Тайна одной саламандры, или Salamandridae - Дмитрий Владимирович Миропольский

препарате попадут к нему только по окончании эксперимента: до тех пор Моретти предстояло работать в изоляции. Тем не менее он велел связаться с ним при первой возможности, но не напрямую, чтобы Большой Босс не вычислил того, кто подослал к нему шпионку, если перехватит письмо. Для связи Бутсма придумал остроумный трюк с участием Чэнь.

Никто не смог бы заподозрить его в сговоре с китаянкой: учёные конфликтовали задолго до того, как Бутсма переманил к себе Моретти. Но девушка училась у Чэнь, продолжала с ней общаться и вполне могла задать профессиональный вопрос, приложив к письму собранную информацию.

Бутсма чётко просчитал следующие ходы. Из письма Чэнь узнает, что в препарате одновременно действуют взаимоисключающие механизмы. Первый – усиление иммунитета по её системе. Второй – подавление иммунитета для развития регенерации по системе Бутсмы. Эта новость заставит Чэнь растеряться, ради науки забыть многолетний конфликт и показать письмо своему противнику. Так информация попадёт к Бутсме, но сам он при этом останется вне подозрений Большого Босса.

– Твоя троица только ускорила события, – сказал Дефорж. – Чэнь действительно растерялась. Может, она ещё думала бы – показывать или не показывать Бутсме письмо, но когда вы намекнули, что Моретти написала и ему тоже, Чэнь тут же бегом побежала на встречу.

– Хотела узнать, кто соединил их технологии? Кто такой Большой Босс? – снова предположил Одинцов.

– Может быть, но во вторую очередь. Потому что первым делом её тоже интересовал препарат. И здесь начинается самое интересное. – Дефорж смахнул страницу на экране смартфона. – Знаешь, кто накачал Бутсму деньгами, чтобы он мог уйти от Шарлеманя-старшего и работать самостоятельно?.. Кашин!

Имя русского физика произвело должный эффект.

– Уверен? – спросил Одинцов для порядка.

– Наши не ошибаются. Они прошли по финансовым схемам всей цепочки производителей «Кинопса». Клиенты платили Большому Боссу криптовалютой, а учёные-то получали реальные деньги. Бухгалтерия хитрая, завязанная на Россию. Возни много, в каждом случае есть нюансы, но удалось найти общий принцип. Файлы Бутсмы очень помогли.

– Бутсма ушёл из клиники лет пятнадцать назад. – сказал Одинцов. – «Кинопс» начали делать так давно?

– Пока не знаю. Нынешняя технологическая цепочка работает всего пять лет. И уже для неё придумали финансовую схему. Поэтому с Бутсмой и Кашиным всё ясно, как день… По крайней мере, ясно нашим экспертам. Легальные контракты, авансы, обязательства и так далее – не было смысла задним числом что-то менять или прятать по новой схеме. Вообще Кашин напрямую связан с большинством производителей. Он давным-давно разрабатывает и поставляет уникальное оборудование под заказ.

– В эту клинику тоже?

– Угу. Минимум лет двадцать пять, со времён Шарлеманя-старшего. Можно сказать, Шарлемань-младший получил Кашина по наследству.

Одинцов пытался уложить в голове неожиданную информацию.

– Красавец, – наконец, произнёс он. – Делает вид, что занят физикой, «Велесом», протонами-нейтронами и от остального держится в стороне. А сам сидит в самом центре паутины… Красавец, мать его!

Дефорж зачерпнул полные ладони воды, умылся, обильно смочил короткую стрижку и продолжил. Кашин сотрудничал со многими биологами. Он мог спокойно выбрать кандидатов для создания цепочки производителей «Кинопса» и связать в единую технологию нестандартное оборудование, которое сам же и производил. Наконец, Кашин разработал сложнейший инженерный комплекс, который умещался в чемоданчике и превращал набор ампул с ингредиентами в модификацию препарата, необходимую каждому конкретному пациенту.

– Стоп, – сказал Одинцов. – Тормози. Кашин мог придумать технологию, но не мог создать препарат. Он физик, а не биолог. Откуда ему знать, чтó необходимо пациентам?

– От Шарлеманя.

Дефорж покрутил краны над ванной, снова смочил череп холодной водой и пожаловался:

– Голова трещит. Не надо было пить арманьяк после белого вина.

– Белое вино в нашем возрасте вообще не надо пить. Там смолы, а смолы – это спазм сосудов. Пей крепкий алкоголь, не ошибёшься, – авторитетно посоветовал Одинцов.

– Ты вроде тоже не биолог, – проворчал Дефорж. – О‘кей, вот что я думаю. В начале девяностых Кашин преподавал во Франции, в Лионском университете. У вас в России тогда работы не было, и лучших специалистов запросто сманивали к нам. Очевидно, в университете Кашин познакомился с Шарлеманем…

– Со старшим?

– Со старшим, конечно. Младший в то время интереса ещё не представлял. А старший – сам выпускник Лиона и читал там специальный курс одновременно с Кашиным. Они познакомились и о чём-то договорились. Потому что Кашин не стал продлевать хороший контракт с университетом, вернулся в Россию, создал своё предприятие, и дела у него сразу пошли в гору.

Одинцов этому не удивился:

– Само собой. Валюта, зарубежные контракты… Золотой дождь. Со связями на Западе наши люди тогда очень быстро поднимались, это правда. Особенно если чиновников брали в долю… Значит, не младший Шарлемань получил Кашина по наследству, а наоборот, старший оставил младшего своему партнёру?

Дефорж утёр мокрый лоб и кивнул.

– Ева отчасти права. Изначально Большой Босс – это Шарлемань-старший и Кашин. Шарлемань – первый номер, Кашин – второй. Так было раньше. Но теперь первого нет, и Большой Босс – это Кашин.

– Почему ты думаешь, что младший не стал Большим Боссом вместо старшего?

– Потому что младший никогда не появлялся в клинике, мои люди проверили. Он прилетел в Камбоджу впервые, когда отец умер. А получить секреты «Кинопса» он мог только здесь. И как, по-твоему, старший передал их младшему?.. Не знаешь? Я тебе скажу. Никак.

Одинцов сразу согласился.

Во-первых, чем выше ценность информации, тем более тщательно её хранят. Как специалист в области безопасности он это хорошо понимал. «Кто владеет информацией, тот владеет миром», – говорил банкир Натан Ротшильд, из-за потомков которого троица недавно рисковала жизнью в Лондоне. А информация о лекарстве от старости – бесценна. Большой Босс никогда, ни за что и никаким способом не стал бы её пересылать даже по частям, а тем более целиком.

Во-вторых, Cynops Rex – не просто набор формул и не рецепт, который достаточно рассказать по телефону или отправить в письме. Это результат гигантского комплекса исследований и тончайших технологий. Создание препарата – живой, ещё не законченный процесс. Чтобы подхватить эстафету, Шарлеманю-младшему требовалось провести с отцом в лабораториях клиники не день-два и даже не месяцы, а годы. Перенять всё от и до, усвоить все тонкости…

…но теперь тайну Большого Босса, видимо, знал только Кашин – и манипулировал новым владельцем клиники. Правда, и доверия к сыну партнёра он испытывал больше, чем к другим участникам цепочки производителей препарата.

Косвенно в пользу этой догадки говорила внезапная болезнь пациентов. Кашин – действительно не биолог и наверняка что-то упустил, работая без первого номера. Ошибки копились пять лет. Наконец, количество перешло в качество: возникла очень серьёзная проблема. Шарлемань-младший не сумел быстро с ней справиться, поскольку Кашин