Пылающий берег - Уилбур Смит

Лотар выехал с последней торпедой, небрежно сидя верхом на ее блестящей спине, словно на своем арабском скакуне. Командир, наблюдая за ним на рассвете, обнаружил, что еще свирепее возмущается и ненавидит его за то, что он высок, позолочен солнцем и красив. Ненавидит за небрежное высокомерие, за страусиные перья на шляпе и золотые кудри до плеч, но больше всего — за то, что сейчас Лотар ускачет в пустыню и оставит ему только одну возможность: снова спуститься в холодные и смертельно опасные воды.

— Капитан, — Лотар выбрался из лихтера и вскарабкался по трапу на мостик боевой рубки, его красивое лицо светилось от возбуждения, — один из моих людей только что прискакал в лагерь. Он добирался из Окахандьи пять дней и привез новости. Великолепные новости!

Кохлер попытался сделать так, чтобы волнение Лотара не заразило и его самого, но руки начали дрожать по мере того, как тот продолжал.

— Помощник портового инспектора в Кейптауне — один из наших. Они ожидают, что английский тяжелый линейный крейсер «Инфлексибл» через восемь дней прибудет в Кейптаун. Он покинул Гибралтар пятого числа и идет прямо туда.

Подводник нырнул в люк, Лотар, подавив отвращение, последовал за ним вниз по стальному трапу. Кохлер уже нетерпеливо склонился над штурманским столиком с измерительным циркулем в руках, забрасывая вопросами своего штурмана.

— Дайте мне крейсерскую скорость линейных крейсеров противника!

Штурман быстро пролистал папки разведданных.

— Расчетная скорость двадцать два узла при двухстах шестидесяти оборотах, командир.

— Ха! — Кохлер мелом наносил приблизительный курс от Гибралтара вдоль западного побережья африканского континента, вокруг огромного выступа и дальше, к мысу Доброй Надежды.

— Ха! — снова произнес он, на этот раз с наслаждением. — Мы можем быть на боевой позиции к восемнадцати ноль-ноль сегодня, если отплывем через час, «Инфлексибл» к тому времени просто не успеет пройти мимо.

Кохлер поднял голову от карты и оглядел столпившихся вокруг офицеров.

— Английский линейный крейсер, господа, но не обычный крейсер. «Ифлексибл» тот самый корабль, что потопил «Шарнхорст» у Фолклендских островов. Трофей! Да еще какой трофей для нас! И мы принесем его кайзеру и Das Vaterland![118]

Если не считать двух впередсмотрящих, на мостике субмарины У-32 командир Курт Кохлер стоял один и ежился от холодного морского тумана, несмотря на плотный белый свитер с круглым горлом, который надел под синюю тужурку.

— Запустить дизель, подготовиться к погружению! — Он нагнулся над переговорной трубой, и тут же лейтенант как эхо подтвердил его команду.

— Есть запустить дизель, подготовиться к погружению.

Палуба задрожала под ногами Кохлера, и дизельный выхлоп вырвался у него над головой. От масляной вони сгоревшей солярки ноздри Курта расширились.

— Корабль готов к погружению! — подтвердил голос лейтенанта, и командир почувствовал, что с плеч свалилась тяжелейшая ноша. Как он волновался все эти полные беспомощности и уязвимости часы заправки и погрузки боеприпасов! Однако все позади — опять корабль под ногами ожил, весь в его распоряжении, и чувство облегчения приободрило, несмотря на усталость.

— Скорость семь узлов. Новый курс двести семьдесят градусов. — В то время как повторяли приказ, сдвинул фуражку с украшенным золотым шнуром козырьком на затылок и направил бинокль в сторону суши.

Тяжелые деревянные лихтеры уже волоком перетащили и спрятали среди дюн; на песке остались только следы от их килей. На берегу не было никого, кроме одинокой фигуры всадника на лошади.

Кохлер смотрел на него, а Лотар де ла Рей сорвал широкополую шляпу со своей меднокудрой головы, и страусиные перья заколыхались, когда он помахал ею. Капитан поднял в приветствии правую руку, и всадник умчался, все еще размахивая шляпой, галопом влетел в сплошные заросли тростника, что закрывал долину меж двух высоко вздымавшихся дюн. Встревоженная туча многокрасочных водоплавающих птиц поднялась с поверхности лагуны и закружилась над грозными дюнами, а лошадь и наездник исчезли.

Командир повернулся спиной к суше, длинный заостренный нос подводной лодки врезался в неподвижную завесу серебряного тумана. Корпусу была придана форма палаша длиною в сто семьдесят футов. Наносить удары по врагу ему помогал огромный 600-сильный дизельный двигатель, и Кохлер даже не пытался подавить перехватывавшее дыхание чувство гордости, которое всегда ощущал в начале плавания.

Он не строил иллюзий относительно того, что разрешение мирового конфликта зависит от него и его товарищей-офицеров из подводного флота. Но в их силах было разрушить страшную патовую ситуацию в траншеях на суше, где две громадные армии находились лицом к лицу, словно измученные боксеры-тяжеловесы — ни один из них не обладал достаточной силой для решающего удара, и обе армии медленно гнили среди жидкой грязи, делая чудовищные усилия, чтобы победить.

Именно стройные, скрытные и смертоносные подводные корабли еще могли бы отчаянно и безрассудно вырвать победу, прежде чем дойдет до переломной точки. Если бы только кайзер решился с самого начала использовать свои субмарины во всей полноте их возможностей, размышлял Курт Кохлер, насколько иначе бы все обернулось!

В сентябре 1914 года, в самый первый год войны, одна-единственная лодка У-9 потопила три британских крейсера один за другим, но даже после такой убедительной демонстрации германское верховное командование колебалось использовать оружие, данное ему в руки, боясь гнева и осуждения во всем мире, опасаясь пересудов о «грязных подводных убийцах».

Бесспорно, после гибели американцев на потопленных кораблях «Лузитания» и «Арабик» американские угрозы также послужили сдерживанию применения подводного оружия. Кайзер опасался разбудить спавшего американского гиганта и боялся того, что вся его мощь будет брошена против Германской империи.

Теперь же, когда было уже почти слишком поздно, германское верховное командование позволило наконец подводным лодкам поднять якоря, и результаты оказались ошеломляющими, превзошедшими все ожидания.

За последние три месяца 1916 года торпеды потопили союзные суда общим водоизмещением более трехсот тысяч тонн. И это только начало; невероятно, но лишь за первые десять дней апреля 1917 года было уничтожено судов водоизмещением в двести пятьдесят тысяч тонн, а всего за месяц — в восемьсот семьдесят пять тысяч тонн. Союзники дрогнули от такого страшного удара.

Теперь же, когда два миллиона свежих рвущихся в бой молодых американцев были готовы пересечь Атлантический океан и принять участие в боевых действиях, обязанностью каждого офицера и матроса германского подводного флота становилось принесение любой жертвы, какая бы ни потребовалась. И если боги войны распорядились поместить такой известный британский тяжелый линейный крейсер, как «Инфлексибл», на сходящийся курс с его потрепанным маленьким судном, Курт Кохлер с радостью отдаст собственную жизнь и жизнь своего экипажа за возможность разрядить в этот корабль торпедные аппараты.