Странные вещи - Эли Браун

устала. Наконец-то я получила то, чего хотела, позволь мне оставить это себе. Я нашла свою девочку.

Из скорлупы Ореха в кармане Клевер донеслись приглушенные звуки выстрелов. Уиллит был еще жив. Он забрал у Гриба вторую скорлупку, и, судя по звукам, поблизости разгоралась битва.

– Они едут сюда ради диковин, – сказала Клевер. – Что мы можем сделать?

– Что нам осталось сделать? Я уже все закончила, – и Минивер сползла на пол. – О, детка, можно мне поспать? Сделай мне такое одолжение, хорошо?

Минивер снова приподняла волосы, показав странную серьгу из синей Нити.

– Можешь ее выдернуть? Ради меня. Ты уже избавила меня от лихорадки, открыла мне глаза. Умная и храбрая, изумительная девочка. Это больше, чем заслужила твоя мать. Я не хочу снова стать… не хочу снова запутаться. Хочу ясно сохранить в памяти твое лицо.

Клевер сжала Нить между пальцами, но не могла заставить себя ее выдернуть. От горя у нее перехватывало дыхание.

– Когда мы привезем тебя домой… – она разрыдалась.

– Мой дом здесь, – Минивер коснулась сердца Клевер. – Зеркало никогда не отпустит меня. Языки пламени… Нить… навсегда. Ты должна сделать это для меня.

– Не могу! – Руки Клевер дрожали.

– Освободи меня.

И тут твердая рука Константина тоже взялась за Нить, его безмолвная сила поддержала Клевер. Всхлипнув в последний раз, Клевер наклонилась и поцеловала мать в лоб.

– Такой беспорядок, – вздохнула Минивер.

– Не волнуйся. Мы все здесь уберем, – пообещала Клевер сквозь слезы. – А теперь отдыхай.

Клевер выдернула Нить из уха Минивер. Изуродованное, сшитое из кусков тело исчезло первым, и на какое-то благословенное мгновение на руках дочери осталась одна, цельная, необгоревшая Минивер. Потом и она растаяла, рассеялась, как лунный свет в стакане воды. Клевер уронила на колени пустые руки, а пещеру осветили оставшиеся от ее матери слабые отблески, легкие, как семена одуванчика на ветру.

Глава 23. Чудо или проклятие

Клевер тяжело опустилась на пол пещеры, и на мгновение вокруг стало так тихо, как и должно было быть в самом сердце горы. Потом гнусы, которые, когда Минивер исчезла, застыли как мертвые, стали трястись и стонать, скорбя о своей повелительнице.

– Клевер, – с тревогой в голосе окликнула Несса.

– По воскресеньям мы с отцом обычно ужинали с вдовой Хеншоу, – заговорила Клевер. Воспоминания так и полились, вместе со слезами. – Они вечно обсуждали, что делать при тяжелой беременности.

Несса помогла ей подняться, и Клевер продолжила:

– В тот вечер мы ели суп из белой фасоли с соленой свининой, оладьи из кукурузной муки, салат из горчичной зелени с тутовым уксусом. Я наелась до отвала, забралась под стол и уже начала засыпать, но тут услышала, как вдова шепчет: «Должно же быть средство. Если она еще жива, где-то там…» А отец тогда сказал: «Я спас то, что можно было спасти. И не стану рисковать тем, что осталось». Я долго ломала голову, но так и не догадалась, о каком пациенте они говорили. – Клевер рассмеялась сквозь слезы, как в горячке.

Гнусы засуетились и, похрюкивая и чирикая, стали разбегаться по темным углам.

– Нам нужно уходить, – сказала Несса.

– Ты не понимаешь? – Клевер вскинула голову. – Отец знал, что Штопальщица – это мама.

– Он должен был сказать тебе.

– Но это такое блаженство – засыпать под потрескивание огня, чувствуя запах свежего хлеба, слыша тихие голоса. Я чувствовала себя в безопасности! Папа не держал меня в неведении. Он берег меня от ужаса. Он выстроил эту безопасность ради меня и боролся за нее изо дня в день.

Несса потащила Клевер к лестнице, ведущей в главный туннель, а гнусы тем временем начали клубиться в темноте, словно надвигающаяся буря. Там, во тьме, они шептались и выли на разные голоса.

– Теперь я понимаю. Я, наконец, поняла, что случилось с моей семьей.

Звуки войны из скорлупы Грецкого Ореха становились все громче. Клевер упала на колени. Ее обуревали слишком сильные чувства: облегчение от того, что она, наконец, узнала. И горе от потери едва обретенной матери. Девочке казалось, что она и сама расколота и разваливается на части.

– Тебе нужно с ней попрощаться, – решительно сказала Несса и сунула саквояж Клевер в руки. – Ты успокоила ее душу. Никто другой не мог этого сделать. Может, потому она и искала тебя. А теперь, Клевер, нам пора идти.

Взгляд Клевер был прикован к рабочему столу матери, шедевру безумия и беспорядка. Взяв в руки Пестик, она осмотрела его.

– Мама изобрела процесс, который обращает смерть вспять.

– И получаются гнусы, – напомнила Несса.

– Но получилась и Сюзанна.

– Мы обе знаем, что сделает с этим Оберн, – сказала Несса.

Мысль об армии живых мертвецов, воюющих на бесконечной войне, заставила Клевер встряхнуться. Под стенания гнусов, толпившихся в темных углах, под раскаты стрельбы и орудийных залпов, эхом разносившихся над ними, Клевер и Несса поспешно разбирали лабораторию. Побросав диковины на высохшую бизонью шкуру, они потащили их в дальние пещеры. За ними потянулись осиротевшие уродцы, продолжая шуршать и перешептываться.

Проходя через гроты, где были свалены всевозможные вещи, Клевер решила разбросать диковины по грудам хлама и так замаскировать их среди обычных предметов.

– Может, лучше взять их с собой? – спросила Несса. – Тогда уж точно никто их не подберет и не сможет снова собрать вместе.

Клевер согласилась. Каждую вещицу она подолгу держала в руках, пытаясь представить ее силу и вспоминая, к каким катастрофам привели Ледяной Крюк и Бокал.

– Каждая из них может быть и чудом, и проклятием. – Девочке пришлось замолчать, потому что горло ей сдавила печаль, такая давняя, что она казалась старше самой Клевер.

– Решать тебе, главное – делай это быстрее, – поторопила Несса, косясь в темноту, где толпились гнусы. – Я даже думать боюсь, как они могут повести себя без нее.

Клевер плакала, бросая Маслобойку и Скалку к другим кухонным принадлежностям. Она плакала, бросив Молоток среди инструментов и убирая Венчик в саквояж. Она плакала, складывая в карман Перчатки.

– Лучше бы эти решения принимал кто-то другой – мудрый и хороший, – приговаривала она. Но здесь, в тусклом свете в сердце горы, больше не было ни души: только Клевер, Несса и бессловесная Гадюка, обвившая ей руку.

Клевер взвесила в руке Пестик. Синий Порошок, который он производил, спас ей жизнь, но без него не было бы и гнусов. Внезапно прогремевший взрыв заставил ее выронить диковину. Гнусы лавиной ринулись на девочек, и Несса закричала. Но уродцы не напали, а пробежали мимо, стремясь на поверхность. Со свода пещеры посыпалась пыль. Клевер ползала на коленях, пытаясь нащупать Пестик.

– Надо бежать! – Несса рывком подняла Клевер на ноги, не дав ей закончить поиски. Они поспешили к выходу, пытаясь держаться на ногах и не поскользнуться на обрывках шкур. Раздался новый взрыв. Клевер почувствовала, что саквояж раскрылся и вещи из него падают на землю. Шахта вокруг них содрогалась так, что у