Древняя и средневековая Русь, IX–XVII вв. - Евгений Спицын

В отечественной историографии (Н. Карамзин, В. Ключевский, Я. Лурье, В. Кучкин, А. Юрганов) давно существует устоявшееся представление, что Юрий Московский был верным пособником Орды, а благородный князь-мученик Михаил Тверской, напротив, был первым бесстрашным борцом с ненавистным ордынским игом. Такая оценка во многом проистекала из знаменитой летописной «Повести о Михаиле Ярославиче Тверском», которая носила житийный характер. Ряд современных историков (А. Кузьмин, А. Горский) считает, что эти представления далеки от истины, поскольку тверской князь все двенадцать лет своего великого княжения ни разу не противился ханской воле, а московский князь, напротив, постоянно нарушал ее и пользовался поддержкой ордынских правящих кругов только в 1317—1322 гг., когда владел ханским ярлыком. Ни сам Юрий Московский, ни Михаил Тверской, ни другие русские князья не ставили под сомнение ханский сюзеренитет и признавали себя вассалами ордынского царя.

После гибели своих старших братьев новым московским князем уже де-юре стал Иван Данилович Калита (1325―1340), а тверской престол занял князь Александр Михайлович (1326―1328). Великокняжеский ярлык опять был отдан тверскому князю, поскольку хан Узбек всегда исповедовал старый принцип ордынской дипломатии «разделяй и властвуй» и сознательно стравливал русских князей. Вскоре ситуация резко изменилась.

В августе 1327 г. в Твери неожиданно вспыхнуло мощное восстание, которое, судя по ряду летописных и фольклорных источников, спровоцировал ордынский баскак Щелкан, получивший указание хана Узбека утвердить прямое владычество на Руси и обратить всех правоверных христиан в мусульманскую веру, которая незадолго до этого восстания стала государственной религией в Орде. Как повествует «Тверской летописец», с большим ордынским отрядом «прииде Щелкан на Тверь и прогна князя великого съ двора его, а сам стал на князя великого дворе многою гордостию, и въздвиже гонение велико над христианы насилством, и травлением, и биением, и поруганием». Ряд историков (А. Насонов, А. Кузьмин, В. Кучкин) в целом разделяли эту версию тверских летописцев. Их оппоненты (Дж. Феннел, А. Горский) утверждали, что приезд Щелкана в Тверь был вызван совершенно иными обстоятельствами, которые, в общем-то, носили традиционный характер, то есть поставлением нового князя на великокняжеский престол и сбором особой дани за ханский ярлык на великое княжение.

Как бы то ни было, но причиной тверского восстания действительно стало непристойное поведение ханского посла и сопровождавших его нукеров. Когда насилие татар перешло все разумные пределы, в Твери поднялась вся «земля». Собравшись на вечевом торгу, «кликнуша тверичи, и начаша избивати татар, где кого застронив, дондеже и самого Шевкала убиша». Вопрос об участии самого Александра Михайловича в этом восстании до сих пор не вполне ясен, поскольку в многочисленных летописных сводах содержатся разные трактовки его роли в тех событиях. Согласно версии тверских летописцев, это восстание носило стихийный характер, и тверской князь вынужден был примкнуть к своим землякам лишь тогда, когда ситуация полностью вышла из-под контроля, а новгородские летописцы, напротив, утверждали, что инициатива избиения татар исходила именно от тверского князя. Безусловным остается лишь один непреложный факт, что именно это восстание тверичей положило конец его политической карьере и нанесло сокрушительный удар по позициям Твери как основной соперницы Москвы в борьбе за верховенство на Руси.

Узнав о восстании в Твери, разъяренный хан Узбек послал на Русь карательную рать темника Федорчука. Расправившись с рязанским князем Иваном Ярославичем, заподозренным в связях с тверским князем, ордынцы двинулись к Коломне, где их ряды пополнили полки московского и суздальских князей. Затем объединенная русско-ордынская рать двинулась к Твери, где учинила страшный погром и «бысть велиа тягость, и томление, и кровопролитие от татар по всей русской земле». Тверской князь успел сбежать в Псков, а великокняжеский ярлык был сразу дан двум русским князьям — московский князь Иван Данилович по ханской воле получил в правление Новгород и Кострому, а суздальский князь Александр Васильевич — Владимир и Нижний Новгород. По мнению одних историков (А. Горский), Узбек пошел на столь неординарный шаг, поскольку на примере Юрия Московского и Александра Тверского зримо убедился в том, что безраздельное обладание великокняжеским ярлыком неизбежно ведет к резкому усилению позиций его обладателя и естественным актам неповиновения ханской власти. Их оппоненты (А. Насонов, А. Кузьмин) полагали, что в этом новшестве Узбека четко просматривалась традиционная политика всех ордынских ханов, нацеленная на сознательное стравливание русских князей.

В 1332 г., после смерти суздальского князя, Ивана Калита щедрыми дарами и посулами не только получил ярлык на все великое княжение, но и впервые приобрел право сбора дани со всех русских земель, поскольку после тверского восстания Сарай вынужден был окончательно ликвидировать институт баскаков на Руси. Это обстоятельство позволило ему утаивать часть «ордынского выхода» в Москве, что естественно способствовало росту экономического, политического и военного могущества Московского княжества. Немаловажную роль в экономическом подъеме русских земель сыграло и то обстоятельство, что при Иване Калите прекратились бесконечные «татарские рати» и русский летописец предельно кратко, но довольно выразительно констатировал сей факт: «бысть оттоле тишина велика по всей рускои земле на многие лета и пересташа татарове воевати рускую землю». В те же годы произошли еще очень важные события, которые существенно подняли авторитет Москвы и укрепили ее позиции во всех русских землях.

1) При Иване Калите Москва официально становится религиозным центром всей Северо-Восточной Руси. Как известно, еще в 1305 г., после смерти владыки Максима, который перенес во Владимир митрополичью кафедру из Брянска, остро встал вопрос о выборе нового митрополита. Основными претендентами на митрополичий престол были ставленник галицко-волынского князя игумен Петр и ставленник тверского князя игумен Терентий. Константинопольский патриарх Афанасий утвердил в должности русского митрополита игумена Петра, который после кратковременного пребывания в Киеве в 1309 г. вернулся во Владимир, где на законных основаниях занял митрополичий престол. Однако вскоре тверской епископ Андрей, бывший союзником Михаила Тверского, обвинил митрополита Петра в симонии, то есть назначении священников на должности за мзду, однако на церковном соборе оклеветанный митрополит был полностью оправдан. По предположению историков (В. Кучкин, А. Горский), это произошло благодаря активной поддержке московских князей Юрия и Ивана. Когда тверские князья занимали великокняжеский престол, митрополит Петр частенько приезжал в Москву, где и скончался в декабре 1326 г. и был погребен в недостроенной церкви Пресвятой Богородицы на территории Московского Кремля. Новый митрополит грек Феогност, прибыв в 1328 г. из Константинополя на Русь, сразу поселился в Москве и перенес сюда митрополичий престол, поскольку Москва была единственной княжеской столицей, в которой не было своей епископальной кафедры, что сразу исключило возможность потенциального противостояния местного епископа и митрополита всея Руси.

2) Как установили многие историки (С. Веселовский, А. Зимин, В. Кучкин, А. Горский), при Иване Калите усилился приток служилых людей из других русских княжеств, в результате чего значительно возросла экономическая и политическая мощь московского боярства, которое превратилось в самую крупную и сплоченную военно-служилую корпорацию в Северо-Восточной Руси. Активно участвуя в сборе ордынской дани и получая от своего сюзерена крупные вотчины на правах родовых владений, московские бояре смогли быстро обогатиться и стали выступать главными гарантами и защитниками своих жизненных интересов и прав своего сюзерена — московского князя ― на великокняжеский престол.

3) За годы правления Ивана Калиты существенно возросла территория Московского княжества за счет вхождения в его состав Дмитрова, Галича, Углича, Белоозера и части Ростова. Как верно отметили многие историки (А. Пресняков, В. Кучкин, Н. Борисов, А. Горский), в отличие от отца и старшего брата, он действовал не столько мечом, сколько мошной, совершая «купли» и «примыслы» этих земель. Что представляли собой эти «купли», до сих пор не вполне ясно, поэтому этот вопрос остается дискуссионным. Одни историки (С. Соловьев, А. Пресняков, М. Любавский, А. Горский) полагали, что речь шла о покупке у тамошних князей каких-то суверенных владельческих прав. Но их оппоненты (В. Кучкин, Н. Борисов) утверждают, что ивановские «купли» представляли собой покупку ярлыков на эти княжества в самой Орде. Недавно доктор исторических наук К.А. Аверьянов, посвятивший данной проблеме обе свои диссертации, в обобщающей монографии «Купли Ивана Калиты» (2001) высказал веское предположение, что под терминами «купли» и «примыслы» следует понимать территории, полученные Иваном Калитой и его братьями в качестве приданого.