Век революции. Европа 1789 — 1848 - Эрик Хобсбаум

сообщали Вилерме о том, что все делается в интересах самих рабочих и что рабочие должны постоянно проводить время в хлопотах, чтобы показывать своим детям хороший пример, а нищета служит гарантией их хорошего поведения{166}. Таким образом, бедняков было так много, что надо было надеяться, для их собственного блага, что, следуя законам Мальтуса, бедняки вымрут от голода в такой степени, что останется лишь жизнеспособный максимум рабочего населения, иначе per absurdum[167] бедняки создадут собственный контроль за ростом населения путем воздержания от чрезмерного приумножения своего потомства.

Это был хотя и маленький, но шаг к формальному признанию неравенства, как доказывал в своей вступительной лекции в Collège de France в 1853 г. Анри Бодрийар, и это неравенство являлось одним из трех столпов человеческого общества, другие два — собственность и наследование{167}. Иерархическое общество, таким образом, было перестроено на основании формального равенства. Оно буквально утратило то, что делало его в прежние времена терпимым, всеобщее убеждение общества в том, что у людей есть обязанности и права, что достоинство измеряется не только деньгами и что низшие классы имеют право на свою скромную жизнь в том общественном положении, к которому их призвал Господь.

ГЛАВА 11

РАБОЧАЯ БЕДНОТА

Каждый производитель живет на своей фабрике как колониальный плантатор среди своих рабов, один против сотни, и свержение повелителя сродни восстанию в Сан-Доминго… Дикари, являющиеся грозой общества, живут не на Кавказе и не в татарских степях, они в трущобах наших промышленных городов… средний класс должен ясно понимать природу создавшейся ситуации, он должен знать, где он находится.

Сен-Марк Жирарден. Journal des Débats, 8 декабря 1931 г.

Pour gouverner il faut avoir

Manteaux ou rubans en sautoir (bis),

Nous en tissons pour vous, grands de la terre,

Et nous, pauvres canuts, sans drap on nous enterre.

C’est nous les canuts

Nous sommes tout nus (bis).

Mais quand votre règne arrive

Quand votre rè finira.

Alors nous tisserons le linceul du vieux monde

Car on entend déjà la révolté qui gronde.

C’est nous les canuts

Nous n’ irons plus tout nus[168].

Песня лионских ткачей

I

У бедняков буржуазного общества оставалось три возможности, и нельзя уже было укрыться в таком месте, где традиционное общество все еще существовало бы. Они могли стараться стать буржуа, они могли позволить себе на все махнуть рукой, или они могли восставать.

Первая возможность, как мы уже видели, была не просто трудной технически для тех, у кого не было минимума вступительной платы за собственность или образование, но просто глубоко неприятной. Введение чисто утилитарной системы индивидуализма в общественное поведение, теоретически оправданные джунгли анархии буржуазного общества с его лозунгом «каждый за себя, а дьявол выбирает самого несчастного» — становился для людей, воспитанных в традиционном обществе, беспричинное зло. «В наше время, — говорил один несчастный силезский ткач, который в 1844 г. принимал участие в восстании{168}, — люди изобрели прекрасные уловки для того, чтобы испортить и разрушить друг другу жизнь. Но, увы, никто не вспоминает седьмую заповедь, которая внушает следующее: «Не укради». Не вспоминают они и о толковании этой заповеди Лютером, который говорил: мы будем любить и бояться Бога, так что мы не сможем забрать у ближнего ни собственность его, ни деньги, ни завладеть ими обманом и мошенничеством, но наоборот, мы должны помогать ему стеречь и приумножать его имущество». Так говорил человек всем тем, кто оказался вовлеченным в пучину, в которой действуют адские силы. Они не просили о многом. (Богатые привыкли относиться к бедным с милосердием, и бедные жили легко, потому что в те времена низшие классы нуждались в меньшем, чем сегодня».) Но даже это скромное место в общественной жизни сегодня у них отняли.

Отсюда их сопротивление даже самым рациональным нововведениям буржуазного общества, поскольку во всех них присутствовало антигуманное начало. Сельские помещики вводили спинхэмлендскую систему, а работники цеплялись за старую систему земельных отношений, хотя с экономической точки зрения она была проигрышной. Как средство, облегчающее нищету, христианское милосердие было более чем бесполезным, как видно на примере папских владений, в которых оно процветало. Но оно было популярно не только среди богатых, которые опирались на христианство как на защиту против зла равноправия (предложенного теми мыслителями, «которые утверждали, что природа создала людей с равными правами, и социальные различия появились исключительно потому, что это основано на общественной пользе»{169}), и бедняки были поборниками христианства, будучи глубоко убеждены в том, что имеют право на крохи со стола богачей. В Британии существовало глубокое расхождение во мнениях, разделившее средний класс, среди которого появились сторонники «братских обществ», рассматривавшие их только как форму личной самостоятельности и помощи бедным, и бедных, которые рассматривали их, в свою очередь, как общества с праздничными митингами, церемониями, ритуалами и фестивалями в ущерб экономическому состоянию общества.

Это сопротивление только усилилось противостоянием даже буржуазии, таким сторонам личной свободной конкуренции, которая не приносила пользы. Никто не был так привержен индивидуализму, как крепкий американский фермер и промышленник, ни одна конституция не противопоставляла так одного человека другому, и их юристы также верили в то, что федеральное законодательное запрещение детского труда — это посягательство на свободу. И никто, более чем американские предприниматели, не находились под такой надежной защитой в делах своего бизнеса. Новая техника была главным достижением, способным принести доход в частном предприятии при свободном соревновании. Но для того, чтобы уничтожить ее, поднялись не только рабочие-луддиты, их поддержали мелкие предприниматели и фермеры в своих районах, так как и они полагали, что те, кто использует технику, отнимает у человека средства к существованию. Фермеры обычно отдавали свои машины восставшим, а те крушили их; тогда правительству пришлось выпустить грозный циркуляр в 1830 г., в котором подчеркивалось, что техника находится под защитой закона, как и любая другая разновидность собственности{170}. Колебания и сомнения, с которым новый предприниматель начинал выполнять свою историческую задачу разрушения старого социального и морального порядка, укрепляло осуждение бедняков.

Конечно, находились рабочие, старавшиеся изо всех сил пробиться в ряды среднего класса или хотя бы следовать правилам бережливости, самостоятельности и самосовершенствования. Поучительная и дидактическая литература