Тень стрекозы - Татьяна Викторовна Полякова

пополнять архив стало значительно легче, но, несмотря на это, книжные шкафы ломились от бумаг.

— Вот, взгляните. Здесь и здесь. В случае с Петровым и Прибытковым убийца использовал другое орудие убийства. В первом случае нож с узким лезвием, примерно вот такой формы, во втором, скорее всего, охотничий нож. Вот здесь, видишь?

— То есть с уверенностью мы можем говорить лишь о двух случаях? А что с убийством женщины, которую распяли?

— Я вернулся только вчера и лично им не занимался.

— Я правильно поняла: нет основания полагать, что все это — дело рук одного и того же человека?

— Судя по всему, в квартире женщины, которую распяли, побывали как минимум двое. Так что ни о каком маньяке речи быть не может. Если и действует маньяк, то с уверенностью можно приписать ему два убийства: одно в Питере, другое здесь, твоей тезки. А в трех других случаях кто-то имитировал маньяка. Вырванное сердце и крест, фирменный знак, так сказать. Кстати, я говорил с коллегами, и один вспомнил кое-что интересное, связанное с такой меткой. Было несколько случаев, когда на теле жертвы вырезали крест, я просил его узнать об этом подробнее, но оказалось, что информация закрыта. Соображаешь?

— Как тут не сообразить… Марк Абрамович, а еще фотографии у вас есть? Хотелось бы взглянуть на этот крест.

— Да, пожалуйста.

Он выложил на стол фотографии. Я взглянула и замерла как вкопанная. Увиденное произвело такой эффект, что я, забыв о том, что в комнате не одна, пробормотала:

— Стрекоза… — и почувствовала настоятельную потребность сесть. У меня перехватило дыхание. Я еще раз взглянула на фотографии, очень надеясь, что зрение меня подвело. Со зрением был полный порядок.

— Что? — спросил Марк Абрамович. — Какая стрекоза?

Слово было произнесено, так что отпираться смысла не имело.

— Это не крест. Крест — это две линии, образующие четыре прямых угла. А здесь, как видите, линии изогнуты. Это стилизованное изображение стрекозы.

— И что? — хмуро спросил Ковалев, который до сего момента скромно помалкивал.

— Невероятно, — покачала я головой. — Стрекоза погиб. Он не мог убить Светку.

— Ты можешь объяснить, кто такой Стрекоза и откуда он тебе известен? — рассердился Ковалев.

Я пожала плечами, прикидывая, как половчее выкрутиться.

— О нем мне рассказал знакомый фээсбэшник. Стрекоза — личность почти мифическая. Служил в ФСБ, выполнял сверхсекретные задания, определенного свойства, разумеется. Потом вдруг исчез, чтобы появиться вновь… уже наемным убийцей. Стрекоза на теле жертвы — его фирменный знак. Естественно, бывшие товарищи считали делом чести найти его и уничтожить, и примерно три года назад им это удалось. Теперь совершенно понятно, почему ребята из ФСБ вели себя так странно и почему все сведения о подобных убийствах засекречены, — повернулась я к Марку Абрамовичу.

— Да, свои секреты они не любят раскрывать, даже если они касаются прошлого.

— Подожди, — вновь заговорил Ковалев. — Но если Стрекоза мертв, то кто…

— Имитатор, — ответил ему Марк Абрамович. — Я же вам сказал: кто-то старательно имитирует убийства.

— Но зачем?

Иоффе пожал плечами:

— На этот вопрос, молодой человек, я вам не отвечу. Возможно, имитатору не дает покоя слава этого Стрекозы, как знать… Люди — странные существа.

— Один псих погиб, и на смену ему тут же пришел другой. Если я вас правильно понял, даже не один, а несколько психов. И что прикажешь с этим делать? — глядя на меня, сердито спросил Алексей Дмитриевич.

— Попробуем понять, что происходит, — пожала я плечами.

— Я бы тебе, Ланочка, не советовал вмешиваться в такое дело, — убирая фотографии, сказал Марк Абрамович. — Конечно, ты исключительная девушка, но ловить киллера… Пусть этим займутся те, кому по долгу службы положено. Стрекоза… — пробормотал он и головой покачал. — Да, занятно.

Я пребывала в каком-то лихорадочном состоянии, что, впрочем, неудивительно.

— Садись за руль, — сказала я Ковалеву, когда мы покинули квартиру Иоффе.

— Ничего не хочешь объяснить? — спросил он, заводя мотор.

— Что? — удивилась я. Взгляд его был тяжелым.

— Откуда ты о нем знаешь?

— О Стрекозе? Я же сказала.

— Да-да. О нем поведал знакомый фээсбэшник.

— Стрекоза к тому моменту был мертв, так что страшной тайны он не выдал.

— Допустим. А метку он тебе тоже показал? — Теперь в его голосе была угроза. Он мне не верил и даже не скрывал этого.

— Нарисовал на салфетке в баре. Иногда люди делают глупости.

— И он уверял, что Стрекоза мертв?

— Что значит уверял? Зачем ему было врать? Стрекоза был мертв, иначе откровенность моего знакомого действительно выглядит странно. Одно дело рассказать о событиях, которые уже стали историей, и совсем другое… Куда ты едешь?

— Домой. Есть другие предложения?

Он был прав. В том состоянии, в котором я сейчас пребывала, следовало побыстрее оказаться в родных стенах. Ну, если и не совсем в родных, то… хотя бы выпить чаю, успокоиться и подумать. Я уже совершила ошибку — назвала имя. Точнее, прозвище. Ошибка непростительная, но то, что я увидела на фотографиях, по-настоящему потрясло меня, и я на мгновение потеряла контроль над собой. Это чревато большими неприятностями. Ковалев уже смотрит волком, кое-какие мысли могут появиться и у других людей. Марка Абрамовича я не опасалась, он будет молчать. Он по опыту знает, чего может стоить неосторожно оброненное слово. Я и до этого не сомневалась, что враг у меня серьезный, а сейчас… Имитировать Стрекозу мог лишь тот, кто считал себя если и не лучше его, то ему равным, вне всякого сомнения. Следовательно, он киллер высшего класса. Звучит впечатляюще. А у меня в соратниках лишь участковый Ковалев, да и тот зверем смотрит.

Оказавшись в квартире, Алексей Дмитриевич начал заваривать чай. Двигался не спеша, взгляд отсутствующий. Он, как и я, мыслями был далеко отсюда.

— Ну вот, все готово, — сказал он, налил мне чаю и принялся помешивать ложечкой в чашке. Звук меня раздражал, а Ковалев его точно и не слышал. — Теперь поведение фээсбэшников становится понятно, — заговорил он. — Они с самого начала хотели, чтобы ты была в игре. Светлана каким-то образом была связана со Стрекозой…

— С имитатором, — поправила я. — И он ее убил.

— Хорошо, пусть будет имитатор, — кивнул он. — Мне все это очень не нравится, потому что теперь очевидно: они просто хотели сыграть на вашем сходстве. Оттого и позволили нам шляться по городу и приставать к гражданам с расспросами.

— Довольно глупо, ты не находишь? Если имитатор убил Светку, что они выгадают от моего присутствия здесь? Надеются выманить его из укрытия, используя меня в качестве приманки? Идея дохлая. Зачем я ему?

Я подняла голову, и наши взгляды встретились.