Экзистенциализм. Период становления - Петр Владимирович Рябов

Своим страданьем обречен платить.

Бог выдуман. Будь ты реален, Боже,

Тогда б и сам я был реален тоже.

Это настолько глубоко и прекрасно, что не хотел бы комментировать.

Вот что такое Унамуно. Быть может, у вас тоже возникнет желание прочитать не только его философские трактаты, но и стихи после этого. Пару его стихотворений я, может быть, еще прочитаю сегодня по ходу дела, если успею. Но с этих вот двух хорошо было начинать. Они сразу вводят нас в самую сердцевину переживаний дона Мигеля.

Как всегда, сначала биография. Жизнь Унамуно делится ровно пополам XX веком. Он родился 1864 году, за 36 лет до ХХ века, а умер 31 декабря 1936-го, в последний день этого года. Можно сказать, добровольно ушел из жизни. Но об этом позже. Так что даты его жизни легко запомнить: 1864–1936; по 36 лет он провел в каждом из этих столетий, столь враждебных друг другу. Возможно, это отчасти объясняет его надрывную парадоксальность.

Интересно, что хотя дон Мигель де Унамуно всю жизнь считал себя испанцем и постоянно рефлексировал над тем, что значит быть испанцем, что такое испанскость и так далее, родился-то он баском, в Стране басков, в городе Бильбао, столице. Малая его родина – Страна басков, большая – Испания.

Судя по приставкам «дон» и «де», он был из дворянской семьи, но не богатой. В детстве он был очень религиозен, семья у него была очень религиозная. Но потом он прошел через период изучения (в духе времени) науки, естествознания, увлекся, как многие тогда, позитивизмом, Спенсером, – и его религия дала сильные трещины.

Будучи студентом, он утратил веру. Учился он в Мадридском университете. Написал диссертацию по истории как раз басков и стал преподавателем древних языков. А потом он получил кафедру, и вся его дальнейшая жизнь будет связана с Саламанкой. Как вы, разумеется, знаете, Саламанка – это то же самое, что и Болонья для Италии, Оксфорд и Кембридж для Англии, Сорбонна для Франции. Саламанка – это старейший, самый почтенный университет Испании. И иногда, если вы встретите в книгах (или, например, в поэзии Мандельштама) фразу «философ из Саламанки», речь непременно идет о доне Мигеле де Унамуно. Саламанка и Унамуно стали просто чем-то неразделимым. Потому что вначале он будет много лет заведовать кафедрой древних языков, потом много лет и ректором. «Философ из Саламанки», да, его так называли.

Я не буду подробно излагатть всю жизнь дона Мигеля. Он много путешествовал по Европе. Унамуно был очень счастлив в браке: в 1891 году женился на девушке Кармен Лиссараге, родом из Герники, которую разбомбили франкисты впоследствии и которую запечатлел Пикассо на самой своей известной картине. Было восемь детей.

В годы своей юности Умануно очень увлекается социализмом и даже анархизмом. Увлекся идеями Бакунина и Лассаля. Потом он несколько охладеет к анархизму и социализму, но анархические идеи и ценности социальной справедливости и вольнодумного бунтарства останутся у него навсегда. И в девяностые годы он уже начинает очень много писать. Об этом я скажу чуть дальше.

Чтобы глубже проникнуть в его внутреннюю жизнь, должен непременно сообщить вам вот что. В 1897 году происходят страшные и роковые события в жизни великого испанца. Мы уже знаем, что очень многие экзистенциалисты проходили через глубокие, часто «внешневнутренние» трагедии и катастрофы. (Все внутреннее, как правило, обусловлено внешним, и наоборот.) Но вот происходит страшная трагедия. У Унамуно умирает от менингита его самый любимый сын. И вот отсюда тема смерти, которая стала главной и определяющей в его творчестве. И отсюда начинается возвращение к религии, но уже другое, выстраданное и мучительное. Если в детстве он был некритически религиозен, потом некритически нерелигиозен, сейчас уже начинается экзистенциальная пронзительная религиозность, мысли о смерти, бессмертии, Боге, каре, о шаткости и беспомощности человека, в общем-то, входит тема трагического в его творчество. Потеря сына – важное событие, такое же, как в жизни Кьеркегора расставание с любимой. Тема смерти станет для него неотступной и центральной, как вы уже наверняка и сами почувствовали по двум стихотворениям, которые я привел в начале.

Если еще говорить об идейных влияниях, воспринятых Унамуно, то мы увидим тот джентльменский список имен, которые теперь будут у нас все время. Сам Унамуно называл себя «испанским Паскалем и братом Кьеркегора». Много говорящее самоназвание, да? Кьеркегор был к тому времени незаслуженно забыт, и обращение Унамуно к Кьеркегору было одной из первых ласточек, знаменующих возвращение Кьеркегора в европейскую культуру. Унамуно очень ценил Кьеркегора, также он очень ценил и Паскаля. На него оказал определенное влияние и Ницше. Но… еще есть одна специфическая испанская традиция, я только укажу на нее, потому что не сильно в ней разбираюсь, но позже мы поговорим об этом, если будет время. Это очень сильная традиция испанского мистицизма. Испания дала ряд великих католических мистиков: Тереза Авильская, Хуан (Иоанн) де ла Крус. И все эти средневековые мистики повлияли на Унамуно. Конечно, повлиял и немецкий романтизм.

С девяностых годов Унамуно начинает активно писать во всех жанрах: стихи, эссе, статьи, новеллы, выходит его первый роман. Я не буду много говорить о нем как о литераторе. Я все-таки не литературовед. У меня очень обзорный рассказ. Но еще раз могу сказать, что он очень ориентировался на Толстого. Изобрел новый жанр в прозе, что-то среднее между новеллой и романом – ниволла.

Что было характерным для Унамуно как для прозаика? Как и у Толстого – жгучий интерес к потоку сознания, такой феноменологический взгляд на человека, такой взгляд изнутри. Его интересуют, как и Толстого (вспомните, например, «Севастопольские рассказы»), не большие события, как одна армия пошла на другую, а то, что происходило с отдельными людьми, что в этот момент творится в головах отдельных людей, как они все это чувствуют, как интимно переживают. Взгляд на человека изнутри ситуации. То, что впервые в России началось еще в «Севастопольских рассказах» Льва Николаевича, то же начинается и у Унамуно. Он очень любит соединять