Авиаторы Его Величества - Василий Вадимович Зеленков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Выйдя, он не увидел ни Микаила, ни Германа. На пороге гостиной переговаривались Илона и Клаус.
Финансист кивнул журналистке на зал и постучал тростью по носку ботинка.
В гостиной Лют перенял эстафету у Марии и держал внимание аудитории, безостановочно отвечая на вопросы. Половина слов казалась Устину фелиманскими вывесками, но последователи Кернье внимательно слушали профессора и постоянно что-то уточняли.
Парень неловко улыбнулся Илоне и протиснулся мимо нее в зал.
– Мистер Гризек, – журналистка поймала его за локоть, – вы не позове-оте вашего преподавателя?
– Кхм, я здесь, – подошла Мария.
Илона повернулась, переплела пальцы на груди и смущенно призналась:
– Я думала, как бы осторожно… украсть у вас интервью. Вы – лакомый кусочек для «Венетрийской правды»…
– Я посоветовал обратиться напрямую, – усмехнулся Клаус. – Доктор Гейц, как считаете, профессор Таргед не станет возражать, если вместо мисс Майм его отвезу в отель я?
Мария удивленно приподняла брови. Минуту назад ни о чем подобном не шло и речи.
Плохое предчувствие уже не гладило крылом, а клевало в затылок.
– Ни за что не откажусь от интервью! – тщеславно ответила Мария. – Профессору Таргеду придется смириться.
– Прекрасный подход! – одобрил финансист.
На недоумевающий взгляд Устина Мария едва заметно повела плечами – мол, потом поговорим. Она уже насмотрелась, как Клаус обманывал гостей насчет Джаллии. Теперь пора выяснить зачем.
К разговору с Илоной стоило бы подготовиться тщательнее, но пока события складывались удачно, а второго случая поговорить с ней наедине могло долго не подвернуться.
Команда «Аве Асандаро». Чарующий голос. 24.07.2015Светильный газ открыли более десяти веков назад. Широкое распространение, однако, он получил лишь в середине прошлого тысячелетия с разведкой крупных месторождений каменного угля и развитием промышленности. Это дало толчок к работе над двигателем внутреннего сгорания, вскоре заменившим паровой.
Первые системы газового освещения считались ненадежными, но достойных альтернатив не существовало. Постепенно инженеры упростили конструкцию и в целях безопасности добавили клапаны, перекрывающие ход газу при подъеме температуры. Благодаря нововведению технология распространилась по материку.
Долгое время газ применялся и на кораблях. Системы были громоздкими и хрупкими. Решение нашел джаллиец Мартелло Мелани, придумав электрическую дуговую лампу. Его осветительные приборы по праву заняли место в авиации, хотя в повседневной жизни приживались куда медленнее из-за дороговизны.
На сегодняшний день лишь состоятельные семьи могут позволить себе электричество.
Выдержка из научно-популярного журнала
Всю дорогу Илона Майм говорила о Венетре. Журналистка родилась здесь, исходила любимый город вдоль и поперек и охотно рассказывала про достопримечательности. Казалось, она знала каждый укромный уголок, каждую местную легенду. А красноречием ее наградил не иначе как сам Сладкоголосый Баечник, покровитель писателей и певцов. В устах Илоны оживали самые сухие факты. Внимательно слушал даже Устин Гризек, перестав обдирать заусенцы.
Доктор Мария Гейц изредка поглядывала на парня. Он что-то узнал, и новости буквально грызли его изнутри.
Уже стемнело и постепенно зажигались фонари, когда «рейл» приехал на Торговую улицу. Место было одним из оживленнейших на Венетре. Люди тут сновали с раннего утра и до поздней ночи.
Закат скрыли набежавшие из-за горизонта тучи. Отголоски кроваво-багровых лучей растворялись в мерцании светильников, зеленой листве и разноцветных анютиных глазках, которыми пушились многочисленные клумбы. На газонах лежали длинные тени домов. Глаз радовал характерный для большинства альконских городов архитектурный стиль. Трехэтажные белые башенки по обеим сторонам дороги будто склеили между собой боковыми фасадами. Каждый террасный дом – отдельная квартира или заведение. Лавки и конторы, рестораны и бары толкались стенами, конкурируя за свободные ярды и соревнуясь в оригинальности вывесок.
Мария высунулась из окна экипажа. На углу продавали газеты. У булочной спорили две пожилые дамы. Толстый кот прошествовал мимо кофейни и спрыгнул в подвал, лениво вильнув хвостом.
Дом Илоны находился между кондитерской и антикварным магазином.
– Вас не утомляет шум? – удивилась Мария, выбираясь из экипажа.
– Журналисты не должны избегать внимания. – Илона покинула салон последней и сказала водителю: – Приготовь кофе?..
Он кивнул, запер «рейл» и, позвякивая ключами, открыл дверь хозяйке и гостям.
Илона показала Марии и Устину дом. По мнению доктора – чересчур большой для одного человека.
Первый этаж занимали кухня, столовая, гостиная и веранда. На втором – ванная, кабинеты и хозяйские спальни. На третьем – мансарда и две гостевые комнаты с туалетами. Все оформлено в традиционном венетрийском ключе. Везде – на фоне светлых обоев округлых очертаний темная мебель: массивные комоды, тяжеловесные столы и стулья с ножками в виде звериных лап, застекленные стеллажи с фарфоровыми сервизами и шарообразными статуэтками мопсов.
Повсюду царили нервирующие порядок и чистота. Не хватало только ярких электрических ламп, как в современных россонских больницах. Мария с трудом отделалась от ощущения, будто ходила по палатам. Пустующие каюты «Аве Асандаро» выглядели и то уютнее, чем идеальный дом Илоны.
В коридоре второго этажа висели несколько снимков. Доктор заметила знакомое лицо и остановилась.
– Мой оте-ец, – протянула Илона. – Ныне покойный…
Мария напряженно кивнула. Она наконец-то поняла, почему лицо журналистки вызывало у нее чувство дежавю. Доктор встречала фотографии Маймов в архивах, работая над «Причинами Гражданской войны».
В восьмидесятых годах семья рьяно выступала против Короны. Отец Илоны сражался на стороне восставших. После окончания Гражданской войны он открыл «Венетрийскую правду» и достиг удивительного успеха. Илона унаследовала разросшийся семейный бизнес.
Если она хоть чуть-чуть переняла отцовскую хватку, Мария не зря сочла ее опасной. Никто не знал, как Майм с его антимонархическими взглядами получил разрешение на издание новостной газеты.
– Куда принести кофе, мисс Майм? – на лестнице возник водитель.
Илона указала на кабинет в конце коридора и первой вошла в квадратную комнату с единственным ярким пятном – тяжелыми желтыми портьерами. Здесь она явно не только работала, но и принимала гостей. У камина расположились журнальный столик и четыре кресла, а секретер ютился у окна.
Водитель принялся расставлять чашки.
Мария скользнула взглядом по корешкам книг на полках шкафов: джаллийские философы, греонские либералы, россонские демократы.
«Мечта цензора… – она отстраненно погладила ткань жакета там, где во внутреннем кармане лежал маленький револьвер. – В домаркавинское время, скажем при Рестеровых, за такую библиотеку могли и казнить…»
Устин плюхнулся в кресло у камина, уставившись на водителя; тот недовольно дернул щекой.
– Не уходи далеко, – Илона коснулась его плеча и указала Марии на кресло.
Та села.
Журналистка налила ей кофе, и Марию кольнуло ощущение чудовищной нелогичности происходящего. Она почувствовала подвох в приглашении Илоны еще в доме подполковника Микаила Цейса, достопочтенного виконта Орманд, но сейчас спокойно взяла чашку и собиралась сделать глоток, даже не принюхавшись? Абсолютное безумие!..
Чутье завопило о смертельной опасности.
Почему?
Ответ изворотливым головастиком ускользнул из мыслей.
Мария попыталась сосредоточиться на нем и поморщилась от пронзившей виски боли. Она вдруг с ужасом осознала, что хотела перенести интервью на утро: приехать на встречу в удобной
