Восхождение Мрака - Тальяна Орлова

этого безупречного творения богов, то тоже могу нести в себе какую-то важность. Арай управляет воздухом намного лучше, чем я в те годы, поэтому он сразу поднял бы свое тело, а у меня ушло почти три дня. Но в итоге я справился – ноги не слушались, но магическая сила могла удерживать меня и переносить, куда нужно. Я остался в том лесу и прожил в полном уединении почти год, пока не встретил нескольких других дезертиров. Они были вне себя от бешенства: кричали, что раз демоны добровольно уходят во Мрак, то зачем же убивать их детей на глазах матерей? Я попытался успокоить их и объяснить то же, что сам лишь приблизительно понял о мире. Мы можем только излечить больного, помочь встать упавшему, показать дорогу ищущему, все остальное – лишь эгоистичные домыслы суетливого разума. А они в ответ начали называть меня «учителем». В конце концов мы с ними нашли это прекрасное место, где решили жить в полной любви к миру и ни во что не вмешиваться. Шли годы, к нашему пути присоединялись другие ученики – и со временем каждый из них находил счастье именно в таком существовании. Тогда я и разгадал тайну медовых бабочек. Оказывается, они не причиняют вреда тем, у кого внутри одно счастливое созерцание, как не нападают на кусты или деревья. Расплодились потом, спасу от них нет, наши ткани иногда портят, но не убивать же их только за то, что они льняную материю считают лучшим местом для откладывания личинок? – Он добродушно расхохотался.

Этот рассказ был неполным – о деталях я точно буду расспрашивать еще множество раз. Но завершение хотела узнать уже сейчас:

– Но потом вы все-таки вмешались.

– Да. – В его улыбке появилась легкая грусть. – Сто лет назад к власти пришел император Саймон Сто Девятый, он первым же делом надежно запечатал барьер. Это будто стало жирной точкой в судьбе целого народа. Когда темные имели хотя бы небольшую возможность выбраться, все упиралось лишь в их смелость и личный выбор. Но потом от них уже ничего не зависело. Если бабочка подлетает к огню и сжигает свои крылья – это часть общего водоворота жизни. Если бабочку ловят и бросают в костер – это уже вмешательство в водоворот. Но даже тогда я не считал себя вправе взяться за дело лично – почем мне знать, что верно, а что лишь мои застарелые обиды? Сами демоны должны были сделать такой выбор – и когда я понял, что новый ученик Сэрса подозрительно похож на чистокровного, просто дал несколько подсказок. Будьте уверены, если бы вы сами не приняли таких решений – я бы ничем не помог.

Мы надолго замолчали, хотя я пока не могла до конца понять эту мудрость. Но Рейн нарушил тишину, вдруг заговорив строго:

– Долго не засиживайтесь! Ваша работа вас дождется, но зачем же заставлять ее ждать?

Я невольно усмехнулась и уже в который раз выразила свое удивление:

– Это все-таки иронично – видеть, как сильнейшие заклинатели мира терпеливо сидят за ткацкими станками!

– Что здесь странного? – не понял Рейн. – Когда человек растит зерно, печет хлеб, делает ткань или подобную работу, то он становится ближе к себе, а заодно и к богам! К тому же наши материалы весьма добротны, – он заметил это не без гордости. – Мы всегда можем обменять рулон на любой товар. Ну а когда хитрый купец занижает цену – мы не спорим. Он ведь сам себя обманывает и невольно беспокоится, как бы в следующий раз наши адепты ни завернули в другую лавку. Мы-то еще наткем, а ему теперь спать в волнении. В чьей жизни больше сложностей?

Он даже не понимал, что меня забавляет. Но в этом и есть его суть – осознавать то, что пока недоступно другим, но самыми обыкновенными вопросами не задаваться. Неожиданно Рейн вылетел вперед и застыл в воздухе прямо над пропастью, сообщая:

– У меня много дел, вернусь в обитель. Напоминаю еще раз о работе и чтобы завтра на учебу снова не опаздывали! Я понимаю, чем вы вдвоем каждую ночь занимаетесь, но уроки не должны страдать. Уже понятно, что в княжеских родах Мрака сосредоточилась самая мощная сила, поэтому у тебя, Ви, как и у милой девочки Оллы, большие перспективы. Не удивлюсь, если уже через каких-нибудь сто лет вы обзаведетесь первыми кругами. Недостаток усердия – единственное, что может этому помешать!

Я стыдливо опустила взгляд. Арай пропустил упрек мимо ушей. Демоны вообще очень страстны – в Медовой Пустоши за такое не осуждают. Но мы с ним буквально не можем оторваться друг от друга, стоит нам после трудного дня оказаться в нашей маленькой келье. И никто не сказал бы нам подобное вслух, не будь уже нескольких опозданий на рассветную медитацию – другие-то темные как-то справляются. Возможно, их путь друг к другу не был так же сложен и длинен. Или один из них не был когда-то адептом школы бесчувствия, который будто вознамерился за короткое время ощутить все доступные удовольствия. Арай ничего в своей жизни не делал плохо, вот и любовником стал безупречным. Может уже хоть свою школу открывать, чтобы делиться знаниями.

Но сейчас его заинтересовало другое, о чем он и спросил:

– А я? Я не княжеских кровей, но из черных – у моих родичей очень мощный резерв.

Ряса старика развевалась в воздухе, и казалось, ему не доставляет никаких хлопот просто болтаться в воздухе и наслаждаться порывами ветра.

Его лицо стало серьезным, а голос суше:

– Тебе будет сложнее всех, Арай. Ты уже потерял все полученные круги, но знаешь столько заклинаний, что сам можешь набирать учеников. И тем не менее твой путь будет ухабистым. Ты все еще по привычке ищешь источник силы во внутренней пустоте, а наша школа основана на внутренней наполненности. Учить проще, чем переучивать.

– Я справлюсь, – произнес Арай уверенно. – А если не справлюсь – не беда. Я все равно уже получил больше, чем когда-либо имел.

Рейн снова добродушно улыбнулся.

– Знаешь, когда начнется исцеление, сынок? Когда ты почувствуешь невыносимую боль и обиду за то, что с тобой делали в Сэрсе. Когда ты дышать не сможешь от ненависти. До сих пор ты убивал эти чувства, а их надо пережить, чтобы затем очень аккуратно заменить на новые. Чтобы отпустить бабочку – сначала нужно поймать бабочку. – Он посмотрел вдаль поверх наших голов и нахмурился – возможно, кто-то его мысленно призвал. Торопливо подался в сторону храмовой