Слишком смышленый дурачок - Григорий Константинович Шаргородский

Под пристальным взглядом оборотня я быстро сбегал в пристройку и забрал свой мешок. Почти как в прошлый раз, мы втроём прошли по главной деревенской дороге до самого берега озера, где нас уже ждали две лодки и три местных мужика. На меня они смотрели с насторожённостью, но без агрессии. Возможно, исключительно потому, что рядом ведунья и её ручной оборотень. Для путешествия через озеро была приготовлена узкая двухместная лодка и ещё одна побольше, рассчитанная человек на пять. В меньшую сели Здебор и один из мужиков. В той, что побольше, за вёсла взялись двое других. Мы с Виринеей оказались простыми пассажирами. Как только уселись, мужики тут же начали грести, и лодки шустро заскользили по глади озера.

Ведунья окинула меня внимательным взглядом и поинтересовалась:

— Ты хоть оружие какое прикупил, кроме этого ножа?

— Прикупил, — тут же ответил я и добавил: — Дробовик.

— Хорошо. Доставай его, а то в наших местах мужчина без серьёзного оружия как баба без юбки — любой обидеть норовит.

Я быстро извлёк оружие из особого отделения в мешке ушкуйника. Затем достал патронташ и сразу нацепил на себя. Размер лодки позволял сделать всё без угрозы раскачать её слишком сильно.

Не услышав никаких предостерегающих возгласов, сноровисто зарядил дробовик и, лишь когда закончил, понял, что деревенские перестали грести. Даже оборотень из другой лодки внимательно рассматривал оружие в моих руках. Честно говоря, сначала струхнул, но успокоился, когда бородатый гребец в нашей лодке крякнул и сказал:

— Лепое ружжо.

Охотники явно оценили моё приобретение. У них при себе были лишь старенькие двустволки, а у одного вообще совсем уж древняя одностволка. Главное, чтобы их восхищение не переросло в желание заполучить такую игрушку себе, сняв с моего трупа. Очень надеюсь, что страх перед ведуньей окажется сильнее жадности. Лишь Здебор смотрел на мой дробовик не с вожделением, а, наоборот, с неприязнью. И это тоже не очень хорошо.

Дальше мы плыли молча, хотя в голове и крутилось множество вопросов. Но не задавать же их при посторонних. Постепенно перестал мучить себя и просто наслаждался видами озера. С борта железного ушкуя всё выглядело немного по-другому, а сейчас, когда мы скользили по едва тронутой утренним ветерком поверхности озера, ощущения были совсем другими. Даже странно, почему дядька Захар так боялся задерживаться здесь. Всё выглядело настолько мирно и красиво, что не верилось в какую-либо угрозу, но здравый смысл подсказывал, что капитан далеко не трус и уж точно не дурак. Судя по всему, плыть нам ещё долго, поэтому я тихо спросил у Виринеи:

— А насколько тут вообще безопасно?

Размышлявшая о чём-то своём ведунья перевела на меня взгляд и, неопределённо пожав плечами, ответила:

— Смотря когда и для кого. Под светом солнца духам неуютно, и они уходят на глубину, даже тем, кто нашёл себе тело. Но иногда и днём могут набедокурить. Но это бывает редко. А вот ночью даже наши стараются не подходить к воде. Так что, если останешься с Козулом, то по ночам к озеру не суйся. Да и днём тебе на берегу делать нечего.

— А что за козёл?

Губы Виринеи дёрнулись в улыбке, но глаза остались серьёзными, а тон холодным:

— Не вздумай его так назвать. Живьём я тебя обратно, может, и получу, но вот здоровым вряд ли. Шамана зовут Козул. Он — хуратанин. Выглядит и ведёт себя как блаженный, но упаси тебя твой бог хоть как-то проявить неуважение. Называть его следует либо почтенный Козул, либо, если разрешит, учитель. Старайся почаще кланяться, не переломишься. Он только делает вид, что плохо говорит, но прекрасно понимает и старую и новую речь. Посему хорошенько подумай перед тем, как что-то сказать и тем более сделать. Здебор останется с тобой и приглядит, но это не значит, что можно делать глупости.

— Даже не собирался, — тут же постарался я успокоить почему-то встревожившуюся ведунью.

— Ну, вчера ночью ты повёл себя благоразумно, может, и тут не опростоволосишься, — ещё раз намекнула она на то, что прекрасно знает о ночной вылазке Василисы и чем у нас там всё закончилось.

Меня распирало от любопытства, и боролся я с ним минут десять, не меньше.

— А если бы тогда повёл себя не благоразумно? Убили бы?

Ведунья приблизилась ко мне и таким же заговорщическим шёпотом сказала прямо в ухо:

— Нет, ведь ничего плохого там и не могло случиться, но стала бы относиться хуже. Оно тебе надо?

— Вообще не надо. — Для убедительности я сделал большие глаза и замотал головой, чем вызвал у ведуньи снисходительную улыбку.

Обиталище шамана находилось практически на противоположном берегу озера, и добирались мы до него почти два часа. Деревенские оказались жилистыми малыми и гребли без перерыва, хоть и довольно неспешно. Наконец-то мы причалили рядом с местом, где в озеро впадал небольшой ручей. То, что неподалёку кто-то живёт, было понятно по кривовато сделанным мосткам из тонких брёвнышек и лежащей на берегу вверх дном кожаной лодке. К мосткам подошёл только наш дощаник, а нос лодки с оборотнем ткнулся прямо в заросший травой берег. Здебору пришлось спрыгивать в воду, но не похоже, что ему это доставило хоть какое-то неудобство. Вообще казалось, он носил одежду чисто для приличия. В «Одержимом мире» я прочитал, что оборотни полностью превращаются в волка, даже покрываясь шерстью, только раз в месяц — в полнолуние. Обычно они не теряют человекоподобную форму, обращаясь частично. Так что одежду ему при этом сбрасывать не приходится. Похоже, просто сказывается дикарская натура истинного сына природы. Даже стало интересно, как они живут и что носят в своих стаях, куда не допускают чужаков. Да и вообще, каждый взгляд на Здебора вызывал у меня не только оторопь, но и кучу вопросов.

Один из наших гребцов тоже спрыгнул в довольно холодную весеннюю воду, чтобы лодка не раскачивалась и Виринея могла сойти на мостки, не рискуя упасть. Да уж, уважают деревенские свою ведунью. Относятся как к боярыне какой.

Задерживаться на берегу Виринея не стала и сразу пошла по неприметной тропинке в лесные заросли. Здебор отправился за нею, а я остался в компании трёх угрюмых мужиков. Лодку покидать не спешил — мало ли, вдруг ничего не сладится и придётся забираться обратно, а для меня качающееся судёнышко никто придерживать не станет. Да и вообще, стало как-то боязно, даже малодушно захотелось, чтобы у Виринеи ничего не получилось.

Все мои ребяческие надежды пошли прахом, когда через полчаса ведунья снова показалась на тропинке и остановилась на берегу,