Голова королевы. Том 1 - Эрнст Питаваль

— Ну и что же вы решили предпринять?

— Государыня, король намеревается отправиться вместе со своим двором в Амбуаз. Этот город укреплен и представляет большую безопасность, чем Париж.

— Ну а дальше? Из Амбуаза вы будете вести переговоры с мятежниками?

— Ваше величество, пока дело идет лишь о том, чтобы перевести короля в безопасное место, дальнейшее я предоставлю Провидению и советам такой мудрой правительницы, как вы, ваше величество.

— Значит, и я должна последовать за вами?! Неужели вы полагаете, что Екатерина Медичи обратиться в бегство перед мятежниками?

— Его величество король так приказал и желал бы завтра видеть вас в Амбуазе.

Екатерина задумалась.

— А что, есть войска в Амбуазе? — вдруг спросила она.

— Мушкетеры будут сопровождать двор.

— Значит, двор отправляется в заключение. Хорошо, я подчиняюсь. Доводите свою политику до конца. Я буду рада, если она окажется удачной, и буду страдать вместе с королем, если она окажется ни на что не пригодной. Но ничто не заставит меня подавать советы в деле, которое началось из-за пренебрежения моими советами. Чей это паж?

— Со вчерашнего дня он в услужении у меня. Нравится он вам, ваше величество?

— Странный вкус у вас. Не был ли этот мальчик раньше у лорда Дэдлея?

— Он служил у тех англичан, которых вы, ваше величество, приказали арестовать, и покинул их потому, что эти господа намереваются вернуться к себе на родину.

— Он поступил благоразумно, потому что его прежние господа снова арестованы, — заметила Екатерина.

— Как? По чьему приказанию? — воскликнул Гиз, с таким искусным выражением изумления, что ввел королеву в сомнение — притворяется он или нет.

— По моему приказанию, — усмехнулась она. — И кажется, именно в тот момент, когда вы получили известие о заговоре мятежников.

— Как? Неужели они были в сношениях с мятежниками? — опять удивился герцог. — Правда, Монгомери бежал к Бурбонам, а они были с ним в дружбе… Но нет, это невозможно? Королева Мария ручается за их порядочность!

— Я приказала арестовать их потому, что они подожгли мой дом и предместье Сен-Жермен, — сказала Екатерина, зорким оком следя за пажом. — Лорд Дэдлей имел тайную любовную связь с одной из моих придворных дам. Будучи застигнут врасплох, он оказал вооруженное сопротивление, поджег дом и ранил нескольких моих кавалеров.

— Ах, какая удивительно благоприятная случайность, что при вас, ваше величество, были кавалеры! — с усмешкой сказал Гиз. — Парижская судебная палата произнесет свой приговор над преступниками. Однако куда вы приказали препроводить арестованных: в Бастилию или сюда, в Лувр?

— Арестованные препровождены в парижскую тюрьму, — ответила Екатерина.

— Они иностранцы, а потому необходимо соблюдать форму. Как только мы возвратимся в Париж, нужно начать следствие. Итак, прикажете отрядить мушкетеров, которые будут сопровождать вас, ваше величество, на пути в Амбуаз?

— Я сейчас начну собираться к отъезду. Вашего пажа, герцог, я надеюсь, вы возьмете с собой в Амбуаз? От него можно было бы получить кое-какие сведения об арестованных.

Гиз поклонился.

Не успела Екатерина проследовать в свою комнату, как моментально отправила тайного посла к герцогу Кондэ с извещением о внезапном отъезде двора в Амбуаз.

Несмотря на возмущение, высказанное Екатериной против Фаншон, она все же удостоила ее перед отъездом своим посещением.

Фаншон не заметила, как Екатерина влила что-то в чай, приготовленный для больной. Выпив этот чай в присутствии Екатерины, та почувствовала сильную сонливость, с которой не в состоянии была бороться, несмотря на уважение к присутствию королевы-матери.

Екатерина осталась довольна. Она вытерла своим платком чашку, из которой пила Фаншон, влила в нее немного чая, чтобы это выглядело остатком недопитого напитка, и вышла из комнаты.

Лишь только стихли удалявшиеся шаги Екатерины, потайная дверь отворилась и вошла Филли, за ней — герцог Гиз.

— Смотрите, — сказала Филли, тряся руку спящей, — это — не сон, это — отравление ядом, но я знаю, какой это яд.

— Мальчик, не колдун ли ты? Как ты можешь узнать, какой тут яд?

— Я узнаю по запаху изо рта и по красненьким прыщикам во рту, — сказала Филли, приоткрыв рот спящей, — у меня, кстати, имеется с собой и противоядие.

— Кстати?

— Ваша светлость, однажды я видел, какие яды хранит королева в своем шкафу. Их три у нее: один убивает на месте, но оставляет признаки; второй действует через какое-то время, в зависимости от величины дозы; третий убивает вот таким образом. Человек находится в оцепенении до тех пор, пока яд не перейдет в кровь, а затем пробуждается под влиянием сильных болей и начинает бредить. Этот яд действует на мозг.

— И ты можешь спасти Фаншон?

— Я запасся противоядиями с тех пор, как королева поклялась отомстить моему господину.

Филли влила несколько капель какого-то эликсира в рот больной и стала втирать под ее носом какой-то порошок. Больная собиралась чихнуть и в это время проглотила капли.

— Теперь она вне опасности! — обрадовалась Филли.

— Она должна узнать, кому обязана своим спасением. Клянусь Богородицей, жизнь возвращается к ней. Это какое-то чудо!

— Скоро начнутся боли. Уйдемте поскорее, ваша светлость! Ее крики привлекут сюда прислугу.

Значит боли все-таки будут?

— Да, но без последствий. Я не мог избавить ее от боли. Оно и к лучшему: может возвратиться королева и, увидев, что яд не подействовал, повторит свою попытку.

Гиз вздрогнул: больная широко раскрыла глаза. Не успели они скрыться за потайной дверью, как раздался болезненный стон.

Час спустя двор покинул Лувр. Король со всей своей свитой отправился в Амбуаз. Верховые с факелами и лейб-гвардия в панцирях сопровождали весь поезд.

В карете короля тихо дремала Мария Стюарт, склонив очаровательную головку на плечо супруга.

С королевой-матерью ехали ее духовник и одна придворная дама.

Екатерина то и дело выглядывала из окна, словно ожидала погони, но кругом было все тихо в темной ночи, быть может, ее посол опоздал или Бурбоны не были приготовлены к внезапному выступлению.

На козлах коляски Гиза дремала Филли. Что снилось ей? Быть может, ее возлюбленный? На сердце у нее было очень неспокойно, она опасалась за участь Дэдлея и его друзей, хотя герцог поручился ей за их неприкосновенность. Если бы у Екатерины и зародилось подозрение, что ее планы разоблачены, то по приезде в Амбуаз она могла совершенно успокоиться, так как убедилась, что Гиз не принимает никаких мер для охраны короля. Будто он побоялся только населения Парижа, а Амбуаз считал неприступным.

Местность была сильно укреплена, но герцог, казалось, был того мнения, что крепких стен и глубоких рвов достаточно для защиты. Солдаты назначались больше для придворной службы, чем для охранения валов. Большинство мушкетеров — все вельможи из провинции — проводили время на охоте, попойках или игре в кости. Король наслаждался пением Марии Стюарт, они занимались сочинением мадригалов, шарад. Король передал герцогу Гизу все полномочия в деле подавления восстания, избавив себя от неприятного занятия. Герцог, в свою очередь, ждал, что к нему приведут закованных зачинщиков, по крайней мере не принимал никаких мер к их аресту. Впрочем, это было бы довольно трудно, так как Бурбоны силой завладели уже несколькими городами.

Екатерина смотрела на беспечность Гиза со злорадной насмешкой: в ее план входило дать ему окончательно увериться в ее покорности и тогда внезапно произвести на него нападение. С помощью нескольких тайных приверженцев гугенотов в Амбуазе, которых ей указал принц Кондэ, она установила довольно регулярные сношения с лагерем мятежников. Войска Бурбонов направились на юг, чтобы ввести в заблуждение и успокоить Гиза, но между тем в близлежащих местах тайком были распределены надежные люди, которые по данному сигналу должны были соединиться и противопоставить войскам Гиза более чем удвоенную силу. Кроме того часть стражи была подкуплена, так что в успехе задуманного плана у Екатерины не было ни малейшего сомнения.

День именин Марии Стюарт решено было отпраздновать балом, и Екатерина избрала именно этот день для неожиданного нападения на Амбуаз. Она договорилась в Кондэ, что герцог Гиз должен пасть в борьбе, король вынужден будет отказаться от короны, а она провозглашена регентшей, взамен чего она обязалась предоставить гугенотам свободу вероисповедания. В перевороте должны участвовать главным образом католики, которые в союзе с горожанами Амбуаза должны были неожиданно похитить у Бурбонов плоды победы.

Таким образом Екатерина держала в своих руках нити двойного заговора. На случай возможного поражения она решила вечером накануне нападения пригласить к себе герцога Гиза и для обеспечения собственной безопасности, в последний момент предостеречь его от нападения, зная, что это уже слишком поздно. В случае смерти Гиза она могла стать во главе отряда мушкетеров, наскоро собранных герцогом, и пойти против Бурбонов. Если же, вопреки ожиданиям, восстание оказалось бы неудачным, то своим предостережением Гиза она устраняла всякое подозрение об участии в заговоре.