Графиня по вызову - Ольга Куно

— Сказано, что если граф хочет, чтобы в его дом вернулся мир и покой, ему придётся официально отказаться от брака с вами. После того, как он в письменной форме известит родственников невесты о расторжении помолвки, а также даст обязательство не возобновлять помолвку в будущем, к нему в лом пришлют человека, умеющего обращаться с котолаками. Этот человек уведёт животное туда, где ему будет более комфортно.

— Вы гениальны! — Иветта захлопала в ладоши от радости. — Лидия была права.

Я пожала плечами. Слышать похвалы в свой адрес приятно, но в данном конкретном случае я не считала, что совершила нечто такое уж из ряда вон выходящее. Схема была довольно‑таки простой.

— А граф не может сам найти человека, который сумеет вывести котолака? — заволновалась Иветта.

— Разве что вывести котолака из себя, — откликнулась я. — Такого — сумеет, и легко. А вот на остальное шансов нет. Людей, умеющих правильно обращаться с магическими животными, раз, два и обчёлся. И они не стремятся афишировать свои умения. Как‑никак разведение подобных кошечек уже давно объявлено вне закона.

— Понимаю. — Иветта снова взяла конверт и не без удовольствия повертела его в руках. — А…вы сами написали это письмо? — с очередным приливом беспокойства уточнила она.

— На этот счёт можете не тревожиться, — улыбнулась я.

Письмо я действительно писала сама, но левой рукой, основательно изменив почерк. Элементарная мера предосторожности.

К моменту получения графом письма белая эркландская успела сжечь приличное количество картин, гобеленов, ковров и прочих ценных безделушек. Так что граф долго не раздумывал. Отец Иветты к своему немалому удивлению получил уведомление об окончательном и бесповоротном расторжении помолвки. В тот же день к Мурильо прибыл человек, не посвящённый в подробности, но отлично умеющий ладить с котолаками, и забрал кошечку. На этом дело могло бы считаться законченным. Но…

Я нисколько не удивилась, увидев голову Рэма в оконном проёме. Распахнула створки и отступила, предоставляя ему возможность забраться в комнату. И лишь потом безразличным тоном поинтересовалась:

— Ты ещё долго намереваешься пробираться ко мне таким экстравагантным способом? По правде говоря, я начинаю волноваться.

— Боишься, что я упаду? — растроганно спросил Рэм.

— Нет. Боюсь, что ты разучишься заходить в комнаты через двери. Я‑то привыкла, но что скажут кардинал или, тем более, король? Представь: вызывает тебя его величество на аудиенцию, а ты запрыгиваешь в тронный зал через окно!

— Самое главное — чтобы не из шкафа, — отозвался Рэм.

На этих словах мы оба дружно расхохотались.

— На самом деле недавний опыт показал мне, что приходить к тебе таким способом бывает полезно, — немного посерьёзнев, заметил Рэм.

После чего вручил мне букет оранжевых цветов, который каким‑то образом ухитрился протащить наверх, ничуть не испортив. Я посмотрела на него исподлобья.

— Рэм, ты неисправим! — простонала я, принимая цветы. — Это, конечно, очень красиво, но ты хоть знаешь, что означают оранжевые лилии?

— Понятия не имею, — беззаботно откликнулся Рэм. — А они что‑то означают?

— Угу, — хмуро кивнула я. — Ненависть и отвращение.

— Надо же. — Особого впечатления мои слова на Рэма не произвели. — Ну, хочешь, я выброшу их в окошко?

— Не надо. — Я полуотвернулась, прижимая к груди букет. Поддеть мужчину — святое дело, но в действительности‑то значение цветов лично для меня не играло ни малейшей роли! А вот то, что они красивы и к тому же подарены от чистого сердца, — дело другое. — Мало ли, вдруг упадут кому‑нибудь на голову!

— Это точно, тогда бедолага и вправду возненавидит оранжевые лилии, — согласился Рэм. — Особенно если выбросить их вместе с вазой. Кстати, предполагаю, что именно при таких обстоятельствах они и получили своё значение.

Пожав плечами, я кликнула горничную, чтобы поставила цветы в вазу (отнюдь не для того, чтобы впоследствии выбросить их в окошко).

Не успела горничная выйти, а я — обвить руками шею Рэма и поцеловать его в губы, как в дверь постучали.

— Леди Аделина! Тут к вам господин Гратен, — сообщила из‑за двери горничная. — Пустить?

— Пусти! — со вздохом распорядилась я.

Гратен из тех людей, которые в любом случае до вас доберутся, и лучше, чтобы он вошёл в дверь, а не проник через окно. В противном случае я точно начну плохо спать по ночам.

— Леди Ортэго, лорд Монтерей. — Если присутствие Рэма Гратена и смутило, виду он не подал. Впрочем, вряд ли смутило: во — первых, такие люди как правило очень много знают о происходящем вокруг, а во — вторых, их вообще невероятно сложно выбить из колеи. — Госпожа графиня, вас приглашает к себе его высокопреосвященство. Он хотел бы переговорить с вами в своём кабинете.

— Хорошо, — вздохнула я. А что толку спорить? — Сейчас соберусь и приду. Передайте его преосвященству, что я буду в течение десяти минут.

Я замерла в ожидании ответа. Устроит Гратена такой вариант? Или он скажет, что я обязана следовать за ним немедленно, а на случай, если буду упорствовать, он прихватил с собой кандалы?

— Благодарю вас, леди Ортэго.

К моему удивлению и огромному облегчению, спорить Гратен не стал и после вежливого поклона сразу же удалился.

Я подозрительно посмотрела на Рэма.

— Ты поэтому здесь?

Он покачал головой.

— Понятия не имел, что дядя собирается тебя вызвать. Ты хоть знаешь, о чём пойдёт речь?

Я отвела глаза и принялась нарочито внимательно разглядывать висящую на стене картину.

— Понятно, — усмехнулся Рэм. — Надеюсь, хотя бы ничего совсем уж вопиющего ты не натворила?

— Вроде массового убийства с последующим расчленением трупов? — предположила я, невинно похлопав глазками. — Нет… Во всяком случае, не в этом месяце.

— Ладно, — хмыкнул Рэм, — в таком случае, я попытаюсь это уладить. Сделаем так: ты собирайся, а я пойду к кардиналу прямо сейчас и выясню, о чём идёт речь.

— Спасибо.

Я сочла, что заступничество и вправду может оказаться нелишним. Конечно, ничего такого уж страшного я не совершила, но…посмотрим, как пойдёт разговор.

Приблизившись к кабинету кардинала, я увидела стражника, дежурившего у закрытой двери. Неподалёку неспешно прохаживался туда — сюда Гратен. Он приветственно мне кивнул и продолжил свои передвижения. Внутрь меня пока явно не звали, и я уселась в мягкое красное кресло, наверняка установленное здесь специально для таких, как я, посетителей. Хотя больше всего на свете мне хотелось, конечно, прижаться ухом к замочной скважине. Предполагаю, что точно такое же желание испытывало большинство когда‑либо сидевших здесь в ожидании людей, пусть даже они были тысячу раз почтенными придворными, а не авантюристами вроде меня.