Инженер страны Советов - Евгений Владимирович Панов

мы идем на различные военные хитрости, чтобы победить и уничтожить врага. А для этого, если потребуется, хоть чертями переоденемся, но доберемся до горла тех, кто пришел с оружием на нашу землю. Так что переодевайся, боец, и помни: главное – это то, что у тебя в сердце, какое у тебя содержание, а форма – это все второстепенное.

Полцарства отдам за хорошего вменяемого политрука. Пусть он им мозги вправляет после того, как ему их вправлю я.

Второй скандал был едва ли не более серьезным, чем первый. Наш повар заставил бойцов из наряда прицепить к грузовику полевую кухню и категорически отказывался отцеплять ее. Так и стоял рядом с ней с винтовкой наперевес. Увидев меня, он заголосил:

– Товарищ командир! Да разве ж так можно, такую кухню бросать?! А как потом бойцов кормить? Ее же не на себе потащим, а машина повезет. Ну так и пусть везет. А я уже и воду кипятить поставил.

Из трубы и правда шел небольшой дымок. На все увещевания и уверения, что мы кухню спрячем, а потом за ней вернемся, повар отвечал одно: «Не дам!» В конце концов я махнул на это рукой. Черт с ней, с этой кухней. Пусть будет. Может, и правда пригодится еще, хотя бы как маскировка. Ну кто подумает, что в кузове грузовика, к которому прицеплена дымящаяся полевая кухня, едут русские диверсанты.

Уже после команды на посадку увидел романтическую сцену: бывший ротмистр Домнин, он же снайпер-крупнокалиберщик Гризли, нежно держал за руки доктора Наталью и что-то тихонько ей говорил. Похоже, мужика окончательно отпустило после гибели дочери. Что же, совет им да любовь. Наталья со Светланой, кстати, с нами не едут. Они уходят пешком с основной частью отряда.

Выдвинулись в следующем порядке: впереди в головном дозоре ехали два мотоцикла, одиночка и с коляской с установленным в ней пулеметом, затем шел броневик, за ним – «кюбельванген» со мной, вальяжно развалившимся на заднем сиденье. С «кюбеля» сняли тент и опустили лобовое стекло, которое мало того что было пробито пулей, так еще и изрядно побилось, когда машина перевернулась. За «кюбелем» ехал грузовик с дымящейся кухней, а замыкал колонну еще один мотоцикл с коляской.

И, похоже, наша маскировка сработала, во всяком случае попадавшиеся по дороге немцы на нас внимания не обращали. Так проехали километров восемь по лесной дороге, когда едущий впереди мотоцикл-одиночка вдруг резко развернулся и помчался в нашу сторону. С броневика подали команду «стоп», и колонна встала.

– Товарищ командир, там, впереди, в деревне немцы и полицаи. Ходят по домам, жителей никого не видно.

Сердце тревожно заколотилось в груди. Из той своей истории знал я, что вытворяли каратели на оккупированной территории. По-быстрому дал всем указания, и мы двинулись дальше.

Когда наша колонна появилась из леса, то это поначалу вызвало переполох в деревне, но, присмотревшись, немцы убедились, что это движется их колонна. Правда, немного не с той стороны, но кто знает, может, так было нужно.

Сама деревенька была из категории «пять домов – три улицы». Реально в ней было не более полутора десятков хат, выстроившихся вокруг небольшой площади. Вот на эту самую площадь мы и выехали, встав таким образом, чтобы с броневика, нашей главной ударной силы, простреливалась вся округа. Мотоциклы с пулеметами также развернулись таким образом, чтобы держать на прицеле всю эту свору.

Полицаи, которых было человек двадцать, с интересом разглядывали нас, при этом не переставая таскать кур, свиней и какие-то вещи. К «кюбелю» подошел, по-видимому, старший, со сдвоенными молниями в правой петлице и тремя звездочками в левой.

– Унтерштурмфюрер СС Вайгль, зондеркоманда 7a, айнзацгруппа «B». – Он небрежно козырнул мне как старшему по званию. – Откуда вы едете, герр гауптман, и куда направляетесь?

– Гауптман Краузе. – Я козырнул в ответ. – Скажите, унтерштурмфюрер, где мы, черт побери, находимся? Мы свернули не туда и заблудились в этих проклятых лесах.

– Такое случается, герр гауптман… – Вайгль заулыбался. – Дайте вашу карту, и я покажу вам дорогу. Или, если хотите, то можете подождать, когда мы здесь закончим, и поехать с нами. Так даже будет лучше. В лесах иногда встречаются недобитые русские, и ездить малыми колоннами или поодиночке очень опасно.

– Пожалуй я так и поступлю. – Я выбрался из машины. – С вами действительно будет надежнее. А чем вы здесь занимаетесь?

– Рутина, герр гауптман, – эсэсовец устало махнул рукой, – проводим мероприятия по очистке местности от нежелательных лиц. Нам донесли, что здесь жители укрывают евреев. При проверке все подтвердилось. Всех жителей и евреев мы уже расстреляли. Сейчас соберем скот, продовольствие и ценности и тронемся в путь, а эти украинцы из вспомогательной полиции тут все приберут. – Увидев мой вопросительный взгляд, он пояснил: – Сожгут все. Не оставлять же дома лесным бандитам.

– Это верно, – я сделал вид, что полностью согласен с ним. – А вы, унтерштурмфюрер, не боитесь в одиночку ездить с этими? – кивнул я в сторону полицаев.

– О, не беспокойтесь, – Вайгль засмеялся, – нас здесь с ребятами пятеро. Этого достаточно, чтобы контролировать процесс. Всю грязную работу делают эти ублюдки. Просто парни сейчас отдыхают. Можете присоединиться к нам.

– С удовольствием, унтерштурмфюрер. Только возьму кое-что с собой. Не с пустыми же руками мне идти к вам в гости. – Я засмеялся, хотя хотелось выстрелить в эту гнусную харю.

– Тогда подходите вон к тому дому, – он показал рукой на добротный дом с крытой тесом крышей, – там не плохой сад и есть стол со скамейками.

– Непременно приду!

«С гостинцами», – добавил мысленно я, подходя к грузовику.

– Так, парни, – шепотом сказал я, перегнувшись через борт, словно что-то достаю, – их здесь пятнадцать рыл. Десять полицаев и пятеро немцев. Фрицев я беру на себя. Постарайтесь полицаев взять живыми.

Прихватив с собой пару немецких гранат, тех, что с длинной деревянной ручкой, и накрыв их тряпицей, отчего казалось, что у меня в руке пара бутылок чего-то горячительного, я прошел мимо броневика и мотоциклов, сказав ребятам то же, что и в грузовике. Заодно из «кюбеля» прихватил своего верного «Скорпиона», дослав патрон в патронник и повесив его на ремне на плечо. Пусть думают, если увидят раньше времени, что похвастаться хочу редкой игрушкой. Не увидели. Уже подходя к дому, за которым расположились эсэсовцы, услышал, как кто-то из наших закричал, коверкая слова:

– Эй, рус Ифан, ком. Фыпейте са победу германского оружия.

Из-за угла послышался хохот, а я встал как вкопанный. Передо мной лежала девочка лет 10–11. Платье у нее было задрано до горла, а живот распорот. Видно было, что перед тем как убить, нелюди насиловали ее. Глаза заволокло кровавой пеленой от бешеной ярости. Скрутив с обеих гранат колпачки с рукояток, по очереди резко