Жена - девочка - Майн Рид
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Бланш! Что с ней?
— Я не могу сказать, что это меня сильно касается, дядя, только из уважения к вашей семье. Ведь она не только ваша дочь, но и моя кузина.
Сэр Джордж положил дипломатический пакет на стол, нацепил на нос свои очки и устремил на племянника вопросительный взгляд.
— Что ты этим хочешь сказать, мой друг? — спросил он после того, как такой несколько затянувшейся паузой испытал молодого Скадамора на самообладание.
— Мне немного неприятно говорить вам об этом, дядя. Кое-что вы, возможно, заметили сами, так же, как и я.
— Нет, я ничего не заметил. О чем ты?
— Хорошо, тогда я скажу. Вы допустили в наш дом одного человека, который, по-моему, джентльменом не является.
— Кто этот человек?
— Это капитан Майнард, как вы его называете.
— Капитан Майнард не джентльмен?! Какие у тебя есть основания утверждать это? Будь осторожен, племянник. Это серьезное обвинение против любого гостя в моем доме, и тем более — мало знакомого здесь. Я имею серьезные основания полагать, что он джентльмен.
— Дорогой дядя, я сожалею, но не могу согласиться с вами, поскольку я имею серьезные основания полагать иное.
— Позволь мне услышать твои возражения!
— Хорошо. Во-первых, я был позавчера с Бланш на охоте в заповеднике, когда там стреляли фазанов. Мы разделились; она отправилась домой, а я остался, чтобы продолжить охоту, как и намеревался. В это время появился мистер Майнард, который скрывался в ближайшей роще падубов, и присоединился к ней. Я уверен, что он специально ждал удобного случая для этого. Он прекратил свою охоту и сопровождал ее домой, беседуя с ней всю дорогу, с такой фамильярностью, как будто бы был ей брат!
— Он имеет на это право, Франк Скадамор. Он спас жизнь моему ребенку.
— Но это не дает ему право говорить ей такие вещи, о которых я слышал.
Сэр Джордж вздрогнул.
— Какие вещи?
— Очень многие. Я не говорю о том, что он говорил ей в заповеднике. О чем они там говорили, я, конечно, не мог слышать. Я держался от них слишком далеко. Я говорю о другом разговоре, который я слышал вчера вечером, когда они танцевали вместе.
— И что же ты слышал?
— Они разговаривали о книге, которую написал Майнард. Моя кузина заявила, что она так мечтает прочесть ее, что не будет ради этого спать всю ночь. В ответ он выразил надежду, что она будет чувствовать то же самое на следующую ночь после чтения. Дядя, разве может незнакомец говорить такое и слушать ее ответ?
Вопрос был излишним, Скадамор мог заметить, что очки сэра Джорджа неожиданно сползли с его носа.
— Ты сам слышал все это, да? — спросил он почти машинально.
— Каждое слово.
— Между моей дочерью и капитаном Майнардом?
— Как я сказал, дядя.
— Тогда не говори об этом больше никому. Храни это в тайне до тех пор, пока я не скажу тебе. А теперь иди! У меня есть серьезное государственное дело, которое требует моего внимания и времени. Иди!
Племянник, так решительно изгнанный, покинул библиотеку.
Как только за ним закрылась дверь, баронет вскочил с кресла и, нервно шагая по комнате, воскликнул:
— Вот к чему приводит проявление снисходительности к республиканцу — предателю интересов королевы!
Глава LI
ПОД ДЕОДАРОМ[62]
Днем рождения Бланш Вернон не завершились празднества в доме ее отца. На следующий день состоялся званый обед, роскошный, как и накануне, за которым вновь последовали танцы. Это был сезон праздников в английской сельской местности, когда зерновые уже убраны, рента уплачена, и фермер отдыхает от тяжелого труда, а сквайр наслаждается спортивными состязаниями.
Снова в Вернон Холле собрались высокие гости благородного происхождения, и снова чарующие звуки арфы и скрипки призывали к романтическому движению ног.
И снова Майнард танцевал с дочерью баронета.
Она была еще слишком молода, чтобы принимать участие в этих развлечениях. Но это был дом ее отца, а она была единственной дочерью — и потому, несмотря на столь юный возраст, она играла роль хозяйки особняка. Верная своему обещанию, она прочитала роман и высказала свое мнение о нем взволнованному автору.
Роман ей понравился, хотя она и не была от него в восторге. Она не сказала об этом прямо, но по ее поведению Майнард догадался, что это так. Кое-что в книге, казалось, не удовлетворяло ее. Он не мог догадаться, что именно. Он был слишком разочарован, чтобы расспрашивать об этом.
И снова они танцевали вместе, на этот раз вальс. Выросшая в сельской местности, Бланш тем не менее вальсировала превосходно. Она брала уроки у учителя-креола, когда жила на другой стороне Атлантики. Майнард, со своей стороны, был замечательным танцором, и со своей юной партнершей танцевал восхитительно.
Без всякой задней мысли, только лишь в порыве танцевального энтузиазма, она положила голову на его плечо и закружилась с ним в танце — с каждым вращением опуская голову все ниже, ближе к сердцу. И совсем не подозревала, что за нею наблюдают.
В вихре этого вальса ей казалось, что в комнате только они одни: он и она. Вдовы, одиноко сидевшие в стороне, смотрели на них через очки и, потряхивая своими париками, бормотали слова неодобрения. Молодые леди, оставшиеся не у дел, завидовали танцорам, а высокомерная леди Мэри выглядела хмурой и злой.
«Золотой молодежи» не нравилось поведение Майнарда и Бланш, и меньше всего это нравилось Скадамору, он бродил по комнате нахмуренный и злой или останавливался, чтобы понаблюдать за движением платья своей кузины, которое, казалось, готов был разорвать. Никакого облегчения ему не принесло и окончание этого вальса. Наоборот, оно только усилило пытку: пара, за которой он так ревниво наблюдал, прошла, гуляя под руку, через оранжерею и вышла наружу, в сад.
Ничего необычного в том, что им захотелось выйти из дома, не было. Стояла теплая ночь, и обе двери — в оранжерею и в гостиную
