Политическая антропология - Людвиг Вольтман

В тесном родстве с географической теорией истории находится экономическое учение Карла Маркса, проповедующее, что зависящие от географических состояний экономические отношения господствуют над ходом социальной, политической и духовной истории; что преобразования в способе питания, в орудиях и отношениях обмена вызывают соответствующие изменения в социальной структуре народов и параллельным образом преобразовывают духовную их деятельность и идеи.

Но как зоологи пришли к убеждению, что в органическом развитии видов действуют внутренние определенно направленные силы и закономерности, так и естествоиспытатели человеческого рода должны были все более убеждаться, что сам человек, его общая физиологическая природа и ее особое образование в расе и личности являются самостоятельными и своеобразными факторами исторического развития.

К. Маркс высказал тезис, что «история представляет непрестанный ряд превращений человеческой природы». Этот тезис несомненно ложен, в том смысле, к каком понимает его Маркс. Во-первых, внутри истории общечеловеческая натура остается неизменной в своих физиологических и психологических свойствах. Затем, на основании антропологических и культурно-исторических исследований можно вывести доказательство, что телесные и духовные различительные признаки отдельных человеческих рас, насколько мы в состоянии проследить историю назад, остаются неизмененными в главном и существенном. Своеобразность и степень интеллектуальной расовой одаренности остаются неизменными вопреки всем историческим превращениям. Расы — это факторы природы, которые должны быть введены в баланс исторических событий как данные причины и силы. Возникновение этих расовых способностей лежит по ту сторону истории в более тесном значении этого слова, о которой именно здесь идет речь. Эти способности возникли в доисторический органический ериод культурной истории, который нам разъяснили основательным образом Ламарк и Дарвин.

Несмотря на постоянство основных расовых различий, в истории все-таки как и культурно-историческое развитие связано причинно и закономерно со своеобразными физиологическими явлениями. Но превращение выполняется совершенно иначе, нежели это представлял себе Маркс, который полагал, что измененное внешнее экономическое положение вызывает в «головах» «людей» иное духовное отражение и таким путем изменяет человеческую природу. Ближе к правде стоит его дальнейшее определение, что хозяйственная классовая борьба между экономическими причинами и их идеологическими влияниями действует как посредствующий член социально-психологического процесса. Что это превращение должно понимать не просто социологически и психологически, а скорее оно основывается на физиологически-генеалогическом процессе, — для Маркса так и осталось невыясненным, хотя он и делает в этом направлении несколько, правда, смутных намеков, которых, впрочем, он не развивает дальше в своей теории истории, и они оне оказывают на нее влияния.

Что лежит в основании исторических изменений, так это — непрестанная перемена рас. Превращения в антропологическом строении общества. Физиологические превращения совершаются либо путем одностороннего положительного отбора с последующим внутригрупповым браком, посредством чего существующие от природы свойства расы или группы индивидуумов достигают особенно высокого отбора — либо посредством одностороннего отрицательного отбора, который органических носителей определенных особенностей и свойств выключает из расового процесса посредством эмиграции, бездетности, безбрачия, либо путем прямого искоренения или, наконец, посредством расовых примесей, которые могут влиять благоприятным или неблагоприятным образом на развитие физических и духовных признаков.

Разделение на сельское и городское население, эмиграция и колонизация, деление на касты и сословия не могут быть объяснены одними только чисто-социологическими, экономическими или географическими причинами, но являются первоначально процессом антропологического группового или индивидуального отбора, покоящегося на силе индивидуальных или расовых различий. Измененные жизненные условия в городе, колонии, в касте могут обратно воздействовать на антропологический тип в смысле ли прогрессивной вариации и унаследования или потому, что путем отбора составляются новые и отклоняющиеся свойства, или же наступают органические вырождения.

Мы оказались бы виновными в одностороннем преувеличении, если бы захотели рассматривать географические и обусловленные ими технические и экономические обстоятельства как не имеющие большого значения для политической и культурной истории. Вряд ли требуется поэтому опровергать с этой точки зрения тезис Гобино, который говорит, что «в прогрессе или в неподвижном состоянии народы независимы от тех мест, где они обитают». Почва, климат, фауна и флора, соседство других народов — вот важные внешние условия для политического и интеллектуального развития рас. Хотя в пределах исторического периода материальные причины никоим образом не могут существенно изменить естественные расовые предрасположения, необходимые для развития и расцвета дарований.

Климат оказывает важное влияние на физическую и духовную продуктивность расы. Солнечный свет производит настроение, более исполненное надежд, более бодрое и более радостное. Сильная жара и сильный холод производят парализующее действие, что обусловливает вялый характер собственно тропических обитателей и неспособность крайнего севера к созданию более высокой культуры. В тропических странах только горные страны составляют исключение. Только умеренный климат представил доказательства способности к произведению более высокой и все более развивающейся культуры, ибо он понуждает человека к неутомимой деятельности, между тем как жаркий с одной стороны усыпляет его деятельность, а с другой — доставляет ему все без труда; холодный же климат понижает всякую деятельность и приводит ее к самым примитивным формам.[282]

Как мало, однако, можно считать всеобще действующим законом такое прямое отношение между расой и ее характером, указывает приводимый Кирхгофом пример ацтеков, предостерегающий от слишком поспешного вывода, что настроение духа народов является непосредственным отражением окружающей их среды. Ибо потомки ацтеков «под лазуревым сияющим небом Мексики, среди ландшафта, который, вплоть до величественных исполинских вулканов с их снежными вершинами, выглядит несравненно прекраснее, нежели местность у подножия Везувия или Этны, поражали меланхолией, которая у них, как у большинства индейских племен, запечатлена на лице как расовое наследие». С другой стороны, эскимосы, в бедных светом, холодных северных областях, обнаруживают сердечно-веселое расположение духа, которое надо отнести к последствиям естественного отбора. «Только исключительно одаренные ясностью духа люди оставались в живых при своем случайном появлении в тех северных широтах; на основании известной наследственности темперамента они передавали эту, ничем не подавляемую, веселость дальнейшим поколениям, у которых этот драгоценный дар охраняется, хотя лишь в немногих тысячах сердец, тем, что каждому случайно подверженному к унынию неминуемо произносится смертный приговор самой природой».[283]

Плодородные долины больших рек, удобный для мореплавания морской берег, богатство почвы минералами, именно бронзой, железом и каменным углем, — вот необходимые средства к развитию более высокой культуры. Но чтобы эти средства были найдены и целесообразно использованы, для этого нужны энергия и интеллект, которыми расы обладают от природы в неодинаковой степени. Энергичная интеллигентная и стремящаяся вперед раса сама ищет для себя эти средства и завоевывает страны, которые необходимы для ее развития. Одного взгляда на историю населений достаточно, чтобы убедиться в том, что лучшие расы достигали необходимых для развития своих врожденных побуждений и выполнения своих задач внешних естественных условия посредством странствований и завоеваний, если эти условия не существовали в первоначальных их местожительствах. Аделунг замечает, например, что готы на берегах Черного и Каспийского морей, со своею дикою храбростью, были в течение многих веков в тягость всем своим соседям и при этом всегда пытались проникать в лучшие земли. Вся история странствований человеческих рас, в которой так называемое «переселение народов» представляет все же только один, хотя и важный, эпизод, показывает, что отыскивание и завоевывание подходящих местожительств являются результатом антропологических свойств и качеств.

Уже раньше было обстоятельно указано, что физическая организация человека, в противоположность животному, обладает своеобразными и целесообразными свойствами и качествами, благодаря которым человек становится творцом и носителем экономических и интеллектуальных функций и может на этом основании создать организацию семей и государства. Кроме этого физического видового характера, имеются еще специальные антропологические свойства отдельных рас, физиологическая расовая энергия, которая дифференцирует экономические и интеллектуальные продукты. Таким образом мы неизбежно приходим к убеждению, что политические и духовные деяния рас составляют продукт их физической организации, инстинктов и способностей, согласно тому общему естественному закону, который Р. Лейкарт формулирует так: «продуктивность какого-либо существа неразлучно связана со строением его тела, с его величиной, формой и его свойствами».[284]