Авиаторы Его Величества - Василий Вадимович Зеленков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Пехотинцы рассредоточились и под прикрытием ящиков начали приближаться к противникам.
Изгои осаждали машинное отделение. Запертые внутри пехотинцы скупо огрызались очередями. Выбитую дверь они поставили поперек входа как заградительный щит.
«Белое Солнце, зачем? – Диров недоумевающе прищурился. – Давно б уже разобрались».
– Действуем? – одними губами спросил капрал и по кивку командира бросил шашку.
Она улетела далеко вперед, звякнула об пол и закрутилась на месте, распушив сероватый хвост дыма. Он взметнулся к потолку, непроглядной пеленой растянулся во все стороны и быстро заполнил трюм.
Изгои пронзительно завыли.
– Начали! – скомандовал лейтенант.
Павел перепрыгнул через ящик, повалил на пол ближайшего врага и всадил ему штык в грудь. Распрямляясь, великан развернулся и двинул прикладом в висок кинувшемуся на помощь сородичу противнику.
Изгой упал ничком.
Оставшаяся пятерка растворилась в дыму и открыла пальбу, не жалея патронов. Трюм превратился в театр теней. Пули крошили ящики в щепки; звенели по бочкам и переборкам, высекая фонтанчики искр.
Марк вдруг выдохнул, схватился за плечо и переполз ближе к Даниилу. Гитец кинул на него взгляд, поджал губы и пустил очередь в гущу дыма.
– Кейтид, шевелитесь! – включил рацию Диров. – Нужна помощь! Быстро!
– Мы сидим на гранатах, сэр, – невесело ответил тот. – У харанцев о-ла-ла груз… Коммандер обрадуется.
– Будет прыгать от счастья, – буркнул лейтенант.
Вопрос, зачем группа собрала баррикаду, отпал. Доберись изгои до гранат, Крылатую пехоту подорвали бы вместе с абордажным шлюпом и половиной баржи.
– Остальные коробки?
– Не смотрели, но уроды нарыли винтовки…
Диров выругался.
«Вентас Аэрис» регулярно ловил контрабандистов. Последний случай произошел без массовки из орды изгоев. Служба государственного спокойствия королевства приказала фрегату досмотреть грузовой галиот «Аве Асанда́ро». На обшарпанной лохани перевозилась Длань – священная реликвия, украденная из Главной церкви Альконта на Арконе.
Немыслимое кощунство!
Лейтенант хорошо запомнил двухвековой музейный экспонат и его капитана, беспринципную дамочку с отвратительными манерами. Дирова бесило, что ее отпустили, пусть мерзавка не имела прямого отношения к краже. За подобное преступление стоило расстрелять на месте.
Внезапно пальба стихла – у изгоев кончились патроны.
Послышался треск: они ломали ящики в поисках боеприпасов или нового оружия. Даниил и Павел воспользовались этим и ринулись в бой, перепрыгивая через грузы. В тот же миг рухнула дверь-щит, и к ним присоединились несколько человек, охранявших машинное отделение.
Первый же просчет оказался для изгоев фатальным. Через считаные секунды все завершилось.
Марк педантично осмотрел тела и точным ударом ножа прикончил последнего шевелившегося изгоя. Обтер лезвие об лохмотья и, убрав оружие в ножны на бедре, тяжело осел на палубу. Потом достал перевязочный пакет, но не сумел открыть чехол. Павел отложил винтовку. Присев рядом, он с необычной для огромных габаритов аккуратностью оказал капралу первую помощь.
Даниил оглядел один из разбитых ящиков, обнаружил плотно уложенные ружья, спросил Дирова, взял двух помощников и отправился вскрывать контейнеры на верхней палубе.
– Поищите харанцев, – напутствовал лейтенант и вошел в машинное отделение. – Показывайте, Кейтид.
– Думал, с запчастями… – коренастый загорелый гитец, Никлас Кейтид, указал на груз в углу, поправил пояс с инструментами и разгрузочный жилет, надетый вместо боевого нагрудника. – Потом этот красавец в руку взял…
У стены сидел мертвый изгой с простреленной грудью и зажатой в пальцах ребристой гранатой. Рядом валялись еще два трупа.
Лейтенант заглянул внутрь ящиков. Везде – взрывчатка, тщательно переложенная мотками изоленты и проволоки, тряпками и инструментами. Харанцы постарались на славу. При беглом осмотре его люди, скорее всего, впрямь приняли бы опасный груз за обычные запчасти.
– «Вентас Аэрис», – Диров зажал кнопку рации, – мы спасли преступников.
Алеманд выслушал лейтенанта и сухо сказал Карсову:
– Баржи под конвой. Подготовьте мне станцию связи со Службой.
Алеманда охватило возбуждение. Перед ним словно повторялись события полуторамесячной давности. По иронии судьбы тогда именно Диров обнаружил реликвию. Теперь он нашел и контрабандное оружие.
«Оружие…» – Алеманд переплел пальцы за спиной.
За этим его и отправили на южную границу. Лем предположила: кража Длани была отвлекающим маневром и скрывала нечто гораздо более важное. Служба потребовала от Алеманда внимательно следить за джалли́йским участком. Он искал ответы здесь, а капитан Лем Декс, она же доктор общественных наук Мария Гейц, отправилась за ними на Венетру.
С точки зрения Алеманда, двойное имя ей шло. Капитан удивительным образом сочетала черты безбашенной контрабандистки и на редкость приятной в общении ученой, преданной Короне. У Лем-Марии были причины вести тайную жизнь. Знакомство с ней началось непросто, но за короткое время офицеру начало казаться – Белое Солнце освещает их судьбы одними лучами.
Коммодор Велесов не зря бушевал из-за харанцев – словно чуял контрабанду. Алеманда ждал непростой разговор с джентльменом Се́ваном Лени́дом, лейтенантом, ведущим дело о похищении Длани.
Перспектива не радовала. Синеглазый уроженец Гита приносил ему лишь неприятности.
На земле Команда «Аве Асандаро». Долгожданное приглашение. 23.07.2015История Вене́тры начинается за несколько столетий до Точки ноль. Стремясь расширить границы, этранейцы отправили на север воздушный город. Неясно, были ли поселенцы еще и завоевателями, но корабль потерпел крушение в Катуэйских горах. В тот год Этране́йская империя распалась, и колонистам пришлось выживать без ее поддержки.
Венетрийцы создали общество по образцу метрополии, переняв ряд законов, традиций и методики войны. После крушения сохранилось немало кораблей. Однако колонисты предпочли закрепиться на близлежащих землях, не захватывая новых, и охранять границы от Грео́на и Да́нкеля.
Как утверждают искусствоведы, у венетрийской культуры этранейская душа. Колонисты издревле стремились к прекрасному. В архитектуре прижились чистые линии и легкость позднеимперского периода. В технике же и по сей день ценится строгая функциональность.
Мария Гейц
Яхта парила над скалами.
Давным-давно Венетра, воздушный город, попала в бурю и встала на якорь между двумя пиками. Дожди и оползни приковали ее к горам. Теперь покрытые мхом палубы выступали над склонами живописными полукружьями. По бортам стелились шали кустарников и вьюнков. В густых зарослях вальяжно расхаживал ветер, играя с гибкими ветвями и гирляндами цветов. Среди зелени проступали дома, белоснежные на фоне ярко-голубого неба. Каскады улиц спускались к подножиям ярусами свадебного торта. Внизу чернели фабрики, выдувая дым в тучные облака.
В восьмидесятых годах, во время Гражданской войны, горная столица серьезно пострадала. Строители восстанавливали ее два десятилетия. Она возродилась точно такой, как до бомбежек: воплощением дуэта этранейского классицизма и символизма девятнадцатого века – сказочной, миниатюрной.
Теперь ей снова грозила беда.
– Я очень рада знакомству, – доктор общественных наук Мария Гейц непринужденно убрала со лба прядь иссиня-черных волос и улыбнулась собеседнице.
Мисс Ило́на Майм, журналистка и владелица газеты «Венетрийская правда», согласно приподняла бокал и откинулась на спинку дивана. Профессор истории Джаллийской академии философии Лют Та́ргед довольно покивал. Лысый упитанный живчик донельзя потешно смотрелся в большом кресле.
– Мы вас так заждались! – воскликнул он.
– Я начала опасаться, что придется улететь ни с чем, – добавила Мария.
Она вновь посмотрела на Илону, пытаясь понять, почему та казалась знакомой.
Журналистка
