Испорченный король - Ноа Хоуп

Вдруг резкий звонок его мобильного телефона нарушил атмосферу нашего уединённого завтрака. Доменико, нахмурившись, достал смартфон из внутреннего кармана пиджака. Взглянув на экран, его лицо помрачнело, брови сошлись на переносице.

– Прости, я должен ответить, это важно.

– Да, конечно. – мягко улыбнулась я, стараясь скрыть, что внутри всё сжалось от неприятного предчувствия.

Доменико нажал на кнопку и коротко бросил в трубку:

– Слушаю.

Я осталась наедине со своими мыслями и завтраком, который вдруг потерял всякий вкус. Аппетитные ароматы трюфелей и кофе казались теперь приторными и навязчивыми. Стараясь не обращать внимания на обрывки доносящегося до меня английского, я принялась рассеянно разглядывать ресторан, пытаясь отвлечься.

Зал был оформлен в классическом стиле – тяжёлые портьеры, белоснежные скатерти, массивная мебель из тёмного дерева. На стенах висели картины, изображающие идиллические пейзажи Тосканы.

Публика, как и полагается заведению такого уровня, была респектабельной – мужчины в дорогих костюмах, женщины в элегантных платьях. За соседним столиком расположилась шумная компания, оживлённо обсуждавшая какую-то сделку, их голоса сливались в неразборчивый гул. Молодая пара, сидевшая у окна, нежно ворковала, не обращая внимания ни на кого вокруг, их глаза светились счастьем и беззаботностью. А вот одинокий мужчина за дальним столиком, нервно поглядывая на часы, явно кого-то ждал, его лицо выражало смесь нетерпения и тревоги.

Я наблюдала за ними, как за актёрами на сцене, пытаясь отвлечься от гнетущего предчувствия, которое с каждой секундой становилось всё сильнее. Но обрывки разговора Доменико, доносившиеся до меня против воли, приковывали моё внимание. Его голос, обычно такой мягкий и бархатистый, ласкающий слух, становился всё жёстче и резче.

– Чёрт, это точно? Вообще, никаких следов? – донеслось до меня, и в его голосе я услышала нотки раздражения и недоверия. Я не понимала, о чём он говорит, но интонация не предвещала ничего хорошего.

– … Что он сказал? – спросил Дом после короткой паузы.

– Cazzo! Чёртов ублюдок! – взорвался он вдруг, отчего я невольно вздрогнула, а по спине пробежал холодок.

– … Хорошо. Сколько у меня времени? – спросил он ровным тоном, лишённым каких-либо эмоций.

– … Что? Где? Сейчас? – в его голосе прозвучало удивление, но оно быстро сменилось решимостью.

– Я тебя понял. Будь на связи, я дам знать, как буду готов. – отрезал он и отключился.

Когда Доменико повернулся ко мне, я замерла, чувствуя, как ледяная волна страха сковывает моё тело. На меня смотрел совершенно другой человек. Холодный, отстранённый, чужой. В его глазах не было ни тепла, ни нежности, ни восхищения, которые я видела всего несколько минут назад. Там была только… ледяная пустота. Бездна, в которой, казалось, можно было утонуть без следа. И мне стало по-настоящему страшно.

– Всё в порядке? – осторожно спросила я, голос дрожал, предательски выдавая мой страх. Я пыталась казаться сильной, спокойной, но всё внутри меня кричало, разрываясь на части, требуя ответов.

– Да.

Прежде чем я успела сказать хоть слово, он подозвал официантку и, не глядя на меня, сухо попросил счёт. Внутри меня что-то оборвалось. Это не было похоже на Доменико, который всего несколько часов назад смотрел на меня с такой нежностью и обожанием.

– Мы уходим? – спросила я, чувствуя, как ком подступает к горлу. – Я думала… ты хотел сказать мне что-то важное…

– Да. Ты возвращаешься в Россию. Тебя уже ждут на улице.

– Что? – выкрикнула я, не веря своим ушам. Слова Доменико ударили меня, как удар под дых, выбив весь воздух из лёгких. – Но… зачем? Что происходит? Я… не понимаю…

Я начала лихорадочно осматриваться по сторонам, цепляясь взглядом за лица других посетителей, в отчаянной надежде, что это какая-то злая шутка, что вот-вот Доменико улыбнётся своей обворожительной улыбкой и скажет, что это просто розыгрыш, дурной сон. Но реальность оказалась куда более жестокой. Никакого розыгрыша не было. В глазах Доменико, которые ещё утром горели страстью, я видела лишь странную, пугающую смесь решимости и… печали?

– Но… – начала я, мой голос дрожал, срываясь на хрип. Слёзы подступали к глазам, затуманивая зрение. – Ты же… ты же говорил, что я… нужна тебе…

Вопрос вырвался сам собой, горький и полный отчаяния. Я смотрела на него, умоляя взглядом дать мне ответ, объяснение, хоть какую-то ниточку надежды, за которую можно было бы уцепиться. Но его лицо оставалось бесстрастным, холодным, как маска.

Доменико резко встал, оттолкнув стул с такой силой, что тот с грохотом упал на пол. Все взгляды в ресторане обратились к нам, но мне было всё равно. Весь мир сузился до размеров этого холодного, равнодушного лица напротив.

– Я знаю, что говорил. Но ты, видимо, услышала лишь то, что хотела слышать. Я ведь предупреждал тебя, Настя. С самого начала. Всё, что я мог тебе дать – это защиту, комфорт, заботу о твоих нуждах. Но никогда – любовь.

– И где же эта твоя грёбаная забота? – голос мой сорвался на крик, и я уже не пыталась сдерживать слёзы, которые жгли щёки. – Я же… я же доверилась тебе! Рассказала тебе про свою семью! Про то, как они… как они со мной обращались! А ты… просто берёшь и отдаёшь меня им, как… как использованную игрушку! К чему всё это было?! Все эти слова, обещания, нежные взгляды… к чему вся эта чёртова романтика?! Зачем ты привёл меня сюда?! Чтобы пустить мне пыль в глаза своей показной нежностью, а потом… просто взять и уничтожить?!

Доменико смотрел на меня, и в его глазах, которые теперь казались мне чужими и холодными как лёд, не было ни капли раскаяния, ни тени сожаления. Лишь презрительная ухмылка тронула уголки его губ.

– Романтика? – он рассмеялся, коротким, отрывистым смехом, от которого у меня по спине пробежали мурашки. – Ты слишком много возомнила о себе, Настя. Мы просто… хорошо провели время вместе. Не более того. Удовлетворили свои потребности. А сейчас мне нужно заняться бизнесом.

– Бизнесом?! – я задохнулась от возмущения. – Ты продаёшь меня?! После всего, что было между нами?!

– Я возвращаю тебя твоей семье. – поправил он меня, голос его был ровным и бесстрастным. – За что, разумеется, получу достойную компенсацию. Десять миллионов. В точности та сумма, за которую я тебя купил. Ты же не думала, что из-за тебя я начну войну с Братвой?

Каждое его слово было как удар ножом в сердце. Мир вокруг меня рушился, рассыпался