Испорченный король - Ноа Хоуп

крики наслаждения. Его пальцы скользнули вверх, к чувствительному клитору, начав ритмично тереть его в унисон с движениями языка.

Я теряла себя в этом вихре ощущений, переставая понимать, где кончаюсь я и начинается он. Границы расплывались, мир сужался до размеров нашей кровати, до огня, разгорающегося между нами, жадно пожирая остатки разума. Мы были единым целым, две половинки одного пламени, сплетённые в танце страсти. Он поднимал меня к вершинам наслаждения, а затем опускал обратно в долину томления, замедляя темп, мучая меня невыносимым ожиданием, заставляя умолять о большем.

Когда, наконец, сокрушительная волна наслаждения накрыла меня с головой, я вскрикнула его имя, теряясь в океане блаженства, но он не остановился на этом. Словно жаждал вырвать из меня последние капли воли, подчинить меня себе безраздельно, он продолжал свою сладкую пытку, пока не вырвал из меня ещё три оргазма, каждый из которых был сильнее предыдущего. Но и это был не конец.

Доменико приподнялся на кровати, царственно и уверенно, как древнегреческий бог, снизошедший до моей смертной плоти, и устроился между моих разведённых бёдер, выровняв свой внушительный член, горячий и твёрдый как сталь, рядом с моей влажной, горячей дырочкой, пульсирующей в ожидании.

– Доброе утро, mia cara. – прохрипел он и резко вошёл в меня, заполняя собой всю без остатка, растягивая, заставляя каждую клеточку моего тела отзываться на его вторжение.

Мир взорвался как сверхновая, рассыпаясь на миллиарды осколков света, цвета и ощущений. Жгучая боль пронзила меня насквозь, заставив вскрикнуть и судорожно выгнуться, в попытке унять эту сладкую агонию, но тут же отступила, растворилась под напором мощной волны удовольствия, захлестнувшей меня с головой. Я закрыла глаза, сдаваясь ему без боя. Его власти и желаниям. Без сопротивления, с тихим стоном покорности и сладкого предвкушения.

Доменико начал медленно двигаться, давая мне время привыкнуть к нему, затем всё увереннее и настойчивее, с каждым толчком проникая все глубже, не только в тело, но и в душу. Его толчки становились всё сильнее и яростнее. А горячие руки блуждали по моему телу, исследуя каждый изгиб и сантиметр моей кожи, словно запоминая их наизусть. Он ласкал, дразнил, мучил, доводя до исступления, до грани безумия. Я извивалась под ним, выгибаясь дугой навстречу каждому его толчку, шептала его имя, умоляя о большем.

– Посмотри на меня, Настя. – прорычал он, его голос вибрировал от сдерживаемой страсти, а пальцы настойчиво сжали мою шею, принуждая подчиниться. – Ты оживила моё тело и заставила желать тебя каждой клеточкой своего существа. Я десять лет жил как чёртов евнух, и теперь всё, о чём я могу думать – это как хорошо быть внутри тебя. Поэтому не отводи от меня взгляда, пока я трахаю тебя.

Я не могла противостоять его требованию. Послушно приоткрыла веки и встретилась с его взглядом. Его голубые глаза сияли, отражая ненасытную жажду обладания, жгучее желание поглотить меня целиком. Он смотрел на меня и словно хотел запечатлеть на сетчатке своей памяти каждое мимолётное выражение моего лица. В его взгляде было всё: жгучее, почти животное желание, абсолютная власть и… обожание.

Доменико двигался мощно, ритмично, не давая мне ни секунды передышки, властно ведя меня за собой, всё ближе к краю пропасти, за которым ждал не то рай, не то ад… С ним, с этим мужчиной, который смотрел на меня, как на свою собственность, я была готова на всё. Каждый его толчок заставлял меня терять связь с реальностью, отрывал от всего, что было ранее, стирая грани между прошлым и настоящим, оставляя лишь это огненное, всепоглощающее «сейчас».

– Твоя киска ощущается как рай. – прошептал он мне на ухо, его горячее дыхание обжигало мою кожу, а низкий, хриплый голос проникал прямо в душу, заставляя всё тело трепетать от предвкушения.

С каждым его мощным толчком я чувствовала нарастающее напряжение, сладкое томление, приближающее меня к сокрушительному оргазму. Моё тело вибрировало, как натянутая струна, готовая вот-вот лопнуть. Но мне было мало этой сладкой пытки. Я жаждала, чтобы он взял меня целиком, без остатка, сломал все барьеры, стирая грань между нами, сливаясь со мной в единое целое.

Его руки скользнули по моему телу, охватывая грудь, сжимая и дразня. Я застонала от удовольствия, когда он наклонился и жадно впился губами в чувствительный сосок, посасывая его, покусывая языком. От этих острых, пьянящих ощущений по телу пробежала дрожь, а внизу живота вспыхнул новый очаг желания, ещё более горячий и неистовый.

– Настя… Настенька… – произнёс он как заклинание, словно я была его единственной настоящей радостью.

– Да, Доменико… – выдохнула я, не в силах сдержать стон, вырвавшийся из груди.

– Так хорошо… Ты убиваешь меня. – произнёс он, его дыхание смешивалось с моим. – Такая отзывчивая… моя Biancaneve…

Каждый его толчок заставлял меня терять себя, огонь этих ощущений накрывал меня волнами, захлёстывал с головой, унося в пучину безудержной страсти. Я отвечала ему стонами, криками, выставляя все свои чувства наружу, такие глубоко укоренившиеся в самом моём существе. Верёвки, связывающие запястья, натёрли кожу до крови, но я обращала на это внимание. Боль отступала перед лицом этого всепоглощающего наслаждения.

Дом увеличил темп, его движения стали грубыми, но в этом была своя, особенная нежность, как будто он хотел оставить на мне след, заклеймить меня как свою. И я принимала эту его сторону с благодарностью, отвечая ему с той же первобытной и безудержной страстью.

– Кончи для меня, Biancaneve. – прорычал он и опустил большой палец на мой клитор, выводя им круговые движения. – Я хочу почувствовать, как твоя киска вытягивает из меня каждую каплю спермы.

И я сдалась, перестала бороться с нахлынувшим наслаждением, позволяя волне экстаза накрыть меня с головой, унести меня в пучину блаженства.

– Доменико! – его имя сорвалось с моих губ хриплым, полным наслаждения криком.

Оргазм накрыл меня с головой, тело содрогалось в сладких конвульсиях, оставляя меня в состоянии полного блаженства.

Доменико последовал за мной, его мощные толчки становились все более хаотичными, отчаянными, пока, наконец, он не замер, низко зарычав, изливаясь в меня горячими, пульсирующими струями.

Спустя несколько мгновений Дом рухнул на меня, тяжело дыша, всем своим весом придавив меня к кровати. Его сердце бешено колотилось о мою грудь, отбивая ритм нашей общей страсти. Мы лежали, обнявшись, спутанные, покрытые потом, и молчали, не в силах произнести ни слова. В тишине, нарушаемой лишь нашим прерывистым, сбивчивым дыханием, я