Странные вещи - Эли Браун

но от нее уже осталась лишь половина. Как только она погаснет, бой продолжится. А в коробке оставалось всего четыре Спички.

Оставив Нессу, Клевер бросилась к ближайшим солдатам – кучке французов, которые залегли за грудой битого кирпича. Один прищурился, глядя в прицел винтовки, другой только что перезарядил ружье и сморщился, а в остальном все они были одинаковыми, как близнецы. Сейчас, когда все они застыли в неподвижности, Клевер ясно видела одно и то же землисто-бледное лицо – с густыми бровями и темно-серыми глазами – в точности повторенное у каждого из мужчин. Перед ней была та самая погибель, бесчисленная армия, которой так боялся Ганнибал. Девочка попыталась выбить из их рук винтовки, но с таким же успехом могла бы помериться силой с мраморными статуями.

Забравшись на перевернутую повозку, Клевер ломала голову, ища решение. Спичка догорала.

Отвернувшись от битвы в надежде, что в последнюю секунду ее осенит. Клевер заметила Старьевщика Уиллита – он все еще был жив! – и несся со всех ног к мосту. Застигнутый Спичкой, браконьер замер под рискованным углом: он рвался к шахте.

Клевер воспользовалась последними мгновениями, чтобы спрыгнуть с повозки и спрятаться за деревом, поближе к Нессе. Пламя обожгло ей пальцы, она выронила догоревшую Спичку, и тотчас же вокруг вновь разгорелась битва.

– Что ты сделала? – крикнула ей Несса.

Но Клевер, не ответив, схватила Орех и поднесла его ко рту.

– Не ходи туда, Уиллит! – крикнула она, беспомощно глядя, как браконьер в несколько прыжков одолел мост и оказался в безопасности на противоположной стороне каньона.

Уиллит бросился в шахту.

– Только дураки уходят с пустыми руками, а Старьевщик Уиллит не дурак.

Спустя всего несколько секунд после того, как он исчез во мраке туннеля, в скалу над входом врезалось пушечное ядро. Камни завалили вход в туннель – словно захлопнулась пасть, поглотив Уиллита.

Глава 24. Дочь беды

Увидев, что вход завален, истребляющие друг друга люди на миг остановились. Но буквально через пару секунд воздух снова прошили пули. Сражение продолжалось, несмотря на то что награда оказалась вне досягаемости.

Цапля то скрывалась в тлеющем лесу, то выходила, неся с собой невыносимый жар. Она возвышалась над снующими перед ней солдатами на голенастых ногах, которые сейчас напоминали два огненных столпа. Те, кого Цапля клевала, превращались в пепел еще до того, как она успевала их проглотить.

Если Уиллита не завалило камнями, в шахте ему грозила голодная смерть. Если кто и заслуживал смерти, так это Старьевщик Уиллит. Но Клевер было невыносимо стоять сложа руки, когда рядом умирал человек.

Вдруг ее оглушил треск погремушки Гадюки, заглушивший даже пушечные раскаты. Клевер вскочила и услышала собственный голос:

– Хватит прятаться…

– Что ты делаешь? – поймала ее за рукав Несса.

– Хватит секретов. И хватит убивать.

Стряхнув ее руку, Клевер решительно шагнула вперед.

– Вернись! – вскрикнула за ее спиной Несса.

Подсвеченная адскими отблесками лесного пожара, Клевер ринулась в самое пекло сражения.

– Хватит! – кричала она.

Она оказалась в эпицентре бури. Воздух вокруг нее сверкал от шрапнели. За ней бросилась Несса, багровая от страха, однако полная решимости удержать обезумевшую подругу, – но взрыв повалил ее на землю.

Между ними рухнуло горящее дерево, подняв облака сажи и угольев. Пока Несса откашливалась и бранилась, отделенная от подруги стеной огня, Клевер продолжала мчаться вперед. Шум, стенания – все слилось для нее в один звук, как если бы каждая пуля и каждое ядро разом ударили в огромный колокол, и над миром разнесся оглушительный похоронный звон, слившийся в одно-единственное слово:

ХВАТИТ.

* * *

Именно этот миг и принес славу Клевер Элкин, именно он вдохновил слагать песни о дочери врача. В каждой газете появилось изображение: ее силуэт посреди поля битвы. Уцелевшие в том бою солдаты вспоминали, как разом опустили винтовки, заметив эту необычную девушку, совсем юную, храбро стоявшую под градом пуль.

Стрельба полностью прекратилась, но тут, словно демон из расплавленного ядра Земли, за ее спиной возникла Цапля. Это видели все. Последние пули плавились, попав на ее оперение, а Цапля схватила Клевер и проглотила ее, как головастика. Но девочка не сгорела. Сквозь длинное горло Цапли она провалилась ей в брюхо и плавала там, как тень зародыша, в раскаленном добела огне.

Потом она схватила Сердце-Уголь и сжала этот живой огонь в кулаке. Испустив мучительный вопль, Цапля зашаталась, теряя силы без своего пылающего сердца. Когда это воплощение пожара рухнуло на землю, Клевер прыгнула и приземлилась на корточки. Из поднявшегося вихря черного дыма она вышла, продолжая сжимать в кулаке Уголек. Наверняка ей было очень больно, но она держала сердце Цапли, как семейную реликвию. Все, кто это видел, клялись, что ее рука раскалилась докрасна. Девочка была вне себя.

Разгневанная так, что ее ярости хватило бы, чтобы сжечь весь мир вокруг, девочка стояла среди тлеющего поля битвы и кричала на солдат.

– Убийцы! Вы ищете силу? Вам нужна власть? Я – единственная диковина, которая имеет сейчас силу и власть. Я – дочь беды, в моих жилах течет яд. Штопальщица мертва и похоронена. Ее секреты уничтожены. Шахта обрушилась. Эта гора превратилась в могилу. Оставьте же ее в покое. Вы здесь ничего не найдете, кроме смерти.

Это видение заворожило всех присутствующих: неземное дитя, сияющее во внезапно наступившей тишине. Даже Гремучая змея на ее шее сверкала, как расплавленная бронза.

А потом, когда она крикнула:

– Возвращайтесь по домам, пока еще можете! – из-за деревьев полезли гнусы и стали подвывать ей, и их хор был похож на ураганный ветер.

Многие солдаты говорили потом, что бросить оружие и отступить их заставил бушующий лесной пожар или завывания полчищ гнусов. Но нашлись среди них и честные люди, сказавшие, что именно Клевер остановила битву. Они увидели в ней силу, превосходящую любые диковины, превосходящую любой договор или нацию, – силу, которая пристыдила их, испугала, а потом дала им надежду.

* * *

Воспоминания самой Клевер об этом эпизоде были туманными, как сон. Она помнила, как жар Цапли вскипел в ее крови, как боль превратилась в силу. Помнила сажу на лицах людей, бегущих по склону горы, и гнусов, преследовавших их по пятам.

Она помнила, как с самых верхних ветвей выстоявших деревьев оскорбленным ангелом наблюдал за ней Ганнибал.

Эпилог

Ледяная поверхность озера Саламандра бугрилась и пучилась.

Дома ее никто не встретил. Даже сверчки и птицы. Колесо водяной мельницы застыло на месте. Тишина была обвиняющей.

Клевер тянула за собой длинную цепь. На ее конце был закреплен почерневший железный ящичек. Она прошла по волнистой поверхности льда, ящик зашипел.

Найдя определенную точку посреди озера, она опустилась на колени и открыла ящичек. Сердце Цапли выскочило и, шлепнувшись на лед, почти мгновенно протопило в нем сквозную голубую дыру. Через эту отдушину в небо взвился столб пара –