Продавец приключений - Георгий Михайлович Садовников

И в рубке поднялось неописуемое ликование, полностью заглушившее рацию. Но едва затих самый бурный порыв веселья, капитан взял себя в руки и озабоченно произнёс:

«Товарищи, с одной стороны, юнга, конечно, с нами. Вот он стоит. Такой, каким мы его знали всегда. Но в то же время юнга находится там, на острове наи-вняг в качестве человека божественного происхождения. Как ему удалось оказаться и здесь и там, лично я объяснить затрудняюсь. Но об этом нельзя забывать».

И тут моими товарищами опять овладела тревога. Мне тоже стало не по себе. От мысли, что в это время я нахожусь на острове наи-вняг, потеряв свою былую скромность.

«Юнга, может, вы объясните нам, что с вами случилось? То есть не объясните, а просто попробуете высказать своё ещё незрелое, наивное и даже, может быть, по-детски абсурдное предположение?» – с надеждой спросил капитан.

Я наморщил лоб, втайне рассчитывая: а вдруг меня, как это уже не раз бывало, осенит счастливая догадка? Но случай на этот раз обошёл меня стороной.

«Что вы, капитан? Куда уж мне такому зелёному, если даже вы отступили перед этой загадкой! – удивлённо воскликнул я. – Мне кажется, что её разрешить можно только на острове, где живут сами наи-вняги. Но это во мне, конечно, говорит типичная мальчишеская горячность».

Услышав мои слова, экипаж загрустил. Все поняли, что снова настал час нашей разлуки. Юнге пора совершать очередной безрассудный поступок, убежав с корабля за разгадкой очередной тайны. Но пасть окончательно духом им не давала мысль о том, что зато какой радостной будет встреча, когда их любимец вернётся потом живым и невредимым, успешно пройдя через воду, огонь и – наконец-то! – медные трубы.

«Что ж, придётся стать на ремонт. Штурман, мы отправляемся в доки! – деловито скомандовал капитан и многозначительно добавил: – В какие – знаете сами!»

«Есть, в доки! – лихо откликнулся штурман и понимающе добавил: – В те, что поближе к острову наи-вняг».

На буксир вернулось здоровое рабочее настроение, и вскоре он встал в доки. А едва наступила ночь, мне пришлось, не мешкая, бесшумно спустить на воду свой личный (предназначенный для приключений юнги) ялик и отправиться на поиски острова наи-вняг. Я энергично грёб вёслами и представлял, как утром вахтенный поднимет тревогу, обнаружив загадочное исчезновение юнги, экипаж поспешно поднимет якорь и, в свою очередь, бросится на поиски своего легкомысленного любимца. Но только так уж получится, что курс он возьмёт в противоположную сторону. Я гребу на запад, а буксир поплывёт на восток. И в этом нет ничего удивительного. По какой-то причине, то ли из-за отсталости своей, то ли ещё почему, наи-вняги до сих пор не смогли точно определить свои координаты, и потому толком никто не знал, где находится этот загадочный остров.

Я не покладая рук раздвигал вёслами льды, углубляясь в море Уэдделла, и на десятый день путешествия передо мной выросло чудо. Посреди белых пустынных льдов возвышался ярко-зелёный, украшенный буйной растительностью остров. При ближайшем рассмотрении оказалось, что она состоит исключительно из садово-огородных культур. Среди густых зарослей лука и петрушки краснели томаты, толстые ветви яблонь и груш сгибались под тяжестью сочных плодов.

От изумления я выронил в воду вёсла, но затем быстро пришёл в себя и начал лихорадочно грести просто руками.

На берегу тем временем появились первые туземцы и закричали:

«Это он! Смотрите, он и здесь! Он и там, он и тут!»

Они указывали то на меня, то в глубины острова, скрытые за стеной деревьев.

Я пришвартовал свой ялик в тихой прелестной бухте, вылез на берег, и туземцы тотчас пали передо мной на колени, уткнувшись лицом в песок. Мне стало очень обидно. За что они меня так?

«Минуточку, минуточку! Давайте прежде разберёмся: что это за остров и кто вы такие?» – запротестовал я на совершенно законном основании.

Один из туземцев поднял голову и с мягким упрёком промолвил:

«О божественный! Это же мы, наи-вняги, твои тёмные, совершенно беспомощные чада. Неужели ты успел нас позабыть? Ведь с того момента, как ты осчастливил нас последней мудрой беседой, прошло всего лишь десять минут!»

Я хотел напомнить туземцам, что только сию минуту прибыл на остров и, следовательно, вижусь с ними впервые, но передумал, побоявшись нанести им, может быть, кровную обиду, и уклончиво сказал:

«Если вас это не затруднит, будьте любезны, покажите мне этого меня, который с вами только что вёл беседу… И встаньте же на ноги в конце концов! Сколько можно?»

«Слушаемся, всемогущий!» – обрадовался всё тот же туземец, который первым завёл со мной разговор.

Он был очень толст, но вскочил на ноги с необычайной для своего веса резвостью. Остальные островитяне охотно последовали его примеру, поднялись, отряхивая приставший к одежде песок.

«Ты желаешь взглянуть на себя, лучезарный? Ступай за мной! Мы тебе покажем тебя. Ты там!» – продолжал толстяк, указывая за верхушки деревьев, и прытко зашагал по тропинке сквозь сад.

И я поспешно бросился за ним, сопровождаемый толпой островитян.

«Нам очень повезло. Ну то, что именно ты согласился взять наше племя под своё высокое покровительство, – говорил толстяк, оглядываясь на ходу. – Мы как узнали, впали в сильный восторг».

«У кого у кого, а у юнги Иван Ивановича его божеское происхождение видно за восемь морских миль, – говорили мы. – Послушаешь про его дела, и ясно, что он существо сверхъестественное».

Это я-то сверхъестественное существо? Но на льстеца он не был похож. Им руководило его невежество. И я его простил.

«А вот божеству, которое было до вас, – не утихал мой словоохотливый проводник, – тому – стыдно сказать: всё-таки бог! – мы не сразу поверили. Пришлось ему заложить новый сад, только тогда он сподобился почестей».

Над моей головой свисали огромные тёмно-синие сливы, а кочаны капусты доходили до плеча.

«С ума сойти! – вскричал я, не удержавшись от восторга. – И всё это в центре вечных льдов!»

«Эти культуры вырастило божество, которое было за два божества до тебя», – пояснил толстяк.

Я в бога не верил, но тот, кто создал эти огороды и сады, безусловно был наделён сверхъестественной силой.

Тропинка привела нас в симпатичный посёлок, состоящий из красивых жилых строений. Посреди просторной площади возвышалось многоэтажное сооружение, на крыше которого причудливо соседствовали луковки церквей, ступенчатые верхушки пагод и химеры языческих капищ.

«Всё, что ты видишь, тоже возникло по мановению наших всемогущих покровителей, – трепетно сообщил толстяк. – А от тебя мы ждём ещё большего!»

«Но мне недоступно даже такое», – предупредил я толстяка и остальных сопровождавших меня островитян.

«О, о твоей скромности мы наслышаны много», – почтительно напомнил толстяк.

«О да! Очень много наслышаны», – загудели туземцы.

«А где же они, ваши всесильные покровители? Что с ними случилось?» – спросил я, уводя их от лести, которой они по темноте своей начали было меня осыпать, и заодно с этим восхищаясь архитектурным искусством могучих и таинственных существ.

«Увы, мы этого сами не знаем, – печально признался толстяк. – Только через год после их явления народу с ними начинает твориться нечто непонятное нам. Боги принимаются бить себя в грудь и утверждать, горько рыдая, будто бы бездельничают у нас, зря хлеб насущный едят и что им от этого стыдно. Простите, говорят, пригрели вы тунеядца. И потом уезжают на великие стройки. Твой предшественник, например, убыл в Сибирь. – И толстяк грустно добавил: – Впрочем, я, кажется, начинаю догадываться, в чём дело. Им тесно у нас. Какие здесь масштабы? Крошечный остров, и всего? Не больно развернёшься! И видимо, потому нам всё трудней и трудней искать себе покровителя. На этот раз мы даже упали духом, никто, думали, к нам не пойдёт. Но ты, слава богу, согласие дал! А так бы кто знает, что стало с нами и нашей маленькой, но дорогой нашему сердцу страной».

Я спохватился, вспомнил о цели своего приезда. Но мы уже приблизились к подножию странного сооружения, и моё внимание привлекла медная табличка, висевшая на массивных дверях этого удивительного дворца. На табличке красовалась витиеватая надпись:

ЮНГА ИВАН ИВАНОВИЧ

действительный Член Географического Об-ва.

«Это священный храм, в котором ты, по нашим представлениям, обитаешь, – пояснил толстяк и распахнул передо мной двери храма. – Не стесняйся, вступай, о светлоголовый! Ты,