Стервятник - Андрей Дашков

Арголида ощущала себя бесконечно уставшей и с трудом удерживалась от того, чтобы провалиться в сон. Она ждала момента, когда Сферг пожелает освежиться и восстановить силы. Нагая, она бродила среди пепла и гасила свечи, стараясь не приближаться к краю каменной плиты. Ее тело было покрыто коркой чужой засохшей крови - человеческой и козлиной, в спутанных волосах застряла какая-то трава с сильным одуряющим запахом.

Наконец, Сферг проснулся и потребовал вина. Она погрузила дрожащие руки в нишу, заполненную ледяной водой бассейна, и нащупала бутылку. Потом она вдруг почувствовала на себе чей-то взгляд и остолбенела. Мутный стеклянный зрачок человека-рыбы неподвижно смотрел на нее из воды. Нишу отделяла от бассейна невысокая каменная стенка. Арголида ощутила, что ее конечности цепенеют.

Громадным усилием воли она оторвала взгляд от засасывающего зрачка и поняла, что едва не стала жертвой неизвестной ей разновидности гипноза... Ее руки все еще подрагивали, когда она откупоривала бутылку и наливала старое вино из подвалов Атессы в драгоценные бокалы из гарбийского хрусталя. Потом она нащупала пальцем пружину, скрытую в перстне Линтуса, и нажала на нее. В углублении, открывшемся под камнем, находилось несколько крупинок белого порошка и она высыпала их в один из бокалов. Арголида поймала себя на том, что предпочла бы делать это с более ясной головой. Сейчас ее мысли путались, а глаза застилала пурпурная пелена.

Когда она приблизилась к Сфергу, то осознала, что уже не помнит, в каком именно бокале находится яд. У нее пересохло в горле. Улыбка получилась вымученной и больше напоминала страдальческую гримасу. Обнаженное тело узурпатора показалось ей поверженной статуей из серого известняка. Оно не было живым. На его груди кровавой каплей лежала Звезда Ада.

Может быть, Арголиду спасло то, что Сферг тоже чувствовал себя не лучшим образом, но совсем по другим причинам. Общение с духами изматывало его гораздо сильнее, чем излишества, которым подвергалась плоть.

Он принял бокал из ее рук и с наслаждением ощутил во рту прохладную влагу. Вино оказалось слишком вкусным. Когда он понял это, было уже поздно.

Тысячи леденящих лезвий вонзились в его внутренности и разрезали их на куски. Он не мог кричать, потому что то же самое произошло и с его глоткой. Он молча смотрел на то, как содрогается в агонии тело, в котором долгое время искусственно поддерживалась жизнь, и ничего не мог поделать с этим... Ему оставалось уйти и просить у хозяев острова Лигом новое убежище.

У Сферга не было человеческих чувств, поэтому ему была чужда и злоба. То, что он сейчас испытывал, не пережил бы ни один человек в мире. Его сознание оставалось холодным и ясным даже в эту гибельную минуту. С безразличием сверхсущества он взирал на собственное умирание и пытался понять лишь одно: как эта примитивная самка другой расы, которую он считал своей собственностью, могла решиться восстать против него... Мысль о том, что он недостаточно хорошо знал людей, была для Сферга нестерпимой.

Арголида смотрела на него и была парализована страхом. Только теперь она осознала окончательно, что имеет дело с нечеловеческим разумом. Абсолютно чуждая сущность наблюдала за нею изнутри полуразложившегося трупа и графиня Норгус почувствовала, что совершила непоправимую ошибку.

Потом наступил краткий промежуток времени, когда Сферг смог говорить.

- Ты пыталась отравить меня, тварь... - прошептал он и сдавленно засмеялся, несмотря на пену, выступившую на пепельно-серых губах. Его голос неузнаваемо изменился - связки потеряли упругость. - Но разве ты не знала, что нельзя убить того, кто уже давно мертв?..

Ее ужас был крайним - невозможно было испугаться сильнее. Тем не менее, она инстинктивно разыграла недоумение. Рухнули все надежды, но Арголида заставила себя улыбнуться. Она много раз видела, как умирали слуги Сферга, в том числе, предатели и отступники. Теперь нечто подобное ожидало и ее. Но, в конце концов, был мертв даже черный козел, а значит, рано или поздно кончались любые муки...

Однако Сферг лишь испугал свою бывшую любовницу, сейчас он не мог уничтожить ее. Яд из магического источника Эльгхары, - редчайшая и одна из наидрагоценнейших вещей в западных королевствах, ибо он умерщвлял сразу три тела, доступные одному существу и разрушал магическую связь души с этими телами, - сделал свое дело. Арголида смутно догадывалась о значении перстня Линтуса, но была слишком слаба и ее мятежный дух дрогнул. За эту слабость она заплатила минутным ужасом, но после этой минуты, в течение которой тело Сферга умирало во второй раз, в волосах графини Норгус появились седые пряди...

Черная слизь выступила изо рта мертвеца, тело начало стремительно разлагаться. Кожа лопнула сразу в нескольких местах и ее взгляду открылись гниющие внутренности. Арголида была вынуждена задержать дыхание, чтобы закончить то, ради чего пришла сюда. Преодолевая невыносимое отвращение и обламывая длинные ногти, она не без труда извлекла из этого месива, которое когда-то было человеком, Звезду Ада и вытерла ее об одежды трупа.

Талисман был чуть теплым на ощупь, внутри гладкой сферы тлело багровое пламя, окрасившее ее руку в цвет закатного неба. Вместе с тем Арголида ощутила прилив сил, как будто прикоснулась к неведомому источнику жизни. Она спрятала талисман в ладонях, но таинственный свет, печальный, как слезы вдовы, пробивался между ее пальцев, словно она держала в руках кровоточащее сердце. Тогда она впервые ощутила, что Звезда прилипла к ее коже, как будто зацепилась за нее сотнями невидимых нитей. Она испугалась этого и обернула талисман куском ткани. Теперь она поняла, почему так трудно было извлечь Звезду из груди Сферга, - загадочный предмет постепенно погружался в тело, все прочнее соединяясь с ним.

Она отступила как можно дальше от того места, где лежал труп, и увидела, как от его головы отделилась тень неопределенных очертаний, даже на расстоянии внушавшая необъяснимый страх, и, поднявшись под своды пещеры, растворилась во тьме. Когда в голове у Арголиды слегка прояснилось, она поняла, что все еще очень далека от подлинного и окончательного освобождения.

В отличие от Сферга она не имела никакой власти над человеком-рыбой и ей пришлось провести еще сутки на каменном острове, в воздухе, пропитанном ужасом, посреди бездонного озера, в котором обитало чудовище. К концу этих суток она едва держалась на ногах от голода и усталости, но, несмотря на это, страх не давал ей уснуть. Она была очень близка к безумию, испытание оказалось чрезмерно тяжелым для смертной женщины... Как только она закрывала глаза и пыталась забыть об окружавшем ее враждебном пространстве, призраки мертвецов приходили к ней вместе с шепотом потревоженных духов и тихими всплесками человека-рыбы.