Неделя на Манхэттене - Мария Ивановна Арбатова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Для выступления в метро музыканты прослушиваются в помещении Центрального вокзала, и комиссия выбирает лучших. Однако играл мальчишка ужасно, но картинка рвала душу, и народ кидал мелкие монетки. Мимо равнодушно дефилировал полицейский, хотя музыкант выглядел как измученная обезьянка в театре Карбаса Барабана.
На 5-й Авеню мы зашли в стерильный салат-бар, но стоявшие на раздаче итальянцы категорически отказались делать салат из заказанных ингредиентов. Перед ними были железные баки с мелко нарезанными видами мяса и овощей, а над головой мрачнели вывески с твёрдыми вариантами салатов, шаг в сторону – побег.
Я умоляла добавить в конкретный салат курицу или индейку вместо мяса, предлагала оплатить и мясо, и индейку, и их дискомфорт за решение сложнейшей интеллектуальной задачи, но победил «импосибл». И не то что там пересчитано каждое зёрнышко кукурузы и каждый плевок майонеза, а просто неохота. И вообще в манхэттенском общепите и сервисе у меня сложилось ощущение, что клиент всегда не прав.
Инструкционная жизнь – базовая проблема Америки. Понятно, что пёстрому населению нужно больше директив, чем однородному, но в США это доведено до паранойи. Есть даже история про 20-летнего Педро Браво, задушившего приятеля и набравшего в мобильном приложении Siri «куда прятать труп». Приложение предложило болото, водохранилище, дамбу, литейный цех… и полицейским, конфисковавшим телефон, осталось только пройтись по предложенному маршруту.
В США в свое время в интересах пациентов даже была выработана инструкция помечать перед операцией подлежащую хирургическому вмешательству руку или ногу. Чтобы исключить невнимательность медика, это поручили самим пациентам, ведь, согласно публикации в British Medical Journal, от врачебных ошибок ежегодно погибает около 251 000 американцев.
В результате «салатного импосибла» обедали в другом месте чем-то гамбургерообразным, но по дикой цене. Синтетической в этом обеде казалась даже булка. А потом я узнала, что долгоиграющий хлеб пекут в США с пропионатом кальция – канцерогенным консервантом Е 282.
Георгий Гачев писал: «И гамбургер: он – пища на скорость-нейтрального вкуса: чтоб не отвлекать вкуснотой, но – чистая заправка человека, как машины. Да и сам американец в авто – кусок мяса между двух ломтей, как гамбургер. Вся пища – ургийна, пропущена сквозь ум, изобретение, индустрию, и полуготова: „ургия“ уже в продукте заложена…»
После «ургийного обеда» пошли искать магазин «Русская книга» на углу 5-й Авеню и 23-й улице. В Интернете жаловались, что там нет моих книг, хотелось понять почему и посмотреть, как выглядит русский книжный. Он оказался именно там, где мы разглядывали вчера пиар-акцию джипа, но не заметили вывески на втором этаже. Так что, войдя в подъезд, стали дёргать двери, пока одна не открылась в пивнуху.
Пивнуха была обустроена в узком-преузком пространстве и набита пьяными рожами пуэрториканского разлива. На вопрос о русском магазине рожи ошарашенно уставились на нас, но мы настаивали на том, что над подъездом вывеска «Русская книга». Наконец, девица за стойкой хлопнула себя по лбу и сказала, что, кажется, видела такую надпись, но не обращала на неё внимания. И, возможно, это вверх по лестнице.
Без всякой надежды полезли по неважно освещённой лестнице к двери без каких-либо надписей, и – о чудо! Перед нами распахнулось пространство, полное русских букв и принадлежащее обаятельной киевлянке Ирине Тайс. Я много выступала в подобных магазинах Европы и оцениваю магазин «Русская книга» на 5-й Авеню, как достойнейший культуртрегерский проект.
Благодаря таким, как Ирина, не читавшие на родине ничего сложнее «Работницы» и «Человека и закона», становятся в эмиграции посетителями литературных вечеров. Ведь словарный запас эмигранта быстро сползает на местную феню, а потребность психики в хорошем русском, как в витамине, остаётся. Не зря Довлатов писал: «На чужом языке мы теряем восемьдесят процентов своей личности. Мы утрачиваем способность шутить, иронизировать…»
Моих книг в магазине не было, кроме двух давным-давно изданных сборников пьес. Я сказала про две книги, не сданные на стенд Книжной ярмарки, и Ирина с чисто американской интонацией произнесла чисто американскую фразу:
– Вы хотите заработать? Я вам помогу!
Мы с мужем переглянулись, по-русски это звучало, словно нам предложат перевезти чемодан наркоты. Оказалось, Ирина готова купить по 5 долларов книги, которые я собралась ей подарить. Ведь слово «заработать» начинается в Америке с одного доллара, а в России – хотя бы с тысячи долларов, и в этом тоже разница наших менталитетов.
А главный десерт эмигрантской среды – рассказы о том, как «приезжали эти русские с пустыми карманами, мы им заплатили 200 долларов, и они прыгали до потолка». И мы, хихикнув, «заработали», продав две книги, стоившие в Москве дороже. А позже на радио Давидзон услышали историю про приезд пары наших политиков, мужчины и женщины, и про то, как мужчина был счастлив, что ему выписали пятьсот баксов за то, что он возил женщину как водитель.
Фамилий не назову, но вы и сами догадались. Уровень жизни этого политика в России раз в двадцать выше уровня жизни его «американских благодетелей», но упоение, с которым рассказывалось, неизлечимо. Эмигранты вынуждены коверкать информацию о нашей жизни, чтоб ставить себе ежедневную пятёрку за отъезд.
Мы обсудили с Ириной Тайс Книжную ярмарку, конкретные литературные персоналии и античеловечную архитектуру Нью-Йорка. Она пожаловалась, что по соседству построили новую башню, загородив красивое здание, и бороться с этим невозможно. Прощаясь, я обещала выступить у Ирины в следующий приезд, но недавно узнала, что магазин «Русская книга» на 5-й Авеню закрылся.
После этого мы, как говорят на Брайтоне, «двинули шопиться по кроссовкам» и набрели на тот самый «Macy’s», что устраивает перед «чёрной пятницей» парад с надувными мультяшками. Торговую марку создал в XIX веке Роуленд Мейси, а пятиконечная красная звезда сползла на эмблему магазина с татуировки, сделанной на его руке и приносившей счастье.
После Роуленда «Macy’s» достался братьям Исидору и Натану Штраусам, и они успешно управляли магазином около 20 лет. Управляли бы и дальше, но в 1912 году Исидор с женой Идой поплыли на «Титанике». Натан собирался с ними, но задержался в Палестине. Когда на «Титанике» стали эвакуировать женщин, Ида отказалась идти без мужа. Им предложили сесть в шлюпку вдвоём, но супруги поняли, что шлюпок мало, надо спасать молодых и отправили вместо себя служанку.
В фильме «Титаник»
