Радужная Нить - Асия Уэно

Сегодня же… что ж, оставалось сидеть в полумраке и тешить свою неуверенность в завтрашнем дне, предаваясь гнетущим размышлениям о смутной цели нашего путешествия. И о многом другом.

Разговор с императором в Первый День Земли не хотелось даже вспоминать. Тени были едва заметны в лучах полуденного солнца, когда мы с юмеми вступили под прохладную сень беседки дворцового сада и обнаружили правителя в присутствии изрядно встревоженного Татибаны-но Ясумасы. Последний бросил на меня столь красноречивый взгляд, что страх перед Сыном Пламени охотно уступил место боязни разговора с другом. Разговора, который обязательно воспоследует, как только мы останемся наедине. Впрочем, ощущение было сильным, но кратким.

С каким удовольствием я бы предал эту беседу забвению! Все те уловки, на которые мы шли, чтобы не сболтнуть лишнего о тайных возможностях Ю как Повелителя Сновидений. Все попытки лавировать между губительными порогами слов-ловушек. Все жалкие потуги нашей злополучной троицы отвертеться от выполнения недвусмысленно изложенного приказа — весьма жёстко изложенного, твёрдо и рассудительно. Если бы только его содержание не заставляло усомниться в здравомыслии того, кто его отдал…

Прав был юмеми, тысячекратно прав, если правота нуждается более чем в одном подтверждении! Втуне пропали наши уверения в бесцельности поисков, в том, что три верных сердца могут оказаться нужнее здесь, в Оваре, нежели вдалеке, скитающиеся по миру в погоне за тем, чего и на свете-то быть не может. Или это новая разновидность пожизненного изгнания? Но за что? Чем мы провинились? История с Левым Министром лишь доказала нашу преданность, так за что же?! Впервые мне пришло в голову: а почему дядя направил за сновидцем именно меня? Доверял? Прежде я так полагал, но теперь… как это смешно, как наивно! Если бы я задумался раньше!..

Может статься, истины я никогда и не узнаю.

Сын Пламени, ещё более постаревший за те несколько дней, что прошли с последней нашей встречи, смотрел на Ю так, будто тот уже сейчас обладал вожделенным зельем бессмертия, но скрывал его по каким-то личным причинам. Недоверие, будто гной, сочилось из сузившихся глаз, таких усталых и потухших, что вид их обладателя вызывал бы жалость, кабы не… А впрочем, и вызывал — к чему лукавить? Да, я знаю, что дядя хитёр и коварен, изворотлив и умело управляет людьми, словно кукловод — своими подопечными, но кто поддержит его, если не мы? Другое дело, что сердцем чую: надо было оставаться с ним. С сыновьями его обречёнными. Огнём души его заклинал! А взамен был отослан прочь, в неведомые дали, откуда рукой не дотянуться и глазами не узреть. И не один…

Всё, хватит! Что толку рис толочь, когда он уже в муку превратился!

В тот день, проговорив едва ли не до заката, мы уныло отправились по домам собирать вещи. Ясумаса знаться со мной не желал, из-за Химико. Мы впутали его, ни о чём не подозревающего, в дело о предательстве и этим разбили его надежды найти возлюбленную, оставшуюся в Оваре. Человек она или нет, какая разница? Только бы отыскать. А когда он теперь вернётся, и вернётся ли?

Посему с самого начала пути наш убитый горем друг либо спал, отвернувшись от меня в сторону юмеми, либо мрачно бодрствовал, крутя в руках каменный ключ, висящий на шее — единственный предмет, напоминающий ему о любимой. И не отвечал на мои попытки заговорить, попросить прощения, развеселить, утешить… Это было хуже всего: сознавать свою вину и понимать, что, пропусти мы имя Татибаны в докладе правителю, приказ коснулся бы только нас с ханьцем. Но кто же знал? Не захотели лишать его заслуженных почестей, болваны! Я не мог смотреть Ясумасе в глаза, когда дядя с недоброй усмешкой пообещал, что испытывать нашу дружбу разлукой слишком жестоко. А теперь… неужели вот так она и закончится?

И о чём я думаю? Не себя жалеть надо, а человека, который по твоему недомыслию утратил любовь всей жизни! Где уж тебе его понять, Хитэёми-но Кайдомару!

Хорошо хоть, Дзиро с нами не потащился. Уговоры не помогли, пришлось действовать коварно, через отца. Старик обиделся безмерно, но так даже лучше — не будет тосковать. Хотя глупая это надежда…

В таком вот напряжении и продолжался наш путь. Куда? А никуда! В поисках того, что не существует, можно направляться в любую сторону — так, по крайней мере, заявил Ю, и я ему поверил. Надо же кому-то верить? Правда, юмеми добавил, что несуществующую вещь можно с тем же успехом искать и в бутылочке из-под саке, а потому есть предложение вернуться в Кёо и осесть там, но это была скорее горькая шутка, нежели совет. Даже для ханьца возврата к прошлому уже не было. Не это ли он подразумевал, когда говорил о завершении своей прежней жизни как о смерти? Если так, то мертвы все трое. Три блуждающих неприкаянных духа…

А как всё хорошо начиналось! Первые весенние деньки, Синие Врата прекрасной Южной Столицы, поиск квартала Ранних Хризантем… Я уже и забыл о своём мимолётном недоумении по поводу этого странного названия, да дядя напомнил. Не впустую он потратил дни перед нашей последней (действительно, последней?) встречей. Должно быть, поседел ещё не пожилой Верховный Судья, Исаи-но Нобору, после задушевных бесед с разгневанным повелителем. Дядя, когда захочет — и душу вытрясет, не то, что какие-то записи о приказах Судебной Управы. Тут и выявился подлог, а может быть, случайная ошибка загнанного начальством писца, кто теперь разберёт? Интересно, расплывчатое определение моих полномочий — чем оно объясняется? Кто-то и впрямь хотел усложнить мою задачу, насколько это возможно? Жаль, не поинтересовался, слишком много всего навалилось. Так или иначе, но приказ Сына Пламени, переданный через Управу, направлял меня в правильное место, а мандат — в несуществующее. И вот, словно по кругу двигаюсь — опять ищу то, чего нет. Или это было своего рода знамение? Ещё бы угадывать, что именно в нашей жизни является указанием свыше…

Что касается засады по пути в Центральную Столицу, то на сей счёт ничего нового не выяснилось. Судья признал, что его покойный старший брат мог нанять людей, дабы похитить юмеми ещё на подъезде к Оваре. "Этих разбойников следует разыскать и предать справедливому суду, как и злосчастное семейство Тасига", — провозглашал он и клялся, что готов взять это на себя, дабы восстановить честь своего рода. Разумеется, сам он и представления не имел о творящемся беззаконии…

Не знаю даже, верить в искренность Исаи-но Нобору или нет. Хочется, но не получается. По-видимому, император тоже колебался. Но кара, которую Судья назначил своему старшему брату — кара, прямо скажем, весьма своевременная — лишила и правителя, и двор надежды на выяснение доподлинных обстоятельств интриги. Что-то напоминает мне такая поспешная очистка семейной чести. Смутно брезжит сходство этой истории с какой-то другой, но какой? Ладно. Может, ещё вспомнится.