Радужная Нить - Асия Уэно

Дорога, с которой умница Мэй вывела нашу повозку на берег, и дальше вела вдоль Мидорикавы. Насколько хватало моей зоркости, она то уклонялась вправо, то выползала к самой кромке воды, чередуя подъёмы со спусками. Самое подходящее место для остановки было именно здесь. По правую руку от дороги — травянистый склон с рощицей редких деревьев. Но скотине хватит и той травы, что произрастает на обочине. Повозку же лучше поставить на ночь подальше от дороги, на песчаном берегу, усеянном мелкой речной галькой с валяющимися повсюду белёсыми трубками бамбука, напоминающего полые кости.

Пока девушка распрягала и стреноживала животных, мы с Ясу развели огонь. Выбеленный водой и лёгкий, будто картон, бамбук охотно подхватывал пламя. Впрочем, и прогорал дотла с невероятной быстротой, почти не оставляя пепла. Подоспевшая Мэй-Мэй важно заявила, что это называется плавником и для розжига лучше топлива не найти, но для настоящего костра надо насобирать очень много или же искать дрова поприличнее. И откуда всё знает? Ю, увлёкшийся было приготовлением пищи, молча предоставил это занятие девушке и принялся планомерно подчищать берег. Я последовал его примеру. Ясумаса уже удалялся в сторону поросли на холме, захватив верёвку, топор и крикнув на бегу, что принесёт столько дров, сколько деревьев ему подвернётся. Мы заклинали его не переусердствовать, дабы тот, кто остановится здесь после нас, не осыпал наши души проклятиями.

Кстати, неплохо было бы заготовить пару вязанок про запас и спрятать их в повозку. Бросить куда-нибудь в ноги… Кстати, можно даже купить угля! Если рисунки земель, добытые нашим Малым Хранителем, соответствуют действительности, завтра мы будем проезжать через Суми, небольшой городок, живущий его добычей.

Мы высыпали возле кострища такую гору плавника, что на целый дзю хватит, после чего, не желая сидеть без дела, прибрались в повозке. Можно ли было предугадать ещё несколько дней назад, что я, вооружившись тряпкой, буду сметать соломинки и всякую труху, ворча подобно Дзиро? Или бережно складывать одежду, разбросанную другими? Вот так и начинаешь ценить порядок…

Футоны мы вынесли на берег — туда, где посуше и галька крупнее. Перетряхнём солому, проветрим, а заодно и посидим.

Более заняться было нечем. Мы устало плюхнулись на футоны, лениво обсуждая, не стоит ли после ужина провести ночь под звездным небом или ещё зябко. Мэй помешивала рис неподалёку. Эх, как хорошо и спокойно! Давно я не испытывал подобного умиротворения. Или после сильных и тягостных переживаний всегда так?

Неожиданно Ю придвинулся и коснулся моего плеча.

— Можно спросить?

Я удивлённо вскинул голову. К чему такая осторожность?

— Спросить — можно, — вспомнил я манеру самого ханьца отвечать на подобные вещи, но тот мою шутку не поддержал.

— Благодарю, Кай. Скажи, нам ведь необязательно следовать именно этой дорогой?

Мой собеседник указал подбородком в сторону императорского пути. Так вот, отчего он пребывал в задумчивости с того самого мига, как мы выбрались из повозки! Воочию увидел, по каким камням нам придётся трястись завтра? Я поперхнулся, но нашёл в себе кротость осведомиться, что он имеет против пускай и не самой ухоженной, но вполне проезжей и почти не пострадавшей от недавних зимних бурь дороги, которая ведёт до самой Северной Столицы?

— Против дороги я не возражаю, — вздохнул юмеми. — Мне не нравится река.

— Но это же вода! — я воззрился на него в глубоком изумлении. — Вода, которая постоянно под боком, пей — не хочу! Вспомни о животных, им-то много требуется. И места для ночлега возле реки должны быть ровные, не на косогоре. Половодье давно миновало, москитов нет — красота!

— Конечно-конечно, — подхватил Ю, — искупаться можно после полудня, если вода прогреется. Рыбки наловить… всё я понимаю…

— Так чем же ты недоволен? — напрямую спросил я. — Предчувствия снедают? Поделись, не томи.

— Можно сказать, что и предчувствия. — Ю долго изучал меня взглядом и, видимо, прочёл в выражении моего лица готовность внять увещеваниям, поскольку слегка расслабился.

— Помнишь, с чего началось наше знакомство? — мягко спросил он.

— Такое из памяти не сотрёшь, — хмыкнул я. — Даже если захочешь.

Этим вечером юмеми не переставал меня удивлять. Ведь я и сам только что вспоминал, как при первой встрече он уклонился от вопросов своим обычным "ты можешь их задать, а вот отвечу ли я…"

Ну и давно же это было…

— Так смотри! — Ю был предельно сосредоточен.

Он порылся в пёстрой прибрежной гальке и тщательно отобрал несколько камешков, а всё прочее сдвинул в сторону, обнажив слегка влажноватый речной песок с примесью каменной крошки и осколков раковин. Запахло тиной и чем-то сладковато-пряным. Поводил ладонью по расчищенному пространству, приглаживая и утрамбовывая. И, наконец, разложил свои "отборные самоцветы" по кругу.

Я склонился к земле — освещения не хватало даже для моих глаз.

Галечек оказалось пять. Зеленоватая, чем-то напоминающая низкосортную яшму, лежала дальше всех от меня. За ней, ближе и чуть правее — кусочек красного камня, весь изломанный, с побелевшими краями, обитыми о более твёрдых собратьев. Лепёшечка слюды, золотящаяся в лучах солнца, которое уже пряталось за холм. Белое зёрнышко кварца, окатанное, словно жемчужина — сколько времени тебе довелось скользить вниз по течению, бедолага? И, наконец, чёрный обломок базальта, зловещим пятном замкнувший круг.

— Смотри, — повторил юмеми, ткнув пальцем в красный камешек. — В этой породе много киновари, оттого такой цвет. И это наша с тобой первая история.

Я непонимающе склонил голову набок.

— Возьми его, приглядись, — терпеливо посоветовал Ю. — Он ничего тебе не напоминает?

Я взял киноварь в руки, вертя её и так, и эдак. Красненькая, почти что алая — словно кровь, словно облачение Сына Пламени, словно огонь в костре… Помотал головой.

— Где же твоя смекалка? — поддел меня ханец. — Вспомни, с чего всё начиналось?

— Я привёз тебе императорский мандат.

— Нет, Кай, это не наша с тобой история, а чужая — хотя и напрямую связанная с нашей. Что было потом?

— Чаепитие, снотворное, подсыпанное в напиток, сон…

— Не было в чае никакого снотворного! — возмутился мой друг. — Экое варварство, чай портить! Плохо обо мне думаешь, любезнейший. Низко ставишь. Юмеми я или нет?! Я его в сладости подмешал.

— Так юмеми ты или нет? — уточнил я с ехидством.

— Юмеми. Но ленивый. Зачем прилагать усилия к тому, чего можно добиться одной каплей совершенно безвредного снадобья, которого у меня предостаточно? Не люблю тратить силы попусту. Ну да ладно. Чаепитие слишком незначительно, слишком… неярко. Сон — тоже не в счёт, там ничего не присутствовало, кроме тебя самого, моего голоса и того чудовищного изделия, которое ты счёл достойным служить в качестве татами. Пустой сон — он и есть, пустой. Думай ещё. Что бы ты мог с полным правом назвать нашей общей историей, приключением?