Времена смерти - Сергей Владимирович Жарковский

уж вторпиле родному сам бог велел попутку к лидеру искать. Никто же не знал, что в надримане пойдём.

– Ясно, – сказал Ван-Келат. Ниткус, нагнувшись к своему пульту, наблюдал за ними и прислушивался (он вёл грузовоз по монитору, не из шлема). И Ниткус не улыбался понимающе, значит, действительно был не в курсе. Впрочем, Ниткус – уникальный человече – не любил Шкаба, и взаимно. Ниткусу-то важнее всего иного его личная монополия на провоз контрабанды в составе экипажа…

– Так как же, шкип? – спросил Марков заискивающе.

– Ну ты же подождал, пока станет поздно, – ответил Ван-Келат. – Молодец! Не за борт же их. Пассажирский наркобокс откроешь, усыпишь. На берег им уже не сойти, про наркаут Байно уж сам говори. И смотри, если они разорутся! Поздно орать. Подставы нет, пока в народ не ушло. Чтобы тихо. Ты понял?

Марков несколько раз кивнул.

– Вот тебе, этит твою колбу, (…)[47], ключ от пассажирского. – Ван-Келат выбрал в бумажнике нужную карточку, сунул её Маркову в зубы. – Свою «кормушку» программируй с упреждением на час. Сойдём к цели, разбудишь пассажиров, снова спрячешь. А там будет видно. Надеюсь, нам только груз сбросить… – «Где? Куда мы прёмся? Кто нас встретит? Кого нам ждать? Эх-х!..» – Всё. С тобой ещё позже – поговорим. Я тебе должен корзину чего, имей в виду.

– Я понял, шкип. Спасибо. Извините, шкип. Больше не, шкип.

– Всё. Займи пост до зоны. Я откомандую, когда к ним идти.

– Ясно.

Марков отдалился. Ван-Келат надвинул шлем и осмотрелся. Ниткус практически завёл грузовик в зону.

– Я первый, корабль мой.

– Снял руки, соператор.

И немедленно в наушнике у Ван-Келата трижды щёлкнуло. Ниткус требовал контакта. Ван-Келат переключился в «приват». Они коротко поговорили. Ниткус желал знать всё. Ван-Келат ничего сейчас объяснять не стал, вежливо отложил, предупредив, однако, что Очкарик займёт немного света, из резерва. Ван-Келат попросил обойти это в отчёте и побожился, что монополия святого права Кубы на контрабанду в пределах родного экипажа – незыблема. «Он тебе малины поставит, – сказал Ван-Келат. – За беспокойство. И я уж прошу тебя посодействовать». Ниткус пожал плечами и кивнул. Он был очень недоволен. Но ему ничего не оставалось.

К 10.49 среднего грузовик поднялся к старту. Отсюда, из фокуса второй стартовой зоны мегатонный Город выглядел миниатюрным, спичкой прикрыть, мухомором с тремя кольцами на ножке, а «Черняков» – самым крупным и самым белым пятнышком на мухоморовой шляпке. Альфу внизу скрашивали светофильтры. В центре осевого экрана повесился баннер «ОК: ЗОНА 2», и космонавты одновременно отстегнулись и всплыли. Ван-Келат махнул Маркову, Марков сдал на БВС свой пост и быстренько усвистал. Ниткус, ему вослед покрутивши головой, некоторое время ещё колдовал над своим пультом, приводя его в окончательный порядок и закрывая отработавшие группы. Грузовик чуть покачивался. В такт качаниям, пульт Ван-Келата полыхал огнями, что твоя ёлка: БВС на паях с прицелом стартового маяка ориентировали «ОК» к Четвёрке.

– Соператор пост сдал, – произнёс Ниткус. – К восходу в надриман, цель Четвёртая ЕН-5355, готов грузовик.

– Принял, здесь шкипер. Ступай спать, Саул, и, пожалуйста, прямиком, без шатаний. Не подглядывай, я имею в виду. Потом поговорим.

– Да, конечно, Джон, – смиренно сказал Ниткус.

– Что я попросил, ты всё сделал?

– Да, конечно, Джон.

– Хорошо, иди. «ОК» к «Чернякову», приём.

– Здесь диспетчер.

– Маяк-старт, «ОК-ГЛАВНАЯ» в зоне второй к предстарту Форт… то есть Город – четыре тире пятьдесят три пятьдесят пять отработали, прицеливание закончено, курс на оси. Каунтдаун с цепи спускаю, связь оканчиваю.

– Понял вас, «ОК». Удачи на финише, приятного вам, большого, влажного глюка.

– Ум-ум. Какие мы вежливые, Земля. Хорошо, принял. Пусть нам приснятся зайчики.

– Диспетчер – «ОК»: автофайлы не забудьте наемельте, и валите уже. Удачи желает «Черняков» к «ОК».

– «ОК» – к «Чернякову», автофайл, копия – Порт-Город.

– Принял, «Черняков».

– Принял, Город. Удачки, Джон, поспите там и за нас.

Было 10.50 AТС.

Ван-Келат вырубил радио. Ван-Келат вырубил также обе такты на ходовом пульте и спустил джойстики. Ван-Келат вырубил освещение в рубке. Ван-Келат выплыл из рубки, задраив за собой люк вручную. Метроном такал по кораблю. Из распределителя объёмов главного Ван-Келат поплыл по осевому каналу, по пути активируя автоматику ограничников. Кают-компания уже была по уставу зачехлена и притушена. Стол был убран, двухметровый люк над шахтой наркобокса в центре кают-компании приветливо зиял. Ван-Келат внырнул в шахту вниз головой до пояса и внимательно осмотрел индикаторную панель «вход-выход». Ниткус «кормушку» занял семь минут назад, обошёлся хитрый бутлегер без детективного экивока в грузовой на интервью с Марковым.

– Пассажиры готовы, – произнёс совсем близко Марков. Ван-Келат обернулся, глядя мимо своего тела вверх. На фоне тёмного потолка кают-компании гладко выбритая полнощёкая рожа младого девственника сияла в свете шахтных ламп.

– Ругались? – спросил Ван-Келат с неожиданным для себя любопытством.

– А вы с Марком Байно знакомы?

– Да так, через Шкаба. Как со всеми. Знаю, что Аб, знаю, что вёл «квинту», что пилот, не побоюсь признать. Серьёз по достигнутым.

– Он никогда, Марк то есть, не ругается. Удивился, конечно. Порожился, пошипел. И стал своего Хич-Хайка привязывать.

– Он знает, под кем мы идём?

– Шкип, ну конечно знает. Где же не знать. Честно говоря, он мне и сказал – ещё рано утром. Под кем, куда. Да весь Форт знает, под кем мы идём и куда. Это Космос: все всё всегда всюду.

– Откуда, интересно… – пробормотал Ван-Келат.

– А откуда все всё всегда всюду знают? – заметил Марков.

Шкипер хмыкнул.

– Это с ним, с Байно, ты тонул над преторнианской Кали, в учебке? – спросил Ван-Келат.

Марков ответил смиренно:

– Да, шкип.

– Чудом выхватились вы там, чудом. Я смотрел отчёт. Героически. Смешно.

– Да, шкип. Шкаб рассказывал?

– Да человек десять рассказывали, все по-разному, кто веселей, кто остроумней. Пулеми, помню, рассказывал. Красиво рассказывал. Ну, давай, пролезай мимо, усыпляйся. Я схожу гляну на корму.

– Да, шкип, – смиреннейше сказал Марков. – А Саул уже спит?

– Я бы, на твоём месте, надеялся.

Перехватываясь через пять поручней на шестой, Ван-Келат сплавал на корму, в пост контроля процессора, огляделся там. Грузовоз засыпал перед стартом. Больше половины воздуховодов уже стали, мобильная техника рассосалась по родным клюзам и тамбурам и задраилась. Всё было к старту. Возвращаясь, Ван-Келат задержался в центральном распределителе, откуда можно было попасть во вторую шахту межкорпусного перепада. Шахта была задвинута и продута, автоматику СОЖ Марков вывести в стэнд-бай не забыл. Осмотревшись в распределителе, Ван-Келат поколебался – не проверить ли, эдак по-шкиперски, всерьёз, пассажиров, но, ничего не предприняв, продолжил возвратный путь.

Марков, уже голый, в памперсе АСИУ, затягивал свой пластиковый ложемент пластиковой простынёй. Ван-Келат осмотрел