Хищная книга - Мариус Брилл

Для средневекового европейца страх был не просто частью его жизни, он и был самой его жизнью. Именно феодализм породил и утвердил закон страха. Все и каждый подчинялись ему или несли наказание. Люди боялись гнева своего господина, а еще больше — Господа. Ведь похвалой было слово «богобоязненный», а не «боголюбящий». Это был грозный, гневный, мстительный Бог.

Рабов держала в узде не вдохновенная и, увы, призрачная надежда получить награду в загробной жизни, не упорное постоянное стремление в конце концов обрести блаженство и покой за золотыми вратами, там, на пушистых облаках рая. Нет, на тернистой и узкой стезе добродетели их удерживал лишь всеохватный и непреодолимый ужас перед геенной и вечными муками; а инспирировали его попахивающие серой церковники того времени.

18

Полное собрание романтических клише

ШОФЕР ПОСМОТРЕЛ НА ЧАСЫ:

— У вас еще есть пять минут до того, как ваш поезд уйдет. Он стоит прямо вон там, — припарковавшийся у вокзала таксист показывал на арочный проход. Через него виднелись часть платформы и вагоны. Миранда в очередной раз огладила свое единственное платье. По пути она избавилась от блузки, сунув ее в сумочку рядом со мной и благодаря небеса за несчастный случай, в результате которого на ней сегодня оказался ее единственно достойный наряд.

— Сколько? спросила она, поглаживая меня в поисках кошелька.

— За все уплачено.

Миранда выбралась в серый, пропитанный выхлопными газами воздух вокзала Виктории и поспешила на перрон. Подойдя к составу, она разглядела у дальнего вагона Фердинанда и улыбнулась. Он стоял, как наш человек в Гаване, в аккуратном, белом, полотняном, невероятно выглаженном костюме, о чем-то переговариваясь с проводником, у которого было несколько чемоданов от Луи Виттона. В наше время даже проводники путешествуют с шиком.

Фердинанд повернулся, словно почувствовав приближение Миранды, и с улыбкой во все лицо бросился к ней навстречу.

— Миранда, я так счастлив, что вы приехали! — Как будто бы она могла не приехать! — Мне ужасно неудобно, понимаете, я… У меня мало времени, но я очень хотел сказать вам, что я, ну, что я не переставал думать о вас с прошлого вечера.

Немного сумбурно, подумал я, зато как виртуозно исполнено.

Миранда ожидала немного больше бури и натиска. Улыбаясь, она пожала плечами. Она могла бы сказать что-нибудь ироническое, но, кажется, она уже сполна продемонстрировала свое владение этим оружием. Она доказала ему, что соответствует его уровню, и теперь ждала награды за свои усердные труды. Фердинанд дает понять, что отныне они могут стать более искренними и открытыми друг с другом.

Рядом с ними в вагоне зашипела какая-то гидравлика, первый тревожный звонок для всех влюбленных, которые прощаются на железнодорожном вокзале.

— Послушайте, — сказал Фердинанд, серьезно на нее глядя. — Видите ли, мне нужно по делам отправиться в Венецию, — и показал на поезд.

Впервые за все время Миранда взглянула на экспресс. Пульмановские вагоны с золотым декором, проводник в белом кителе, приметы старины на окнах и надпись над ними: «Венеция — Симплон — Восточный экспресс». Если бы вы искали романтический способ попрощаться, этот вы смогли бы отыскать на первых же страницах полного собрания романтических клише. Что, весьма вероятно, Фердинанд и сделал. А вот какого черта кому-то в наше время, в век реактивной авиации, приспичило ехать по делам серьезной коммерции на транспортном аналоге черепахи в чепчике от Шанель, Миранде даже в голову не пришло.

— Вы едете надолго?

— Нет. Но есть одна вещь, о которой я хотел вас спросить, прежде чем уеду.

Миранда про себя удивилась. Что это за вопрос, который не может подождать несколько дней?

— Я хотел спросить вас, — Фердинанд закусил свою нижнюю губу, зачем-то терзая такую красоту, — спросить вас, не поедете ли вы со мной?

Миранда быстро взглянула на поезд и снова на него:

— Вы, наверное, шутите.

— Нет. Никогда не был так серьезен. Я прошу вас поехать со мной.

— Мой обеденный перерыв длится только один час.

— Это самое романтическое место на земле, Миранда, и я хочу, чтобы со мной там были вы.

— Вы сумасшедший, — засмеялась Миранда. — А как же моя работа?

— Не тревожьтесь об этом, просто бросайте все и поехали. — В дальних вагонах несколько дверей захлопнулось, что послужило лишь нагнетанию напряженности.

— Вам легко говорить, но не могу же я взять и уйти с работы.

— Не тревожьтесь об этом, моей компании принадлежит значительная часть активов этого магазина. Я поговорю наверху. Вы вернетесь скоро, никто и опомниться не успеет. Поедемте.

— Это безумие, я ничего с собой не взяла, у меня нет багажа.

— Я собрал для вас багаж, — сказал Фердинанд, указывая на чемоданы от Виттона, которые уже заносили в поезд. — Все самое необходимое.

У меня нет с собой паспорта.

— Без проблем, — Фердинанд жестом фокусника извлек из пиджака красный паспорт и показал ей последнюю страницу. Там была фотография женщины, похожей на Миранду, только симпатичнее, намного симпатичнее, чем она выглядела на фото в собственном паспорте.

— Цинтия из бухгалтерии, — на одном дыхании объяснял Фердинанд. — Похожа на вас и одолжила мне свой паспорт.

— Она одолжила вам свой паспорт? — поразилась Миранда.

— Это ведь только на пару дней.

— Но не могу же я…

— Не ищите причин, чтобы не ехать. Найдите причины, чтобы поехать.

Миранда дрогнула. Такого она не ожидала. Она всегда считала себя легкой на подъем, но как дошло до дела… Локомотив дал гудок, и по платформе пошел кондуктор, закрывая двери вагонов. Фердинанд умоляюще взглянул на нее и взял за руку.

— Я понимаю, что это для вас неожиданность, но за возможности нужно хвататься, Миранда. Иногда редкая возможность вдруг берет и появляется, и нужно уметь ею воспользоваться, потому что она может изменить всю вашу жизнь, а всякое изменение — это хорошо, потому что когда ты больше не можешь меняться, ты мертв. Нужно держаться за жизнь, хвататься за возможности, иначе ведь не живешь… — Кондуктор дошел до их вагона и посмотрел на Миранду. Он держал дверь, не скрывая желания поскорей ее захлопнуть и двинуться дальше вдоль поезда.

Миранда запаниковала. Она вырвала свою руку у Фердинанда.

— Не смейте мне говорить, что мне нужно делать. И не говорите мне, что я не живу. Нечего выдумывать, какая такая у меня жизнь! Да что вы знаете? — Она уже кричала на него. — Вы же ничего не знаете. Я никому ничего не должна. Возможности… нельзя же хвататься за каждую возможность. Я смотрю. Я выбираю. Я пользуюсь теми, которые мне подходят. Дело не в том, чтобы хвататься, а в том, чтобы различать, что хорошо, а что плохо.