Тайна одной саламандры, или Salamandridae - Дмитрий Владимирович Миропольский

не посвятил его в тайну целиком, а часть консультаций получал у своего должника Бутсмы. Вот откуда Бутсма так много знал о препарате и об исследованиях.

– Когда Чэнь рассказала Бутсме об убийстве Моретти, он попытался шантажировать Кашина, и его тоже убили, – продолжал Дефорж. – А Шарлемань, видимо, что-то заподозрил. Помнишь, в отеле он хотел, чтобы Чэнь ответила на его вопросы? Кашин этому помешал. Чэнь похитили, чтобы выяснить, какие секреты сообщил ей Бутсма. Меня убивать не стали, чтобы не ссориться раньше времени с «Чёрным кругом». А в Шарлеманя тоже всадили заряд, чтобы он предпочёл поскорее уехать.

Телефон Одинцова зажужжал. На экране высветился номер Мунина. Одинцов коротко переговорил с историком по-русски, упомянул Еву и пояснил Дефоржу, которого насторожил ночной звонок:

– Грустит парень без подружки, выпить зовёт. Я его к Еве отправил, она хорошо умеет мозги на место ставить… О’кей, что дальше?

Дефорж с силой помассировал виски.

– Смотри, что сделал Кашин. Первое… – Он оторвал от головы одну руку, растопырил пятерню и стал загибать пальцы. – Спровоцировал тебя, чтобы ты взял его на яхту и привёз всех нас в клинику. Второе – использовал Лёклера, чтобы напомнить Шарлеманю о знаменитом родственнике и службе отца в Иностранном легионе…

– Это невозможно подстроить, – возразил Одинцов, и Дефорж снова вцепился в голову обеими руками.

– Кашин и не подстраивал. Я же говорю: использовал возможность. Не было бы Лёклера, придумал бы что-нибудь ещё… Шарлемань приглашал вас на экскурсию. Эта красотка… как её, в халатике?.. мисс Квон показала бы аквариумы, лаборатории, может, санаторий – не знаю, что ещё здесь полагается показывать… И всё. Посмотрели – и домой. А Кашин сделал так, что Шарлемань пригласил всех на ужин – даже меня, и говорил с нами до ночи.

– Хочешь сказать, что Кашин подставил Шарлеманя? – усомнился Одинцов. – Зачем?

– Чтобы мы пошли по ложному следу.

– По ложному следу мы должны были уйти как можно дальше, а не торчать под боком у Кашина.

– Ты рассуждаешь так, словно мы воюем в джунглях. Но здесь не джунгли, здесь чем ближе, тем спокойнее. Мы у него под присмотром. Поэтому третье… – Дефорж снова растопырил пятерню и продолжил загибать пальцы. – Кашин выманил нас из отеля. Мы оставили в покое всех участников цепочки. Четвёртое: теперь мы должны взяться за Шарлеманя и о других производителях вообще забыть. Но Шарлемань – крепкий орешек, у него серьёзные связи. Потеряем ещё неделю-другую. А счёт идёт на дни…

С этим Одинцов тоже согласился. И дело даже не в том, что Кашин сам упомянул о скором окончании работы. Уничтожены обе полевые лаборатории. Первая была рассекречена, там Большой Босс замёл следы. Убийство нелегальных мигрантов, разгром плантации кампотского перца – всё это полиция охотно спишет на войну между пиратами. Но вторая лаборатория могла продолжать исследования. Значит, в ней уже нет надобности: нужные результаты получены, Кашин с Шарлеманем доводят их до ума в клинике.

– Наши дальнейшие действия? – по-военному спросил Одинцов.

– Утром возвращаемся в отель. Я со своими людьми подробно раскладываю историю с Кашиным. Ты со своими пишешь отчёты – и всё. – Дефорж поднялся. – Дело сделано, вы мне больше не нужны.

Одинцов напомнил:

– Мы не решили поставленные задачи. Неизвестно, почему заболели пациенты и как их вылечить.

– Кашин расскажет. Нажмём посильнее – никуда не денется.

– Времени мало. – Одинцов тоже встал. – Будешь брать его прямо здесь? Или всё-таки в отеле?

– Это уже тебя не касается. Своим скажи, чтобы с утра помалкивали. Быстро завтракаем и уезжаем.

Одинцов закрыл краны с водой, а Дефорж, поворачивая дверную ручку, неохотно добавил:

– У меня нет полномочий брать Большого Босса. Приказано только найти и доложить. Будет команда – возьму… Чёрт, голова сейчас лопнет. Спать!

Дефорж ушёл. Он был уверен, что тайна раскрыта и Большой Босс – это Кашин. Одинцов этой уверенности не разделял. И ещё его беспокоила судьба Клары, которую Дефорж так легко выбросил из больной головы…

…а ещё в апартаментах Евы его ждал Мунин с какой-то важной новостью.

Глава XXXVIII

Ева плотнее запахнула банный халат фисташкового цвета, который придавал её бронзовой коже оттенок патины. Уютное гнездо из подушек в углу дивана, поджатые ноги, минеральная вода на расстоянии вытянутой руки… Ева не изменяла своим привычкам.

Мунин впустил Одинцова в номер и, когда тот занял кресло напротив Евы, торжественно заявил:

– Мы знаем, как назывались все модификации «Кинопса», сколько их было и почему.

– Я вас поздравляю. Наливай, отпразднуем. Только это уже не важно. Дефорж дал отбой.

– Что?! – хором изумились компаньоны.

– Сядь, не маячь, – велел историку Одинцов и пересказал версию Дефоржа насчёт Кашина.

Уводить Еву и Мунина в ванную он не стал. Если номера для самых дорогих гостей всё же прослушивали, звуки льющейся воды – слабая помеха для современной техники. Одинцов рассудил, что Шарлемань или установил здесь оборудование высшего класса, будучи перфекционистом, или – из уважения к гостям – не ставил никакого. В обоих случаях прятаться не имело смысла.

Компаньоны сидели молча, только Мунин разок встал с дивана, чтобы подлить Еве в бокал минералки, а себе и Одинцову – ледяного апельсинового сока.

– Утром без лишних разговоров двигаем отсюда, днём заполняем бумажки, вечером свободны, – заключил Одинцов.

– Свободны – значит, можно улетать? – на всякий случай переспросил Мунин, показывая большим пальцем куда-то за спину, – видимо, в направлении Кёльна.

– Можно, – подтвердил Одинцов. – Клара тебя заждалась.

Ева внимательно смотрела на Одинцова.

– Почему ты такой? Дефорж сказал всё правильно. Он заставит Кашина говорить, вакцина должна быть здесь… Какая проблема?

Одинцов помедлил с ответом. Неудивительно, что компаньоны обрадовались. Дефорж больше не держит их на крючке. Можно забыть ужасы последних дней – Моретти с пулей в голове, расплющенного об асфальт Бутсму, смердящие гарью трупы вьетнамских мигрантов…

Ева мечтает убраться отсюда поскорее и подальше, чтобы родить здорового ребёнка. Мунин спешит на встречу с Кларой. Одинцову тоже ничто не мешает согласиться с Дефоржем, отойти в сторону и ждать, пока «Чёрный круг» вытряхнет из Большого Босса вакцину от неизвестной болезни: тогда операция действительно будет завершена. Ничто не мешает, кроме интуитивного чувства, из-за которого совсем недавно, в день приближённого значения числа пи, Одинцов отказался помогать Дефоржу – ещё до того, как узнал подробности дела.

– Какая проблема? – повторил он вслед за Евой. – Не нравится мне всё это.

Мунин мысленно был уже на полпути к своей Кларе и встал со словами:

– Ладно, спокойной ночи.

Но теперь Ева, потемнев синими глазами, скомандовала:

– Сядь!

Мунин без охоты повиновался её властному жесту и занял прежнее место на диване, а Ева перевела взгляд на Одинцова.