Тень стрекозы - Татьяна Викторовна Полякова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Казарменный вид квартиры Ковалева навевал уныние. Я сунула нос в холодильник и присвистнула:
— А кормить меня ты собираешься?
— Могу пожарить картошки, — серьезно ответил он.
— Я верю в твои таланты, но… Может, заглянем в магазин?
Возражать он не стал. Вернувшись, нагруженные покупками, совместными усилиями мы приготовили ужин.
— Где я буду спать? — додумалась спросить я.
— В комнате. А я устроюсь на кухне. Есть раскладушка.
— Меня будет мучить совесть.
— Сомневаюсь в ее наличии.
— Ты несправедлив ко мне. На раскладушке могу лечь я.
— Я привык к полевым условиям, раскладушка мне вполне сгодится, а ты все-таки у меня в гостях. По-моему, отлично получилось, — указал он на рагу.
— Ага, — согласно кивнула я с набитым ртом. — Любишь готовить?
— Не очень. Но приходится. А ты?
— Для себя не люблю, предпочитаю кафе. Но когда в моей квартире появляется мужчина, готовлю с удовольствием.
— Часто они появляются? — помедлив, спросил Алексей Дмитриевич.
— Как тебе сказать… Иногда.
— Почему вы расстались с мужем? Ничего, что я спрашиваю?
— Ничего. Причина банальная: я его не любила.
— Зачем же замуж шла?
— Попробую объяснить. У меня был роман с мужчиной намного старше меня. Разумеется, он был женат. Дети, карьера… много всего. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы сообразить: роман будет длиться долго, но, кроме ненужной боли, ничего не принесет.
— И ты вышла замуж?
— Тогда данная идея показалась мне гениальной. С Андреем мы учились вместе, он был влюблен в меня, хороший парень, общие интересы… Я всерьез считала: у нас будет идеальная семья. Но человек, которого не любишь, очень скоро начинает раздражать.
— Он здесь или в Питере?
— Он в Кракове. Уже несколько лет. Иногда мы звоним друг другу, иногда встречаемся. Супругов из нас не получилось, зато мы неплохие друзья.
— У такой девушки, как ты, вряд ли есть проблемы с мужчинами.
— У какой? — Я посмотрела на него и улыбнулась, а он начал ерзать.
— Ну… ты красивая, умная, самостоятельная.
— Именно такие девушки нравятся мужчинам?
— Мне нравятся, — нахмурился он.
— Чего тогда ситуацией не воспользуешься? — спросила я лукаво.
— Чтобы начать тебя раздражать? — хмыкнул он. — Не думай, что твоему мужу было легко расстаться с тобой. Иногда стоит чуть-чуть заботиться о других.
— Вот теперь я чувствую себя ужасной свиньей.
— Уверен, это ненадолго, — усмехнулся он.
— Доставай пока свою раскладушку, а я вымою посуду.
Однако из-за стола мы поднялись не скоро — сидели и разговаривали. Обо всем на свете. Ко мне вновь вернулось чувство какого-то узнавания. Словно мы с Ковалевым уже сидели вот так когда-то, неспешно беседуя.
— Слушай, мы не могли встречаться в прежних жизнях? — пошутила я.
— В этой я тебя точно проворонил, а в других… как знать.
— С чего вдруг такой пессимизм?
— Как там говорится… «во многой мудрости много печали»? Грустно сознавать, что в жизни есть что-то не для тебя, но с этим приходится мириться. Я никогда не стану космонавтом, как мечтал в детстве, не увижу Антарктиду… Много чего будет не так, как хотелось бы… Я научился радоваться тому, что есть.
— Ты очень разумный человек. А делать глупости ты не пробовал?
— А чем я сейчас занимаюсь? То-то… Так что о разуме молчи лучше.
— Ладно, — вздохнула я. — Нас ждет энциклопедия черной магии.
— Профессор же подтвердил: нет такого ритуала. Зачем тебе энциклопедия?
— Светке же она понадобилась…
Мы приступили к изучению, разделив стопку листов пополам.
— Чушь какая-то, — время от времени бурчал Ковалев. В общем, я была с ним согласна.
Часов в двенадцать Ковалев отправился в ванную, снабдив меня постельным бельем. Я пошла выпить чаю и столкнулась с ним в дверях. Он был в джинсах и расстегнутой рубашке. И тут же поправил ее на груди, точно скромница гимназистка, но я успела заметить шрам, который шел из подмышки и рассекал весь бок.
— Что это? — кивнула я.
— Ерунда.
— Ерунда так не выглядит. Можно взглянуть?
— Нельзя, — посуровел он. Я закатила глаза, а он задрал рубаху и сказал:
— На, любуйся!
— Давно это было?
— Успел забыть. Если у тебя есть шрамы, самое время их продемонстрировать.
— Бог миловал, — развела я руками.
Шрам не был старым. Возможно, он так ответил, потому что не желал распространяться о том, как его заработал. Возможно даже, что шрам, то есть ранение, от которого он остался, было причиной его увольнения из армии. Далеко не все любят рассказывать о своем героическом прошлом.
Я сменила Ковалева в ванной, а когда покинула ее, дверь в кухню была закрыта, свет не горел. Я устроилась в постели, выключила свет и принялась разглядывать потолок. Если быть до конца честной, я была уверена, что долго он не выдержит и вскоре появится в комнате, вот и ждала. Но не дождалась.
* * *
Утром я проснулась, потерла глаза, сладко потянулась и стала прислушиваться к звукам из кухни. Алексей Дмитриевич, вне всякого сомнения, уже встал и теперь готовил завтрак. Я решила, что, возникнув перед ним в пижаме, особого урона его скромности не нанесу. На всякий случай взглянула на себя в зеркало. Все-таки следует умыться. Заспанная красавица тоже восхитительна, но лучше быть во всеоружии. Поэтому я сначала прошла в ванную, а уж потом заглянула на кухню.
— Кашу есть не буду, — честно предупредила я.
— Кашу буду есть я. Кстати, доброе утро.
— Доброе, — ответила я и плюхнулась на стул.
— Руки мыла?
— Чем таким я занималась ночью, чтобы мне с утра руки мыть?
— Жаль, что девчонок в армию не призывают. Тебе бы пошло на пользу.
— Да? И чему полезному меня бы там научили?
— Кашу есть по утрам, например. Тебе я приготовил яичницу. Держи. — И он поставил передо мной тарелку. — Кстати, сколько тебе лет?
— Ты же видел паспорт. А потом, что за вопросы задают мужчины в этом городе? Ты уже второй за неделю.
— А первый кто, твой Павел?
— Не называй его моим, пожалуйста. Мы делили постель по необходимости, но даже не коснулись друг друга.
— Невероятно стойкий парень.
— Ты тоже.
— Сравнила! Он лежал с тобой рядом, а я на раскладушке в кухне.
— Кстати, я бы не возражала, реши ты составить мне компанию. Или я на твой вкус старовата, потому ты о возрасте и спросил?
— Я спросил о возрасте, потому что вдруг подумал: ты вполне могла бы быть моей дочерью.
