Слишком смышленый дурачок - Григорий Константинович Шаргородский

Вскоре спохватившаяся ведунья принялась готовить ужин. Всё ещё дующаяся на меня Васька была вызвана на подмогу. Она иногда так зыркала в мою сторону, что я даже начал опасаться, что меня сегодня если не отравят, то точно до утра загонят в нужник маяться животом.

К счастью, ужин оказался очень вкусным и даже никто не отравил. Когда на улице солнце скрылось за лесом, хитро прищурившаяся Василиса вдруг заявила:

— Наставница, можно я покажу Степана своим друзьям?

— Что значит «покажу»? — с фальшивой строгостью, при этом едва сдерживая смех, спросила Виринея. — Еще скажи «выгуляю». Он что, щенок или котейка какой? Да и помять его могут твои ухажёры.

— Какие там ухажёры! — внезапно ощерилась девушка, словно недовольная кошка. — Ты же всех так запугала, что даже близко подойти боятся.

— Никого я не пугала, просто предупредила, чтобы дурью не маялись. Сама знаешь, рано тебе глупостями заниматься.

Я уже думал, что Васька сейчас вспыхнет как спичка и впадёт в истерику, но она справилась. Глубоко вздохнула и спокойно сказала:

— Хорошо, тогда я пойду одна, а он пускай сидит тут и старушку развлекает.

Меня раздирали противоречивые чувства. С одной стороны, хотелось пообщаться с местной молодёжью. С другой — понимал, что встреча с язычниками, да ещё и после захода солнца, когда духи особенно сильны, особенно в деревне, не защищённой церковью и верой прихожан, — это глупость несусветная.

Виринея не стала реагировать на обидные слова ученицы и задумчиво посмотрела сначала на меня, а потом и на Василису.

— Может, ты и права. Степан часто будет у нас появляться, так что пусть постепенно привыкают. Только не води его в центр. И за круг тоже не уходите. Где вы там обычно собираетесь? На Сиплом ручье? — Увидев кивок девушки, ведунья добавила приказным тоном: — Но дальше в лес не суйтесь.

Василиса радостно пискнула, но шальной огонёк в её глазах мне очень не понравился. Впрочем, отступать было как-то глупо. Они уже договорились, и если откажусь, то буду выглядеть нелепо.

— Но сначала покажи ему, где будет спать, а потом идите, — сказала Виринея, когда Василиса уже ухватила меня за руку и потащила к двери.

Я успел лишь подцепить свой мешок и был насильно выволочен на улицу. Так же, практически на поводке, эта егоза оттащила меня к пристройке. Внутри небольшой бревенчатой избушки всё оказалось очень скромно. У входа небольшая печка с запасом дров. А в глубине три лежанки у стен. Ни столов, ни стульев. Странная такая меблировка. Моё недоумение было замечено Васькой:

— Мы тут лежачих больных держим, ну и гостей тоже.

Не скажу, что меня такие условия проживания обрадовали, но тут же одёрнул себя. Зажрался ты, Стёпка. Привык к комфорту в доме Спаносов, а ведь не так давно спал на продуваемом чердаке и не особо жаловался.

Едва я успел закинуть мешок на ближайший топчан, Василиса потащила меня дальше. Весеннее солнце садится быстро, и, пока мы добирались до места назначения, пройдя у самой кромки леса, наступили сумерки.

Сначала я увидел отблески огня, а затем услышал довольно громкое журчание воды. Когда подошли ближе, стало понятно, что свет давал костёр в обложенном камнем кострище, а шумел протекающий рядом ручей. Он действительно оказался громким, потому что вода с трудом пробиралась среди множества камней. Вокруг костра на удобно расположенных брёвнах сидела компания подростков примерно одного с Василисой возраста. Разве что вон тому широкоплечему парню с русой кудрявой шевелюрой можно дать лет шестнадцать. Юноша и одеждой, и повадками явно старался прибавить себе солидности. Всего в компании было четверо парней и пять девушек, не считая Василисы. Встретили нас ожидаемо насторожённо, а кучерявый так вообще смотрел с угрюмой враждебностью.

— Что се за чужинец, Василиса? Почто привела? — на правах явного заводилы тут же потребовал ответа парень.

Зря старался, к будущей ведунье на кривой козе не подъедешь. Она одновременно и ответила на вопрос, и проигнорировала его требование. Просто сказала для всех разом:

— Знакомьтесь, се гость моей наставницы. Зовут Степан. Любить не прошу, но жаловать придётся. То воля не токмо Виринеи, но и моя.

Затем она начала перечислять имена сидящих вокруг костра. Я постарался запомнить, кто есть кто, но особо отметил, что кучерявого зовут Бурислав, а сидевшую рядом с ним и чем-то похожую на Бурислава симпатичную девушку Баженой. Ещё привлёк внимание коренастый со спокойным взглядом Гойник и худенькая, рыженькая и явно шебутная Зорица.

Едва дождавшись, пока Василиса закончит называть имена друзей, Бурислав тут же угрюмо заявил:

— Негоже привечать поповца.

— А что не так, Буря? Или ты у нас волхвом заделался, али в ярцы решил податься? Отцу-то се сказывал? Можа, и ушкуй мнишь утопить, дабы поповцев наказать?

От такого напора юноша опешил и замолчал, что тут же прокомментировала Васька:

— Вот и помалкивай, а то храбрый, когда не надо.

Парень ещё больше смутился и даже покраснел. Остальные начали отводить глаза. И лишь Зорица тихо хихикнула, да у субтильного Ждана на лице отразилась непонятная мне радость. Василиса почти силком усадила меня на свободное бревно, сама устроилась рядышком, причём плотно прижавшись боком. Было, конечно, приятно, но под чужими взглядами не очень уютно. Вокруг костра воцарилась тишина, пока её снова не нарушила ученица ведуньи:

— Ну и чего молчим? Почто никто ничего не спрашивает? Вечно мытарили меня, мол, поспрошай Виринею да нам поведай, яко там в городищах люди живут. Вот привела того, кому всё ведомо, а вы будто воды в рот набрали.

В голосе Василисы даже какая-то обида чувствовалась, мол, я вам игрушку притащила, а вы не играетесь. Кто бы сомневался, что первой не выдержит озорница Зорица:

— А истинно ли бают, что попы примучивают вас перед собой на карачках ползати?

Непосредственность, с которой девушка задала этот вопрос, заставила мою напарницу снова смешно хрюкнуть. Она ещё и пихнула меня острым локотком под рёбра, совершенно непонятно зачем. Ну не виноват же я в этой её потешной привычке. Да и звучало всё довольно мило и ничуть её не портило.

Народ смотрел на меня требовательно, так что я поспешил с ответом:

— Нет, на карачках не ползаем, а если становимся на колени, то не перед батюшкой, а пред Господом. По своей воле и только в молитве.

— А инако требы класть не леть?

— Можно по-разному, — ответил я не унимавшейся девчонке и добавил: — У вас ведь тоже в обрядах много такого, чего ты не понимаешь, но делаешь, потому что все так поступают.

Девчушка задумалась и согласно кивнула, то