужасно смущала дубинка в руке, будто я пришла грабить, подавилась внезапным численным превосходством, а отступать некуда, поскольку некромант хоть и исчез из поля зрения, но пути отхода собой перекрыл. Я уж было начала пятится и прятать дубинку за спину, как седовласая дама стремительно перешла в наступление, потрясая палкой.

Я чудом умудрилась увернуться, а ослепленный брошенными ветром в лицо моими волосами некромант — нет. Душечка приняла удар на себя, но потрясение все же имело место быть.

— Ба!? — отвесил челюсть темный, бросился с медвежьми объятиями к даме с палкой и ему тут же этой палкой по плечам, ляжкам и вообще куда попало попало.

— Вот же несчастье, тьмой порченое, на мою голову! Кому было сказано обратно не лезть? Нет, его как порося в лужу тянет, да погрязнее и поглубже, нашел занятие мертвяков водить, когда у самого их полная голова.

Причисленная к лику почивших старшая родственница определенно радовалась встрече. Ругательно-приветственную тираду я разобрала вполне отчетливо. Вмешиваться со своими “здра” посчитала лишним, пусть все почести темному достанутся. Мало ли, вдруг тут обычай такой, палкой