Тень стрекозы - Татьяна Викторовна Полякова

— Сорок шесть.

— Ух ты… Твоему телу любой двадцатилетний позавидует. Как ты с такими достоинствами умудряешься выглядеть побитым молью участковым, для меня загадка.

Выражение глаз Ковалева совершенно не изменилось, он лишь насмешливо улыбнулся. Но потом, в течение дня, я ловила на себе его внимательный взгляд, точно он ко мне приценивался или пытался отгадать некую загадку. Чувствовать его рядом было приятно и тревожно одновременно, и это тоже сбивало с толку.

Мы пили кофе, когда у меня зазвонил телефон.

— Ланочка, доброе утро. Не разбудил?

Я едва не взвизгнула от радости: звонил Марк Абрамович Иоффе, друг моего деда, и надеюсь, что и мой тоже.

— Рада вас слышать! — сказала я с чувством и поинтересовалась, как прошла рыбалка.

Марк Абрамович с энтузиазмом рассказывал минут пять, потом посерьезнел и спросил:

— Ты ко мне заезжала не просто так?

— Каюсь, — вздохнула я.

— Тогда жду сегодня у себя дома в любое удобное для тебя время. Работы накопилось, так что я весь день за письменным столом.

— А если мы приедем через полчаса?

— Буду рад. А кто это мы?

— Мы — это я и мой друг.

— Надеюсь, у вас с ним самые нежные отношения? Тебе пора замуж.

— Я уже была замужем.

— Неудачная попытка не считается. Приезжайте, жду.

— Поедем? — спросил Ковалев, торопливо убирая со стола.

— Конечно.

Марк Абрамович жил в бывшем дворянском особняке в самом центре города. После революции особняк отдали под коммуналки, оттого дом много лет именовали Вороньей слободкой. Не одно поколение граждан, пройдя через коммунальный рай, воспитало в себе стойкое отвращение к совместному быту, а заодно и к соседям. В семидесятых годах прошлого века отцам города стало стыдно за этот оплот незабвенных персонажей Зощенко, и здание отдали под студенческое общежитие. Через десять лет после этого оно приобрело такой вид, что его совсем было решили снести. Но власти вдруг одумались. Особняк отреставрировали, и в бывшем дворянском гнезде появились вполне благоустроенные квартиры. Дом приметили люди с деньгами, первый этаж купил банкир, второй — генеральный директор какой-то крупной компании, и строение стало выглядеть образцово.

Марк Абрамович был свидетелем всех этих превращений. Во флигеле дома он появился на свет, в двух крохотных каморках его семья прожила лет сорок. Во времена студенческого общежития комнаты оставили за Марком Абрамовичем — он читал лекции в вузе, которому общежитие принадлежало. Потом настал светлый миг получения отдельной жилплощади, но миг, как ему и положено, длился недолго — квартиру Марку Абрамовичу выделили все в том же флигеле, второй этаж в котором приобрел лидер местных коммунистов. Естественно, лидеру хотелось приобрести и первый, но Марк Абрамович заявил, что никуда переезжать не намерен, сильно усложнив себе этим жизнь, потому что нажил в лидере непримиримого врага. При личных встречах, которые, к счастью, бывали не часты, лидер то обвинял Марка Абрамовича в распятии Христа, то ядовито напоминал, какие фамилии в действительности носили Зиновьев и Каменев, и грозно рычал «продали Россию», что очень веселило Марка Абрамовича, потому что в отличие от соседа он был не только умным человеком, но еще и обладал чувством юмора.

— Сюда въезд запрещен, — такими словами нас встретил дюжий дядька. За минуту до того он въехал во двор и теперь с неодобрением наблюдал, как мы следуем его маршрутом.

— Серьезно? — огорчилась я. — А вы не на этой машине подъехали?

— Я здесь живу.

— Мы теперь тоже, — ответила я и направилась к подъезду. Дядя устремился за мной с неизвестной целью, но под взглядом Ковалева внезапно притормозил. Я нажала кнопку домофона, а дядя досадливо плюнул.

Дверь открыла Алиса Ивановна, супруга Марка Абрамовича.

— Ваш сосед ведет себя загадочно, — сообщила я, поздоровавшись с ней.

— Это все Марк. Карташов опять заговаривал о продаже квартиры, обещал свое содействие в приобретении новой и даже в ее отделке по нашему вкусу. Убеждал, что он всегда готов, и все такое. А Марк возьми да ответь, что если он к нему надумает, так тоже все сделает в лучшем виде. Теперь сосед с нами не здоровается.

— К нему — это в анатомичку, что ли? — улыбнулась я.

— Разве так шутят? — вздохнула Алиса Ивановна. — Проходите, он в своей комнате, а я пока чай приготовлю.

Марк Абрамович торопливо писал что-то, сидя за огромным столом столетней давности. От былого великолепия дворянского гнезда осталось еще пианино с канделябрами и горка красного дерева — в ней стояли книги, которые Марк Абрамович особенно ценил.

— Жалуется на меня? — понизив голос, спросил он, кивнув в сторону кухни, и поднялся нам навстречу.

— Мне ваша шутка понравилась, — улыбнулась я.

— На грех навел. Представляешь, говорит мне: Марк Абрамович, это же дворянское гнездо, вам, с вашей фамилией, здесь жить даже как-то неприлично. А ему с партбилетом в кармане в самый раз, в дворянском-то особняке. Бог с ним. Что ж, давайте знакомиться.

Он протянул руку Ковалеву, с интересом к нему приглядываясь. Я представила мужчин друг другу и коротко изложила, по какой такой нужде разыскивала Марка Абрамовича.

— Труп в Питере? Сейчас, одну минуту. — Он порылся в ящике стола и достал папку, нашел в ней лист бумаги и протянул мне. Я быстро прочитала текст на полстраницы. «Мужчина двадцати семи лет, рост…» и т. д. Труп обнаружен в лесу. Я быстро произвела подсчет. Это случилось примерно за месяц до нашего знакомства с Валеркой. Сердце вырвано, на груди, ближе к ключице, вырезан крест. Я стала читать дальше — имя, фамилия… и почувствовала, что почва уходит из-под ног. «Абсурд», — едва не произнесла я вслух.

— Труп этот чем интересен… — заговорил Марк Абрамович. — Господин Лагин Юрий Алексеевич, лидер одной из питерских группировок. Разумеется, у него были враги, но способ убийства… Конечно, бандиты не ангелы, но обычно они предпочитают стрелять, а здесь…

— Мафиози стал жертвой маньяка? — нахмурилась я.

— Как-то в такое не верится, верно? Я связался с питерскими коллегами, история занятная. Оказывается, отец этого мафиози — очень большой человек в определенных кругах. Так что возможно, убийство сына — месть ему.

— Действительно занятно. Скажите, убийство в Питере и три убийства здесь совершил один и тот же человек?

— Я абсолютно уверен в двух случаях: Лагин и женщина, что так на тебя похожа, убиты одним человеком, — добавил Марк Абрамович с недовольством. — Нож один и тот же, очень характерной формы.

Он выложил на стол фотографии. Надо сказать, что архив у Марка Абрамовича был впечатляющим, интересные случаи он, по его выражению, «дублировал», то есть делал записи для себя. С появлением компьютера