Голова королевы. Том 1 - Эрнст Питаваль

Екатерина произнесла эти слова шепотом, но с таким угрожающим и победоносным видом, что Гиз, не имевший понятия о том, что произошло сию минуту в королевском кабинете, был уверен, что она нашла средство ниспровергнуть его.

— Ваше величество, — поспешно произнес он, — я остаюсь верен своим обещаниям. Бурбоны свободны!

— Тогда пойдемте! — воскликнула Екатерина с торжествующим видом. — Пусть за нами следуют те господа, которые добились, чтобы я освободила моих заключенных. Я хочу передать их этим людям из рук в руки.

Гиз подал англичанам знак следовать за ним.

— И что же они показали? — спросил он потихоньку.

— Что герцог Гиз — их соучастник в интригах против двора. Мой духовник засвидетельствовал эти показания. Итак, вы видите, что англичанам не мешало бы покинуть Францию. Ведь их обвинение падает на нас обоих.

— Ваше величество! Вторая степень пытки, пожалуй, избавила бы меня от обвинения…

— Вы — друг или враг? — тихо спросила она.

Во всяком случае покорный слуга вашего величества!

Достигнув своих покоев, Екатерина приказала доставить герцогиню Сент-Анжели и Филли из их заточения, чтобы передать англичанам.

Невероятный ужас охватил Брая, Сэррея и Дэдлея, когда жертвы королевы были принесены в длинных корзинах.

— Я избавлю их от наказания, — заявила Екатерина, — и передаю этих виновных на ваше попечение, милорды. Климат Англии будет им полезнее парижского. — И повернулась к англичанам спиной.

Ее мстительность была удовлетворена.

Цветущая женщина, упоительное очарование которой заставляло Дэдлея некогда трепетать от наслаждения, превратилась в обтянутый кожей скелет, в изможденное тело, навсегда разрушенное пыткой. А Филли? Вальтер вскрикнул от горя и ярости, когда увидал это жалкое существо: изо рта девушки, несмотря на перевязку лилась кровь. Филли вырвали язык, чтобы обезопаситься от ее показаний.

Герцог Гиз покинул поспешно комнату. На смену ему явился капитан телохранителей и передал британцам приказ покинута Лувр с корзинами, которые носильщики снова подняли с полу.

— Het, — возразил Вальтер, выхватив меч, — мы уедем не раньше того, как король увидит это поношение и отомстит за нас.

— Берегите свою голову! — шепнул ему капитан. — Герцог Гиз приказал в случае надобности удалить вас силой. Вложите в ножны свой меч. Или вы хотите доставить Екатерине удовольствие увидеть и вас на пытке?

— Хорошо! — сказал Вальтер. — Я не стану угрожать, я буду просить. Ведите меня к королю. Я готов поплатиться жизнью за правосудие!

— Молчите!… Неужели король потребует к суду родную мать? Самое лучшее для вас — бегство. Предоставьте Небу отмщение, а сами позаботьтесь о несчастных, которым придется еще хуже, если вас арестуют.

Лицо Вальтера побелело как мел.

— Вы судите верно. Когда Филли умрет или выздоровеет, я вернусь сюда. — Потрясенные Сэррей и Дэдлей согласились с ним.

На следующий день по всему Парижу распространилось тревожное известие, что король опасно заболел. Сэррею вручили письмо Марии Стюарт.

«Бегите, — писала она, — я не могу защитить вас. Много слез пролито мной, но самыми горькими были те, которыми я оплакиваю ваше несчастье. Бегите, потому что этого хочет Гиз! Я не могу отомстить за вас: мой дорогой супруг болен, и я трепещу за каждого, кого люблю, с той поры, как узнала, что люди, верные и преданные мне, навлекают этим на себя несчастья. Да сопутствует вам Господь, и если моя молитва дойдет до Неба, то — верьте — я готова на всякое искупление, лишь бы утешить вас этой ценой. Покиньте Францию, милорды! Рука Екатерины хватает далеко…»

При больном Франциске не было никого, кроме плачущей жены. Екатерина уже совещалась с Гизом насчет регентства. Врачи объявили, что король безнадежен, так как по необъяснимой причине у него в ухе образовался нарыв. При умирающем короле не было никого из близких, кроме Марии. Ее слезы орошали его бледное, страдальческое лицо. Вдруг она громко вскрикнула и упала без чувств. Франциск отошел в вечность.

«Король умер!» — послышался троекратный возглас с балкона Луврского дворца, после чего раздался ликующий крик: «Да здравствует король!»

Герольд возвестил собравшейся несметной толпе народа о смерти Франциска II и восшествии на престол Карла IX под регентством Екатерины.

У трупа стояла на коленях Мария Стюарт и молилась в безграничной скорби. Она целовала бледные, холодные губы мертвого супруга и гладила его волосы.

— Ты был так добр, — вздыхала она, — а никто не горюет по тебе, кроме твоей жены. Ты умер, и с тобой будет погребена вся моя радость. Прощай Франциск, прощай!

— Прощай! — прошептал вместе с ней жалобный голос.

Мария подняла глаза и увидела бледное лицо Кастеляра.

Он также плакал и молился о Франциске. Может быть, он просил у него прощенья за свою греховную ревность.

На погребении короля Мария Стюарт появилась в белом платье и венке из белых роз. Именно в таком одеянии увидел ее впервые Франциск в Сен-Жермене.

Краткое лето ее жизни быстро отцвело; радостная улыбка детской веселости должна была навсегда сойти с ее лица.

Глава двадцать первая

ПРОЩАНЬЕ

Протестантство быстро распространилось в Шотландии при регентстве графа Аррана. Георг Вишарт и Нокс были фанатичными проповедниками нового учения и успели приобрести значительное число последователей, когда граф Арран начал искать примирения с католической церковью и предоставил кардиналу Битону полную свободу преследовать еретиков. Вишарта пытались убить из-за угла, после чего протестантские священники стали появляться на улице не иначе, как под охраной вооруженных людей. Тем не менее графу Патнику и Босвелю удалось напасть на Вишарта и выдать его кардиналу Битону. Кардинал немедленно распорядился сжечь живым своего врага. В отместку за то шестнадцать решительных протестантов напали на Битона, умертвили его и повесили на зубце его замка.

С этого началась в Шотландии кровопролитная борьба между враждебными вероисповеданиями, и Мария Лотарингская воспользовалась протестантской партией, чтобы лишить власти графа Аррана. Она освободила Нокса, который долгие годы томился в цепях на галерах, и этот смелый, необыкновенный человек готовился со священным рвением сделаться духовным устроителем и нравственным властелином Шотландии.

Лорд Джэмс Стюарт, побочный брат королевы, граф Эджиль, лорд Эрскин и другие представители знатнейших родов примкнули к реформатству. Десять дней проповедовал Нокс в Эдинбурге (причем никто не осмеливался оспаривать его тезисы), народ разгонял религиозные процессии, сбросил статую святого Эгидия, покровителя города, в море и потребовал наконец признания нового учения.

Мария Лотарингская, которая воспользовалась протестантами лишь для того, чтобы ниспровергнуть партию регента, не могла дольше медлить. Получив регентство, она как ярая католичка поспешила воздвигнуть преграду революции. По ее приказу Нокс опять подвергся преследованию, бежал, и регентша, велев сжечь его изображение в Эдинбурге, пригласила всех проповедников новой веры в этот город для доказательства истинности их учения. Они явились, но в сопровождении такой многочисленной свиты баронов, что Мария Лотарингская не рискнула напасть на них. Она остерегалась прибегать к силе, пока ее дочь не вышла замуж за дофина Франции, а тесная связь между Испанией и Англией не порвалась со смертью Марии Католической и с восшествием на престол протестантки Елизаветы. Лишь после этого Мария Лотарингская стала считать себя достаточно могущественной для того, чтобы уничтожить всех еретиков и с помощью церкви и дворов Франции и Испании прибрать к рукам и английский трон.

Новое учение подверглось опале. Но тут вернулся Нокс. Его воодушевленные речи возбуждали народ разорять монастыри и опустошать памятники католической веры. Регентша грозила разрушить город Перт, но, пока снаряжала свои войска, собрались лорды конгрегации — и объявили ей войну. Эдинбург был завоеван протестантами, и здесь также ниспровергались алтари. Регентша обратилась за помощью к французскому королю, а протестанты — к Елизавете. Франциск II послал в Шотландию вспомогательный корпус под предводительством маркиза д’Эльбефа. Елизавета, со своей стороны, снаряжала войска. Однако она не решалась еще приступать к военным действиям, вероятно потому, что Нокс оскорбил ее лично в одном сочинении, направленном против женского правления Тюдоров. Только после принятия Франциском II и Марией Стюарт английского герба решилась Елизавета начать войну.

Шотландские дворяне-протестанты совершили тогда первый насильственный шаг, направленный против Марии Стюарт: они объявили низложение регентши. Заговор в Амбуазе помешал Гизу отправить вспомогательные войска своей сестре, Марии Лотарингской. Напрасно Франциск II посылал в Эдинбург епископа де Монлюка с целью примирить регентшу с мятежниками. Мария Лотарингская заболела и умерла, сломленная горем, униженная в своей гордости, потерпевшая поражение от мятежников. В своем настойчивом честолюбии она хотела проложить дорогу своей дочери к обладанию тремя коронами и тем нажила ей врагов, которые подняли голову именно теперь, когда Мария Стюарт стала вдовой, нуждающейся в утешении и помощи. Она восстановила протестантских лордов против юной королевы и довела их до того, что феодальная аристократия в Шотландии привлекла к себе всю силу страны. Королевская же власть была представлена в новом парламенте только немыми и бессильными изображениями короны, скипетра и меча над незанятым троном. Горячая петиция, поданная протестантами, требовала даже, чтобы католическая церковь была объявлена вне закона, чтобы была введена строгая церковная дисциплина и страшные наказания тем, кто вздумал бы служить обедню по католическому обряду.