Экзистенциализм. Период становления - Петр Владимирович Рябов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вы помните, конечно, как писал апостол Павел? Прямо-таки в духе даосов, словно подражая гениальному Лао Цзы: «Кто умножает законы, умножает преступления». И «все вам дозволено, но не все полезно». И «мудрость мира сего – безумие перед Господом» (я цитирую по памяти, но суть передаю точно). Или как скажет Августин: «Люби и делай, что хочешь».
Глубочайший конфликт, заложенный в основе христианской культуры. Конфликт, вокруг которого она все время крутится, спорит внутри себя, это вот это противостояние законничества – фарисейского (фарисеи распяли Христа, следуя Закону, но христианство тут же породило своих фарисеев и законников) – и Благодати, чего-то нерационализируемого, необъективируемого, но содержащего внутреннюю правду и любовь. Эта Благодать исключает любую нормативную этику, рационализацию и объективацию, любую завершенность и окончательность, открывая нам горизонты свободы и связанного с нею неизбежного мученичества. И вот все три героя – на острие этого противоречия: Закон – Благодать. То есть через тему Дон Кихота входит еще и это. Не просто тема трагикомизма жизни, столкновения идеала и внешней реальности, мещанина и романтика, но входит тема борьбы Закона с Благодатью. Борьба жизни с попытками ее как-то рационализировать, вогнать в рамки какие-то: пользы, общезначимости.
Это очень коротко о кихотизме дона Мигеля де Унамуно. Пойдем дальше. Я быстро договорю о его биографии, а потом остановлюсь на главной его философской книжке «О трагическом чувстве жизни у людей и народов».
Итак, Унамуно становится центральной фигурой испанской культуры со своими размышлениями об Испании и испанскости, размышлениями о Дон Кихоте, со своими изумительными, пылкими и глубокими, философскими трактатами и романами. Я не буду называть все работы Унамуно, они не все даже переведены. Но, например, одна из его первых и главных работ называется «Об исконности» – о подлинном и неподлинном. Или ее название переводят «О кастицизме» – это по-испански. И целый ряд самых разных книг. Унамуно активно участвовал в общественной борьбе, не занимая ни одну из сторон, как всегда у него. В споре консерваторов и модернизаторов, европеистов и традиционалистов он из двух возможных позиций обычно занимает оригинальную позицию – третью. То же и во всем остальном. Он за свободу и волю анархическую, которая не вписывается в какие-то пошлые и тесные законнические рамки, он за социальную справедливость. Не зря, не случайно отнюдь его часто уподобляют христианскому анархизму и максимализму Льва Толстого.
Но когда ему предлагают примкнуть к одной из сторон, он отвечает: «У меня болит Испания». Страна – это его часть, а он – часть страны. Испания не вне меня, это – я сам. Впоследствии, когда он будет жить в эмиграции, он напишет о правителях Испании, диктаторе Примо де Ривера и его подручных:
Вы и под небом родины
Живете, как в изгнании.
Во мне, под небом-родиной,
Живет моя Испания.
(Цитирую по памяти.)
И, когда ему предлагают вступить в различные партии, он отвечал, что он, Унамуно, – «целое, а не партия». Тоже очень характерно, да. Партия (от слова «парти» – часть, буквально) – это всегда некий частный, узкий, усеченный, идеологически зашоренный, релятивный взгляд на мир, а Унамуно – не частное, он целое. Он хочет истины, цельности, полноты видения.
Но вот пробивает 1923 год, и в Испании устанавливается диктатура генерала Прима де Риверы, Унамуно резко выступал против этого в своих статьях и публичных выступлениях. Из-за этого он подвергается гонениям: его лишили всех постов, сняли с ректорства и сослали в ссылку… на Канарские острова (понимаю, что у нас в России это звучит странно в качестве места для наказания, вызывет у наших ушей когнитивный диссонанс, но в Испании это все равно, что у нас в Сибирь сослать!). В общем, его сослали на Канары, откуда он в 1924 году бежит во Францию. Там он живет в эмиграции семь долгих и тяжелых лет и пишет свои две главные и знаменитые философские книги «О трагическом чувстве жизни» и «Агония христианства».
И имя Унамуно становится символом борьбы с диктатурой, за свободу. «Да здравствует Республика и Унамуно!» – вот самый популярный лозунг на плакатах протестующих людей. Студенты, рабочие выходят на демонстрации с его именем на устах. В 1931 году монархия и диктатура Прима де Риверы наконец-то падают, и Унамуно с триумфом возвращается на родину. Он обласкан новой властью, его делают пожизненным алькальдом, то есть мэром Саламанки, пожизненным ректором университета, выбирают в кортесы, то есть в парламент Испании. Но очень быстро он разочаровывается. Он видит, что что-то не так все происходит в Испании. Борьба партий. Правые, левые, консерваторы, анархисты, монархисты, фашисты, республиканцы. Идет насилие, идет ожесточение, рознь. Он снова начинает все критиковать. Он вечно такой неуживчивый!
И, как вы все знаете, в 1936 году начинается мятеж генерала Франко, Гражданская война. Сначала Унамуно показалось, что Франко и фалангисты – именно то, что надо. Дон Мигель поддерживает эти «высокие рыцарские идеалы» франкистов против революционного хаоса. Республиканские власти, в свою очередь, быстро снимают его со всех постов.
Но Саламанка быстро захвачена мятежниками, войсками путчистов, и Унамуно вновь становится обласканным этой фашистской властью. Но ему хватило несколько месяцев, чтобы увидеть, что франкисты – это ужасно, чудовищно, путь к катастрофе, разочароваться в испанском фашизме, которым он недолго был очарован. И осенью на публичном собрании он бросает очень неосторожные и резкие, горькие слова в адрес присутствующих фашистских генералов. Говорит им в лицо: «Вы можете нас убить, но не можете переубедить. Бесполезно просить вас за Испанию». Его в очередной раз снимают со всех постов.
Сложная очень политическая биография! И он вновь оказывается
