Место встречи - Левантия - Варвара Шутова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— А жених-то где? — встрепенулся Моня, — у меня для него подарочек, его часть пари.
— Тут я, тут, показывай, что притащил, — раздался недовольный голос Шорина,— и Давыд вышел из своей («нашей» — поправила себя Арина) комнаты.
Арина с Моней ахнули.. По изысканности Шорин сейчас не уступал даже Моне, хотя был бос и растрепан. Одет он был в шикарный костюм цвета кофе с молоком.
— Откуда такая красота? — присвистнул Моня.
— Яну шили на свадьбу. Моя мама настояла, чтоб жених прилично выглядел, — Белка вошла с горячим чайником, — так что один раз надеванный. Наум Львович подогнал, сказал — на сдачу от платья.
Моня достал из кармана нечто нестерпимо-яркое. Развернул — это оказался шелковый галстук, на котором по желтому фону прыгали оранжевые обезьяны.
— Не, я такой не повяжу, — отпрянул Шорин.
— Ну, братец, — пари есть пари. Я свою часть выполнил, теперь твоя очередь. Я, между прочим, этот галстук аж из Японии привез! Только ради тебя. Так что не наденешь — сначала обижусь, а потом повяжу его Варягу. Может, он лучше понимает, что такое честь и мужская дружба.
— Отстань от собаки. Я это… — Давыд потупился, вертя чудовищный галстук в руках, — в общем, я не умею все это вязать.
— Понял. Позволь за тобой поухаживать, — Моня принялся деловито завязывать галстук Шорину. — Виндзорский узел, последний писк моды! Кстати, во сколько вы регистрируетесь?
Арина с Давыдом переглянулись.
— А что, там как-то договариваться надо было? — удивленно спросил Давыд, — Я думал, заскочим как-нибудь…
— Да ничего ты не думал, — досадливо вздохнул Моня, — небось, просто забыл.
— Честно говоря, да.
— Ладно, давайте одевайтесь — что-нибудь придумаем. Надо успеть до начала рабочего дня, а то Яков Захарович нам устроит. И, Дава, если ты заправишь эти прекрасные брюки в сапоги — ты будешь глубоко неправ.
Белка достала из шифоньера нечто белое, невесомое, струящееся и матово поблескивающее. Такую роскошь Арина раньше видела только на дивах из трофейного кино.
— Ирочка! Тебе помочь? — Белка поманила Арину в маленькую комнату.
Платье шилось без примерок. Арине недосуг было бегать в ателье, так что она отдала Белке Ликин парашют, а вместо выкройки вручила свой летний сарафан. Но Белка была знакома с лучшим левантийским портным Наумом Львовичем Тома, а он свое дело знал крепко. Платье село как влитое.
Невеста вышла из комнаты походкой королевы. Восторженный свист Мони и возглас Давыда подтвердили: она была в этом платье не просто хороша — великолепна.
Арина никогда не подозревала, что она красивая. Да еще и настолько. Она удивленно, как в первый раз, рассматривала себя. Сзади подошел Шорин — и тоже восхищенно уставился на отражение Арины.
— От вас, конечно, глаз не оторвать, но нам пора бежать, — встрял Моня, — паспорта не забудьте. И это, Дава, звездочку приколи.
Давыд скривил лицо, и Моня поспешил объяснить:
— Понимаю, что раздражает. Но это лучше, чем сидеть в очереди.
И Моня оказался прав. Когда они дошли до загса — там уже скучали три пары. Но Арину с Давыдом пропустили вперед без вопросов.
Девушка-регистратор была какая-то странная. Когда Давыд и Арина вошли — округлила глаза, увидев черный «особый» паспорт Давыда, успокоилась было, но, заглянув в него, снова выразила крайнее удивление.
Впрочем, работу свою выполнила быстро, так что уже минут через десять они вышли из загса мужем и женой.
— Мы так и будем весь день бегом? Можно мне пять минут постоять-покурить? — раздраженно спросила Арина, когда Моня бодро потрусил в сторону каретного сарая.
— О! Хорошая идея! — Моня развернулся на пятках, остановился и достал папиросу.
— Вот запретит тебе муж-тиран курить — что делать будешь? — ехидно спросил Шорин, отмахиваясь от дыма.
— Буду по нему иногда скучать, может, даже поздравлять открыткой с праздниками, — задумчиво ответила Арина.
— Нет, ты слышал, слышал — ей папиросы важнее меня! — запальчиво выкрикнул Давыд Моне
— Бачили очі, що купували, — флегматично отозвался тот. — Арине тоже вот не повезло. Ты теперь, можно сказать, ее жизнь.
— Длинная же у меня жизнь, — смерила Арина Давыда взглядом с ног до головы.
— Зато какая тяжелая… — печально вздохнул Моня.
Из открытого по случаю жары окна загса послышался женский голос:
— Нет, Нюр, говорю тебе — настоящий сумасшедший. В ухе серьга, на шее галстук
с обезьянами, — Моня многозначительно поднял бровь, а голос продолжил, — ты бы его невесту видела! Она мне в матери годится и страшна как смертный грех. А потом смотрю — мне два паспорта подают, простой и «особый». Ну, думала, ведьма, очаровала человека. А нет — Особый там он. Точно сумасшедший!
У Давыда на скулах заиграли желваки.
— Дава! Умоляю! Тебе еще работать! — Моня бросился к другу.
— Я вежливо, и мутить не буду, — прорычал Давыд, одним махом запрыгивая в окно.
Через минуту из окна донесся голос Шорина. Говорил он негромко, сжав зубы, даже не говорил, а утробно рычал:
— Девушка! Вы не будете столь любезны извиниться перед моей женой?
Тут же в окне появилась голова регистраторши.
— Извините, — сказала она в сторону Арины, громко икая.
До каретного сарая шли молча. Настроение было не праздничное. Арина иногда украдкой посматривала на Давыда — и пыталась понять, изменилось ли что-нибудь от того, что в их жизни появился листок желтой бумаги с тусклыми машинописными строчками и расплывающимся фиолетовым штампом.
Вот этот человек рядом — не просто коллега, друг, любимый — а муж. На всю жизнь. Его или Аринину — как получится.
А как дошли до УГРО — потек обычный рабочий день. Ну разве что юная практикантка вскрикнула, увидев Арину в свадебном платье, выходящую из морга. И Клим Петрович, столкнувшись в коридоре с Шориным, прочел ему лекцию о недопустимости буржуазных обезьянок в образе сотрудника уголовного розыска. Равно как длинных волос, серьги в ухе и порванного под мышкой пиджака.
Шорин, как всегда, пропустил слова Клима мимо ушей, хотя пиджак все-таки зашил — на живульку, небрежно — но лучше, чем с дырой ходить.
В обед Моня посмотрел на часы и сказал, что у Давыда с Ариной есть ровно час, чтобы сходить домой, привести себя в идеальный вид — и
