Голова королевы. Том 1 - Эрнст Питаваль

— Простите меня!… Ведь я ничего не требую… Вы останетесь моей, где бы вы ни находились и какая бы корона ни угнетала вашего чела!

— Да, она гнетет меня, и я изнемогаю под ее бременем. Но я охотно даю вам клятву в том, что этим диким мятежникам никогда не завладеть моим сердцем. После тягости дня, после исполнения моих трудных обязанностей, мы станем беседовать по вечерам о нашей прекрасной Франции. Мария Флеминг споет нам что-нибудь, вы сыграете на лютне, а Мария Сэйтон нарядит меня как бывало для пышных празднеств в Версале. Мы перенесемся мечтой обратно, в милое отечество моей души, и позабудем на несколько счастливых часов, что злая судьба удалила нас отсюда.

На другой день Мария Стюарт покинула Сен-Жермен. Герцог Гиз и много придворных сановников провожали ее до Кале, где отъезжавшую ожидала галера до Мовильона. Однако пришлось прождать шесть дней, прежде чем ветер позволил судну выйти из гавани.

День отплытия был пасмурен, как перспектива будущности Марии Стюарт. Королева стояла на палубе в кругу своих приятельниц, которые разделяли с ней заточение в Инч-Магоме, радовались с ней, когда она после ночного побега наконец увидела море, а потом сопровождали ее во Францию. Устремив полные слез глаза на отдаляющийся берег, Мария Стюарт, махала платком и посылала последний прощальный привет близким и знакомым. Она отказалась сойти в каюту и опустилась на ковер, разостланный для нее.

— Прощай, Франция! — твердила юная королева сквозь слезы. — Прощай, моя возлюбленная Франция, ты навсегда потеряна для меня!

Наконец корабль вышел в открытое море, и там Мария провожала взглядом каждое судно, плывшее во Францию. Одна галера, с которой только что дали салют высокой путешественнице, наткнулась на подводный риф и пошла ко дну на ее глазах. Напрасно высылали спасательный бот, никого не удалось спасти.

— О, Боже мой, — воскликнула королева, — какое предзнаменование для начала путешествия!

Корабль благополучно ускользнул от английских крейсеров и после пятидневного плавания достиг Фортского залива. Густой туман помешал заметить маленькую флотилию с суши, и Мария вступила в свое отечество, не встретив здесь торжественного приема.

Как только стало известно, что она высадилась в гавани, население хлынуло ей навстречу со всех сторон, а дворянство проводило во дворец ее предков в Эдинбурге. Это искреннее усердие тронуло королеву, однако не могло развеселить се. Она невольно сравнивала убожество дикой страны с великолепием парижского двора. Для королевы приготовили хорошую верховую лошадь, но дамам и кавалерам ее свиты пришлось удовольствоваться маленькими горными лошадками.

Мария Стюарт была одета во все белое, а ее волосы украшал венок из роз. Это был ее любимый наряд с той поры, как она пленила в нем Франциска, но при первом шаге, сделанном ей, королева ступила на репейник. Колючки впились ей в ногу.

— Это — шотландский репейник! — прошептал Боскозель, вынул меч и срубил им несколько головок растения.

Шотландские лорды мрачно насупились. Этот поступок француза как будто означал, что Мария Стюарт будет носить свою колючую корону с мечом в руке. И взгляд, брошенный ею на графа Аррана, когда она приветствовала прочих дворян, мог подтвердить подобное предчувствие.

— Милорды, — сказала Мария Стюарт, — здесь произошло много несправедливого. Парламент забрал большую волю в ущерб королевской власти, но все это должно быть прощено и забыто. Мы желаем мира и уважения к закону, а также религиозной свободы для каждого. Но хотя мы ожидаем от вас, милорды, согласия и усердия, однако мы не можем скрывать, что никогда не окажем уважения и доверия тем лицам, которые отравили жизнь нашей несчастной матери и всегда содействовали смуте.

Граф Арран мрачно отвернулся, тогда как остальные лорды, ослепленные прелестями прекрасной королевы и воодушевленные ее привлекательностью, принесли ей присягу в верности.

Мария Стюарт во главе дворянства отправилась в Голируд. Утомленная путешествием, она тотчас по приезде в замок удалилась в свои покои. Однако вечером народ устроил ей серенаду на скрипках и волынках, присоединив к ней пение псалмов. Эта нестройная музыка и хоралы мрачного культа еще более усилили меланхолическое впечатление юной королевы в стране, которая стала ей чуждой и должна была заново стать для нее отечеством.

Мария Стюарт опустилась на колени перед распятием и начала молиться. Горячие слезы струились по ее щекам.

Внизу, в банкетном зале дворца, угощались вином лорды Джэмс Стюарт, Мейтленд и Эрджиль. Мейтленд воткнул нож в паштет и, смеясь, воскликнул:

— Сделаем с ней то же самое, что сделал француз с репейником!

— Черт побери! — подхватил Эрджиль. — Неужели мы привезли ее сюда затем, чтобы ее французские лизоблюды задавались перед нами? Если бы не торжественный сегодняшний прием, то я хлопнул бы по его надушенной макушке!

— Умерь свой задор, Эрджиль, оставь излишнюю поспешность! Сначала нужно выяснить, как она покажет себя, — проворчал Джэмс, — с тем дураком всегда успеем разделаться. Но разве вы не видели, какой взгляд она бросила на Аррана? Ей-Богу, из этой женщины может что-нибудь выйти, и — честное слово! — за мной дело не станет, если она через год не предложит условия мира стране.

Мейтленд, покачав головой, воскликнул:

— Вы бредите! Именно тот взгляд на Аррана — колкий, как обоюдоострый кинжал — убедил меня, что она — не кукла, готовая подчиниться вашему руководству. Она доверяет вам, потому что вы до сих пор еще не противоречили ей и не требовали ничего такого, на что ей трудно согласиться. Ведь вы так и не заставили ее подписать эдинбургский договор!

— Ха-ха! — рассмеялся Джэмс. — Тогда она была во Франции, а теперь находится в Голируде. Я схвачу ее железной перчаткой, а что я раз схватил, того уже не выпущу.

— Смотрите, чтобы она от вас не ускользнула, когда будете ее хватать! Этот Боскозель…

— … ее игрушка. Когда она найдет супруга, то он вышвырнет эту куклу за дверь.

— Если только вы не ошибаетесь. Говорят, будто он имеет большое сходство с Франциском Вторым.

Джэмс стукнул мечом об пол так, что тот зазвенел.

— Черт возьми, Мейтленд! Честь Марии Стюарт защищаю я, и если негодяй вообразил, что был похож на ее живого супруга, то я могу помочь ему стать похожим на мертвого… Однако что это за чертовщина?.. Неужели нас тут подслушивают?.. Там вверху, на галерее, что-то шевельнулось.

Эрджиль стал уверять, что распорядился запереть двери. Однако Джэмс не ошибся: у колонны стояла на коленях хрупкая женщина и прислушивалась к разговору. Это была Филли.

Поддельный горб ее исчез, а вместе с ним и драгоценный пестрый наряд. Несчастная Филли прислонилась к колонне искалеченным, больным плечом. Девушку нечаянно заперли на галерее, не заметив ее присутствия.

Когда Екатерина с жестокой насмешкой передала своим врагам окровавленные жертвы, каждый из них только и думал о том, чтобы ходатайствовать перед королем о возмездии за такое постыдное деяние. Слуги из Лувра доставили обеих искалеченных пыткой женщин в больницу. Фаншон не вынесла мучений и умерла. Филли долго болела, а когда поправилась, то явилась к Марии Стюарт с надеждой на ее защиту.

Вальтер Брай и Сэррей безуспешно разыскивали Филли. Лувр был для них закрыт, да и слуги Екатерины не согласились бы сообщить им никаких сведений. Смерть короля, принесшая Екатерине регентство, делала пребывание их в Париже все опаснее с каждым днем. Но так как Боскозель навещал англичан и заботился о них, то Дэдлей и Сэррей покинули город как раз вовремя, ускользнув от сыщиков Екатерины.

Но Вальтера Брая им не удалось уговорить. Он остался в Париже и все же разыскал место, где лечилась Филли. Однако там ему сообщили, что больная уже вышла оттуда и не сказала, куда она отправилась.

«Очевидно, — решил Вальтер, — молодая девушка пустилась в обратный путь, сначала в Англию, а оттуда в Шотландию, к миссис Гиль.» Случай устроил так, что он отплыл в Англию именно в тот день, когда Филли в свите Марии Стюарт достигла Кале, чтобы плыть в Шотландию.

Маленькая немая сделалась любимицей Марии, а Боскозель защищал ее от грубых шуток прислуги. По глазам, полным безграничной преданности, было видно, что Мария Стюарт не имела при себе более верной служанки, чем Филли.

Кастеляр только что собирался лечь в постель, чтобы отдохнуть в первую ночь, которую он проводил в негостеприимном замке, как раздался легкий стук в его дверь. Он знал этот условный сигнал Филли и поспешил отворить.

Такое позднее посещение должно было означать что-нибудь важное, касавшееся королевы.

Немая вошла, запыхавшись от подъема на лестницу. Больными руками, собрав всю свою силу, она отодвинула железный засов, замыкавший дверь галереи, и благополучно ускользнула от лордов.